Стратегия одиночки. Книга 6 - Александр Зайцев
— Объяснись. — Сухо, словно ворон прокаркал, произнёс я, усугубляя эффект игрой теней на моём и так напоминающем эту птицу лице, и бросил под ноги Илакрису букетик полевых цветов, подобранных у Входа в Гранатовый Грот.
Проследив за полётом связки привратников, проходчик ничего не сказал, только крепче перехватил рукоять меча, словно готовясь к последнему бою с нежитью, которая пришла по его душу. Чтобы не доводить ситуацию до реальной драки, я потянулся ладонью к лезвию Разящего Шелеста, намереваясь слегка порезать руку и показать, что во мне течёт обычная кровь. Это должно было стать доказательством, что я никакая не нежить, а обычный человек.
Но моему плану не суждено было сработать. Как раз в этот момент одна из кое-как скреплённых частей того, что осталось от доспеха Кейташи, видимо, разорвалась и с характерным металлическим скрежетом упала на землю. Этот резкий и неожиданный звук послужил последней каплей, переполнившей нервное напряжение Илакриса. И с криком:
— Во имя Антареса!!
Проходчик ринулся в мою сторону, занося меч так, чтобы одним ударом разрубить, как он думал, восставшую из небытия нежить на две половинки.
Да. Кажется, в своей игре я немного перестарался…
Из-за скорости и неожиданности нападения у меня уже не было времени как-то объясниться, поэтому пришлось принимать бой. Лезвие чужого меча встретило древко Разящего Шелеста, увело удар в сторону, тем самым выиграв мне долю секунды. Долю достаточную, чтобы я смог перейти в контратаку.
Обычно нежить в мире Айна сильнее и выносливее живых существ, но при этом уступает им в скорости. А так как Илакрис в данный момент меня именно такой нежитью и считал, то он явно не был готов к тому, с какой быстротой я отреагирую на нападение. Он слишком сильно провалился в выпаде и не успел вовремя вернуть руку, сжимающую меч, в защитную стойку. Я этим воспользовался, и моя ладонь с нанесённой Магией Иллюзии Руной Разрушения дотянулась до его предплечья.
Разумеется, убивать Илакриса в мои планы не входило, но и играть в поддавки с опытным воином Булата, у которого совершенно точно найдётся не один козырь в рукаве, было бы довольно неразумно. Поэтому я принял решение закончить бой как можно быстрее, пусть и довольно жёстко, зато не доводя дело до убийства. А что касается сломанных костей, то их всегда можно вылечить.
— Дес. — Прошептали мои губы.
От сработавшей Руны Илакриса откинуло на полметра в сторону. Только вопреки моим расчётам, он ни только не потерял возможность сражаться, но и даже не выронил меч. А его рука не превратилась в раздробленное месиво из костей и мяса. Да, проходчика изрядно тряхнуло, но не более, никаких серьёзных повреждений от срабатывания Руны он не получил.
«Доспех Духа» — не каждый из воинов Булатного Ранга способен освоить эту технику, но, видимо, Илакрис из числа тех, кому это оказалось по плечу. Именно из-за этой техники, повсеместно распространённой на Драгоценном Витке, простая Магия одиночных Рун и теряет свою актуальность. Окружив своё тело слоем уплотнённой праны, текущей определённым образом, пользователь данной техники сводил на нет простейшую магию, обращённую против него, а также не давал наносить на своё тело никакие враждебные знаки. Мне, кстати, тоже давно не помешало бы освоить данную технику, но всё бегу, спешу куда-то, тороплюсь, пропуская во многом обязательные и основополагающие вещи.
Тем не менее, из своей неожиданной атаки я получил определённое тактическое преимущество, чем и не преминул воспользоваться. Разящий Шелест взлетел в воздух и, бешено вращаясь, обрушил град ударов на потерявшего равновесие проходчика. Раскрученное до доступных мне пределов мулине рвало воздух с такой яростью, что тот только обречённо завывал, не успевая расступаться перед древком копья. Это завывание в купе с недавним бледным светом от Фонарика и моим замогильным голосом, видимо, окончательно убедило Илакриса, что он имеет дело с какой-то разновидностью нежити. С его лица ушла начальная бледность, а в глазах проходчика я заметил непоколебимую решимость успокоить мертвеца и тем самым защитить родную деревню. Кажется, он в этот момент не сомневался, что, расправившись с ним и шерифом, мы развернёмся и вырежем всё селение.
Несмотря на всю скорость моих атак, уйдя в глухую защиту, Илакрис, тем не менее, успевал парировать каждый мой выпад. За первые секунды он ошибся только один раз, но если бы я воспользовался его просчётом, то пришлось бы нанести смертельный удар, так что я в последний момент остановил руку, так как убивать проходчика в мои планы не входило. К моей немалой досаде, Илакрис оказался из тех, кто, несмотря на то, что застрял на Булате и не смог перешагнуть Первую Стену, не опустил руки, а продолжал тренироваться и совершенствоваться. Умелый воин, владеющий, в отличие от меня, довольно разнообразным набором заклинаний, техник и приёмов. Поединок с таким противником украсил бы любой турнир Булатного Ранга.
Помимо меча и Ветра, проходчик, как оказалось, владел Магией Воды, на чём меня едва не подловил. Я думал, он отступает под градом моих ударов, с трудом успевая их парировать и даже не думает об атаке. Но, на самом деле, проходчик всё это время смещался поближе к реке. А когда подошёл к ней достаточно близко, то мне в бок ударило заклинание «Водяного Столба». И ведь этим приёмом он меня едва не подловил! От таранного удара уплотнённой воды я смог увернуться только в последний момент и ценой того, что мне пришлось остановить град своих атак.
Нарушив рисунок моего боя, Илакрис, как и подобает опытному воину, тут же устремился в контратаку, не давая мне возможности прийти в себя. Заметив характерное дрожание воздуха на кромке меча проходчика, я вынужден был упасть на спину, пропуская заклинание «Лезвие Ветра» над собой. Будь на мне нормальная броня, я бы рискнул принять эту магию на доспех, но в данном случае пришлось уворачиваться.
Когда кувырком уходил от следующего каскада атак Илакриса, заметил, что шериф тем временем выбрался из реки и сразу напал на Кейташи. И пусть японец Булат, а Ромер — Сталь, но японцу, вооружённому только одноручным клевцом, явно пришлось туго.
Подобное изменение ситуации в корне меняло моё отношение к происходящему. Если ещё секунду назад это проходило, как досадное,
