Несущий свет - Борис Григорьевич Рогов
Он как-то странно посмотрел на Чебрикова, и, кажется, даже подмигнул ему. Хотя это движение века можно было принять и за старческий тик.
Черненко замолчал. Он молчал довольно долго. Наконец, открыл глаза и глухо проговорил:
– Я прошу освободить меня от занимаемой должности. Лёжа в этих четырёх стенах я вдруг понял, что из-за старческой глупой боязни, загораживаю дорогу более молодым товарищам. Не годится такое дело, чтобы самый передовой общественный строй продвигался только такими как мы с вами пнями трухлявыми.
– Что вы такое говорите! – наперебой, как гуси, зашумели гости. – Не можем мы на молодых страну оставить! Нет никого! Вы ещё... А мы вам...
Каждый из собравшихся старцев не хотел покидать своё тёплое и хлебное местечко с практически неограниченной властью.
– Силой меня будете удерживать? – скривился Черненко. – В марте проведём Пленум ЦК, на котором и объявим нового генсека.
Все вздохнули с облегчением. Члены Политбюро, как никто другой понимали, насколько всё зыбко и хрупко в сложившейся ситуации. Последние три года показали, насколько легко уходят, казалось бы, самые здоровые кадры.
***
Второго января нового, 1985 года на даче Горбачёвых шёл немного странный разговор:
– Все в порядке?
Раиса посмотрела на мужа с беспокойством.
– Да. Почему спрашиваешь? – тот удивлённо пожал плечами, ночь он провёл нормально, хоть и без сна. Но старался никого не будить. До самого утра пробовал писать не то план, не то стратегию. Он сам не очень понимал, что. Встреча с Маргарет Тэтчер произвела на него неизгладимое впечатление. Её железная воля подавила его, в тоже время как обаяние с элементами лёгкого флирта, заставляли скорее подражать, чем отвергать.
Жена подошла ближе.
– Ты какой-то не такой сегодня.
– Голова, – он немного поморщился. – Горло вроде бы немного першит. Ничего страшного. По-сравнению с Черненко.
– В поликлинику записать?
– Нет, меня в Кремле посмотрят.
– Там посмотрят... – Она фыркнула пренебрежительно. – Сплошные блатные. Вот бы это гнездо разогнать.
– Рая, не нагнетай, – Михаил Сергеевич с деланной суровостью погрозил пальцем. – Кстати, после обеда позвони мне, напомни про «Волгу» для твоего Левады. Только осторожно, не напрямую, завуалировано, а то мало ли...
Уже светало, где-то вдалеке мерцали огоньки, зима в этом году выдалась суровая и снежная. Вот и утро после новогодних праздников радовало бодрым морозцем под двадцать градусов.
– Рая... – сказал Горбачёв. – Проводи меня.
Она повернулась. Думаю, она поняла, почему муж её позвал – в доме всё прослушивается. Поговорить без посторонних ушей трудно.
– Я решил бороться за пост Генерального.
Раиса как-то странно посмотрела в глаза мужа. И он увидел, что она боится.
– Ты, серьёзно, так решил? – сказала она.
– Да. Стране нужны перемены. Еще один – два старика – и всё. Конец.
Ветерок дунул, поднимая в воздух снежное месиво, но почти сразу стих.
– Ты как то изменился... – сказала она.
– Я принял решение, Рая. Ты со мной? – Михаил Сергеевич поправил выбившуюся прядь волос на виске супруги.
– Куда ж я денусь... – прошептала та. – Иди, тебя машина ждёт
Он ткнулся губами в её щёку, уловил запах «Champs Elysees», вздохнул и шагнул к прикреплённому авто. Привычно расположился на заднем сиденье, положил рядом шапку-пирожок и бросил водителю:
– Юра, трогай.
ЗИЛ плавно выкатился со двора мимо засыпанных снегом деревьев. За ним пошла машина сопровождения. И вот уже два чёрных «членовоза» несутся по Рублёво-Успенскому шоссе. Первое утро после Новогодних праздников на дороге спокойно.
Когда машины миновали Усово, водитель почувствовал, что с пассажиром что-то не в порядке.
– Скорость сбавить, Михаил Сергеевич? Нехорошо вам?
– Нет, нет. Все нормально.
Горбачёв мучился не столько физическим недомоганием, сколько тем, что действующий Генеральный секретарь, который должен дать дуба ещё десять дней назад, не только не скончался от эмфиземы, но и внезапно почувствовал себя значительно лучше. Кроме того, дошли слухи, что КГБ усилило охрану Черненко, и вот уже 12 дней за ним наблюдает врач, к которому прикреплена вся семья Черненко. Врачи ЦКБ, в палату не допускались. Щасов пытался скандалить по этому поводу, но в Политбюро ему дали понять, что скандалы такого рода могут довести его до разбирательств. Председатель КГБ пообещал, что если что, то можно начать повторное расследование смертей всех высокопоставленных деятелей, ушедших за последние несколько лет.
– Может быть мы ничего и не найдём, – сказал Чебриков, – но жизнь у вас, товарищ Щасов, лёгкой не будет. Это я могу обещать со всей большевистской прямотой.
Щасову оставалось только надеяться, что до проверки всё-таки не дойдёт.
«Врёшь, Константин Устинович, – подумал про себя Горбачёв. – Никуда ты от меня не денешься. Не сегодня, так завтра... не завтра, так через месяц».
В обычной текучке день прошёл незаметно.
Вечером, когда Горбачёв уже собрался уезжать, в кабинет к нему зашел заведующий отделом ЦК, Лигачев. Влияния у него побольше, чем у какого-либо другого члена Политбюро – зав отделом организационно-партийной работы. Если коротко – кадры. Кадры решают всё, как заметил когда-то в стародавние времена один усатый диктатор.
Егор Лигачев – по возрасту старше, и это давало ему право «наставлять молодого» секретаря ЦК. Тем более, учитывая его роль в работе с кадрами партаппарата.
– Михаил Сергеевич... Поговорим?
– Егор Кузьмич... Конечно! – Горбачёв привычно демонстрирует радушие. – Всегда рад поговорить со старшим товарищем. Чаю будете? У меня тут вот сушки...
– Нет, воздержусь... – Лигачев, демонстрируя деловитость, почти сразу перешел к делу.
– Тут Рыжков заглянул...
– И? Николай Иванович вас чем-то напугал? – в голосе Горбачёва слышится лёгкая ирония.
– Меня-то ничем не напугаешь, – не принял шутливого тона Лигачёв. – А вот Рыжков... Он прямо бледный какой-то. Говорит, вы собираетесь фонды резать на Сибирь и Урал.
– Егор Кузьмич. Ну не надо из мухи слона делать. Кто я такой чтобы резать утвержденные уже фонды... – Горбачёв улыбнулся, но, в то же время, посмотрел в глаза нежданному гостю, каким-то цепким взглядом.
Он вдруг понял... они боятся, что он начнёт проталкивать интересы своего Ставрополя и вообще Юга. Да... если в мире и есть
