Отцовские долги - Наиль Эдуардович Выборнов
Я поколебался мгновение, все-таки совсем молодые парни, жить бы им, да жить. Нет, все-таки прав боярин Лука, лучше бы они вино свое делали, да фрукты выращивали, вместо того чтобы идти воевать.
Но все же сейчас это были враги, которые пришли нас убивать. Я подал знак, и мы приступили к грязной работе.
Зажав рот ближайшего из молдаван, я тут же вогнал свой боевой нож ему под седьмое ребро и прокрутил. Тот успел открыть глаза, дернулся мне навстречу, но больше ничего ему не удалось, как только сердце оказалось пронзено, парень обмяк и больше не подавал признаков жизни.
Звуки ножей, протыкающих грудную клетку, раздались с разных сторон. Я перешел к следующему и зарезал его, этот не успел даже дернуться. Повернулся, посмотрел на своих воинов. Да, с десятком врагов было покончено. Мы двинулись наружу, прочь из шатра, в котором запах пота и немытого тела перебил отчетливый запах крови и смерти.
Тяжелая промасленная ткань шатра, конечно, не бревенчатая, и уж тем более не каменная стена, но звук все равно удерживает. Так что снаружи все было тихо. Из соседнего шатра выбрался боярин Лука и успокаивающе кивнул мне. Значит, разобрались. Ну что ж, получается мы отняли у войска Аурела еще два десятка народа. Еще пара шатров, и можно будет отходить обратно в крепость.
Добраться бы до самого молдавского княжича, убить его, и тогда история будет закончена. Нет, конечно, есть вариант, что его люди начнут мстить за него, и пойдут в атаку с утроенной силой, но, обычно, люди, потеряв командира, не знают, что делать.
И мы ведь знали, где его шатер, потому что он был самым богатым, расшитым разноцветными нитками, и еще на нем была изображена такая же бычья голова, как на знамени, с которым они выходили на переговоры. Но они специально разбили его в самом центре лагеря, более того, ближе всего к реке и к парому. Похоже, был у него в войске кто-то грамотный, вот и подготовил запасной путь отхода.
Стоит им забраться на паром и начать переправляться через реку, и мы их не достанем. Другой-то переправы мы не знаем.
Я махнул рукой, и мы вошли в следующий шатер. Здесь народа было поменьше, но и шатер был тоже маленький, так что спали они друг на друге. Пройти через него, не наступив никому на руку или на ногу, было сложно, особенно с учетом того, что внутри стояла полная темнота.
Было бы еще хуже, если бы мои воины предварительно не закапали в глаза по паре капель экстракта красавки. Средство было верное, мы им уже пользовались, когда ходили на хутор Гаврилы Грача.
Но все же без неприятностей не обошлось.
– Э, ты чего пихаешься? – послышался из темноты негромкий недовольный голос, тут же сменившийся предсмертным хрипом.
Я замер, зная, что и мои воины поступят точно так же. Мы молчали и неподвижно стояли, пытаясь понять, проснулся ли еще кто-нибудь из молдаван. Не знаю, сколько прошло времени, но вернулись к делу мы только когда сипение и негромкий храп снова послышалось со всех сторон. Повезло, никто не проснулся.
Тогда мы продолжили резать людей.
Когда мы закончили и вышли из шатра, я увидел, что люди боярина Луки уже разобрались со своим, и пошли к следующему. Я жестом показал своим людям двигаться дальше, а сам остановился у палатки. Заглянул внутрь, там лежало двое, оба уже были мертвы.
Мы шли через лагерь частым гребнем, никого не пропуская. Почти сорок человек для такого дела было более чем достаточно, мы уже уполовинили войска Аурела, и не собирались на этом останавливаться.
В следующем из шатров, в который я вошел, лежали раненые, а точнее, попавшие под кипяток, который мы вылили на отряд, штурмовавший ворота. Это было опасно, потому что раненые могли не спать, мучаясь болью. Ожоги-то всегда сильно болят, это мне еще мама рассказывала.
Но все казалось в порядке, раненые мирно лежали на лежаках, укрытые одеялами. О них позаботились, в этом я был прав. Никто не сидел, никто не лупал глазами, все они мирно спали.
Я наклонился к одному из раненых, но что-то тут было не так. В темноте трудно было понять, что именно, но какая-то деталь заставляла меня напрягаться.
Рука раненого с ножом в руке стремительно дернулась ко мне, но только бесполезно проскрежетала по пластинам брони. Куртку молдаванин все-таки проколол, в ребра отдалось болью, потому что бил он с замахом, сильно.
Перехватив руку, чтобы не дать ударить во второй раз, я размахнулся и всадил ему нож между пятым и шестым ребрами. Удар у меня был поставлен, резать спящих мы тоже учились, так что сердце я ему пробил без проблем. А вот рот не зажал.
Молдаванин вскрикнул, и голос его, раздавшийся в полной тишине, показался мне громче раскатов грома. Сзади послышались звуки борьбы, похоже, что кто-то из раненых вскочил, но его быстро утихомирили. Всего раненых оказалось немного, с полдесятка, так что мы скоро разобрались с ними.
Мы быстро покинули шатер и оказались на улице. Люди, что шли с боярином Лукой, были рядом, остальных было не видно в темноте, похоже, что они продолжали резать молдаван.
Нет, все-таки небезопасная это была затея. Не нужно было лезть в шатер к раненым, они все равно не могут драться, и добивать их было ни к чему. Знал ведь, что кто-то из них может не спать.
У нас было всего несколько мгновений до того, как молдаване поймут, что происходит, и навалятся на нас. Всего несколько мгновений, чтобы начать сеять хаос или наоборот отойти к крепости и укрыться за надежными стенами.
– Начинаем? – спросил у меня боярин Лука. – Или отходим?
Можно было и отойти, все-таки мы перебили уже не меньше полусотни молдаван, и в суматохе они вряд ли сумеют нас преследовать. К тому же они спали без броней, так что мы легко нарубим и десяток, и полтора, пока отойдем к стене, где нас ждут веревки.
Но нет. Если уж все так удачно началось, то стоит закончить дело прямо сейчас.
– Начинаем, –
