Андрей Быстров - Если останемся живы...
— Стреляй в дверь! — крикнул он Стефи и выпрыгнул в окно.
Стефи прицелилась в центр двери и выстрелила трижды подряд. Раздался крик, удары, от которых дверь трещала и содрогалась, стихли.
Корин бежал к «Мерседесу», а наперерез ему мчался выскочивший из подъезда парень. Корин прицелился ему в ногу ниже колена и спустил курок. Охранник со стоном покатился по траве. Корин прыгнул за руль и развернул тяжелую машину так, что дверца фургона пришлась напротив окна.
С помощью Стефи он перетащил в фургон сначала Шалимова, а потом Бертенева.
— За руль — и гони вовсю! — закричал он.
Стефи мигом влезла в кабину. Через несколько секунд «Мерседес» свернул за угол, и Стефи придала машине предельное ускорение. Сзади слышались выстрелы. Затормозила она только минут через двадцать, в глухом лесу, при свете луны и крохотных звезд, видимых сквозь кроны деревьев. Стефи обессиленно уронила голову на руль. Корин подошел к кабине, открыл дверцу и обнял свою любимую и отважную женщину.
— Ну вот и все, а ты боялась, — он погладил Стефи по плечу.
Они забрались в фургон. Желтая лампочка освещала лица двух человек на полу. Бертенев бубнил что-то в забытьи.
— Не свихнулся бы он с перепугу, — произнесла Стефи.
— Не свихнется, — пообещал Корин. Он приподнял Шалимова и усадил на скамью. Тот с трудом приоткрыл глаза.
— Где я?
За последние сутки лексикон Шалимова состоял преимущественно из этой фразы.
— У друзей, — успокоил Корин.
Шалимов обвел затуманенным взором Корина и Стефи, увидел распростертого Бертенева.
— Что это… Корин? — он задыхался, старался говорить быстро, пока волевой импульс удерживал его на поверхности сознания. — Корин, я ошибался… Запомните: Ратников… Ратников — предатель.
Это он погубил «Атлантис»… Скорее, сообщите…
Я… — Он снова впал в беспамятство и прислонился к стене в углу.
Это услышал и Бертенев. Имя прозвучало, а с ним рухнули остатки надежд. Бертенев еще не опомнился, но подсознательно он воспринял сигнал ужасной катастрофы.
— С ним все будет в порядке? — обеспокоенная Стефи имела в виду Шалимова.
— Думаю, да, — кивнул Корин.
И действительно, Шалимов постепенно освобождался из цепких щупалец наркотика. Вскоре он уже мог нормально говорить и адекватно реагировать на обращения.
— Саманта… Скажите мне, что с Самантой, Корин?
Корину не хотелось лгать, и не так уж слаб был Шалимов, чтобы не перенести правды. Могучий организм космонавта успешно боролся с препаратами доктора Ладыгина.
— Плохо, Андрей.
— Она мертва?
— Нет. — У Шалимова вырвался вздох. — Она в Париже, в клинике. Врачи борются за ее жизнь.
Шалимов ухватил Корина за рукав.
— Что не сделают врачи, то сделаю я. Я должен быть с ней! Немедленно отведите меня туда, Корин!
— Что?! А вы разве не знаете, где находитесь? — Шалимов уставился в лицо Корина.
— Нет. Где?
— Под Москвой.
Шалимов сжал кулаки:
— Ну да… Врачи говорили по-русски… Но, черт побери, Корин! Я обязан быть с Самантой!
Корин подумал.
— А что, это, пожалуй, можно устроить… — Во взгляде Шалимова загорелась робкая надежда. — Но прежде вы расскажите мне все о Ратникове и о случившемся.
— Знаю немного… Ратников помог террористам захватить «Атлантис». Потом мы скрывались… В Париже нас прятал молодой журналист, как его… Лесли Энджел. Потом ворвались гангстеры… И вот я здесь. Там были двое в белых халатах…
— Чего они хотели от вас?
— Не знаю… Проводили какие-то тесты, кололи наркотики… По-настоящему я только сейчас в норме.
Корин обернулся к Стефи.
— Слушай, я растолкаю этого, — он пнул в бок Бертенева, — и ты завезешь нас на его городскую квартиру. Там я им займусь вплотную. По дороге позвоню Алану Смиту. Он скажет, куда привезти Шалимова. Вы свяжетесь с Коллинзом или со Стюартом. Расскажи им о наших приключениях и передай точно мои просьбы: Шалимова надо перебросить в Париж. Я настаиваю, чтобы он находился под неусыпной опекой ЦРУ! В России ему оставаться нельзя, кто знает, как тут все получится…
— Вставайте, Дмитрий Анатольевич, — позвал Корин, видя, что Бертенев заворочался. Полковник взобрался на скамью, ощупывая синяк на скуле.
В последние минуты он мыслил рационально: операция лопнула, и пора подумать о сохранении собственной шкуры.
— Давайте ваш адрес, — продолжал Корин. — Поедем к вам. Я намерен устроить обыск без санкции прокурора, если, конечно, вы добровольно не выдадите интересующие меня материалы.
— Мне больше нечего скрывать, — буркнул Бертенев. — Ратников — это был последний секрет.
Все в ваших руках,
— Последний ли? — прищурился Корин.
— Я выдам материалы.
Бертенев неплохо владел английским языком и отлично понял разговор Корина со Стефи. В его квартире они окажутся вдвоем. Бертенев полезет за бумагами в сейф, там лежит пистолет… Он разберется-таки с Кориным. И пусть операция провалена, Шалимов выдаст все ЦРУ, Бертенев успеет скрыться…
Больше всего полковник сожалел о неудаче, дважды постигшей его людей в охоте на Корина, и об идиотском решении попытаться перетянуть его на свою сторону. Ведь знали, с кем имеют дело!
Самоубийственная, вызванная скорее нервным перенапряжением, чем рациональным анализом, преступная самонадеянность!
Корин в эту минуту был далек от подведения итогов и воздаяния хвалы самому себе. Его беспокоили последствия перестрелки в клинике. Примчится милиция, вмешается ФСБ — кто предскажет, чем это может кончиться!
— Мы сделаем так, — внес поправку в последующие действия Корин, обращаясь к Стефи. — Я отведу машину к дому Бертенева и из его квартиры позвоню Смиту. Он приедет и заберет вас с Шалимовым.
Корин и Бертенев перебрались в кабину, Стефи и Шалимов остались в фургоне. Бертенев жил в центре, в паре кварталов от Лубянской площади.
Сам ли он выбрал такое соседство или так вышло непреднамеренно, но символичность совпадения позабавила Корина.
В подъезде восседал швейцар, но он лишь уважительно кивнул грозному жильцу. И сам Бертенев ничего не мог сказать старику, потому что пистолет Корина едва не упирался ему в спину.
В пятикомнатной квартире Корин первым делом проверил нет ли здесь кого-нибудь еще, а потом поднял телефонную трубку.
Алан Смит не спал. Вряд ли в эту ночь спал хоть кто-то из посвященных в операцию людей.
— Лондон тридцать, — сказал Корин. Это был личный код заместителя директора ЦРУ, означавший особые полномочия. Корин назвал улицу и номер дома Бертенева.
— У подъезда стоит фургон «Мердседес». Приезжайте немедленно, там вас ждут мужчина и женщина, Стефи Джонсон. Она в курсе всего и передаст вам мои инструкции. Дальнейшее обсуждение с Коллинзом. Я выйду на связь в самое ближайшее время. Все.
Он положил трубку. Побледневший Бертенев сидел на стуле под дулом направленного на него пистолета.
— Ну, Дмитрий Анатольевич, — мягко дожал Корин, — где же ваши материалы?
— Сейчас.
Бертенев подошел к сейфу и начал набирать комбинацию.
В дверь позвонили. Бертенев вздрогнул и обернулся.
— Кто это? — спокойно, даже слишком спокойно произнес Корин.
— Не знаю.
Звонок повторился.
8
Дмитрий Анатольевич Бертенев не имел оснований питать к Корину нежную привязанность, но Корин был не единственным опасным для него человеком. Бертенев плотно попал на крючок к Шебалдину и Ласкерову.
В кабинете Шебалдина горели все лампы, гудел компьютер, стол был завален всевозможными бумагами и схемами, испещренными многочисленными пометками. Оставаясь в неведении относительно главного факта — предательства Ратникова, Шебалдин и Ласкеров тем не менее кое-чего добились.
Из фотографий московских знакомых Ратникова Боровская выбрала снимок полковника Бертенева — не очень уверенно, с массой оговорок, но она допускала, что он мог быть человеком, приезжавшим к Ратникову перед их разводом. Экспертиза определила на чашке Данилина наличие высокой концентрации обогащенной вирусом гриппа питательной среды, причем по ряду характерных признаков это была именно та культура, с которой работали в медицинском институте Звездного городка.
Далее, лично Бертенев посещал Звездный с целью инструктажа космонавтов, и время его пребывания там совпадало со временем начала болезни Данилина. Всего этого было достаточно, чтобы подозревать полковника, а со смертью Гольданского появились новые сопоставления.
— Смотрите, Леонид Савельевич, — Шебалдин провел авторучкой по экрану монитора. — Вот даты визитов Гольданского в США. А это, — он нажал клавишу, и в правой части экрана засветился второй столбик цифр, — даты, когда в Америку выезжал Бертенев. Три из них — пятого, четырнадцатого и двадцать восьмого — совпадают. Любопытно, не правда ли?
