Анна Тьма - Клинок белого пламени
"Мы -- мир в мире, творение в творении, нерушимое в бездне. Нет реки времени, нет забвения для тех, кто станет целым" -- так это звучало на изначальном.
-- Ведь друг, ставший братом -- всё равно что ты сам...
Алина стояла рядом с Альтисом и смотрела на оставшуюся от семёрки Искателей тройку. "Мой брат -- моё сердце и суть" -- такой на самом деле была сказанная девушкой фраза, извлечённая из обрывков их общих с демоном воспоминаний. Переплетая судьбы, сплавляешь жизни...
Ей хотелось плакать, но она улыбалась. Едины. Они были едины. Люди могут жить дальше, даже если умрёт их смысл жизни, могут похоронить побратима и родного брата, и жить... Люди, эльфы, оборотни, орки, прочие... Даже легендарные драконы. А эти... бессмертные... не могут. Как не может жить ни один смертный с вырванным сердцем. Какое-то время ещё можно трепыхаться, пока враг сжимает в когтях твоё собственное сердце, но... это так, агония. Похоже, они сами этого не понимали.
Притянув к себе сестру, демон положил её ладонь поверх их сцепленных рук.
-- Пока мы живы -- наши братья будут жить в нас, -- веско, даже скорее весомо, сказал Альтис.
-- Всегда, -- в голос подтвердили Ветер и Волк.
Алина, оглядев троих, подумала, что они всё-таки не так безнадёжны, как ей показалось. И затеплившийся вновь огонёк жизни в них разгорался всё сильней. В них. Но не в ней.
Побратимы помолчали, пребывая где-то далеко отсюда. Стрим улыбнулся и весело сказал:
-- Теперь только Альтаира с хворостиной не хватает.
-- Он нас тогда знатно высек, -- хмыкнув, Арох потёр поясницу. Попадало удирающим богам с демонами "докуда дотянется". А проворный, не смотря на свои габариты, демон дотянулся до каждого из бросившихся врассыпную мальчишек.
Ал подавился смехом и спросил:
-- Кем мы там у него были? Оболтусами, которых нерадивые няньки десять раз подкинули и ни разу не поймали?
-- Он был безусловно прав! -- вставила Алинка и бессмертные рассмеялись.
Шаги и шуршание мантии по полу были лёгкими, едва слышными, но слух у четырёх бессмертных, встречавших утро у входа в храм был на зависть острым.
-- Простите, что докучаю вам своим присутствием, великие...
Старый храмовник выглядел не очень хорошо этим утром. Усталость бессонной ночи ясно проступила на его человеческом лице. Из-за его спины ловко вывернул младший клирик и с почтительным поклоном преподнёс бессмертным четыре золотых кубка, до краёв наполненные густым, тягучим красным вином.
-- И тебе дорого утра, старик, -- поприветствовал Альтис, принимая кубок.
Он знал по опыту -- там налито полулегендарное храмовое вино, преподносимое лишь богам и очень немногим смертным. Силы оно восстанавливало быстро, надёжно и безвредно. Более того -- оно излечивало все мелкие недуги и продлевало смертным здоровую молодость. Официально этого напитка не существовало. А на самом деле в готовящееся вино добавляли Грёзу, в чистом виде являющуюся наркотиком для бессмертных. Перебродившая Грёза начинала действовать на людей самым благотворным образом и переставала вызвать эйфорию у богов. Об этом совершенно секретном элементе "Напитка богов" не знали и сами боги... Ну, кроме Искателей, и ещё нескольких незаинтересованных в распространении информации бессмертных. Тайный ингредиент густого храмового вина, обретающий некоторые свои свойства только в мире смертных, с Велимора достать не так уж легко.
Альтис осушил свой кубок до дна, задумчиво покачал в руке, удивлённо переглянулся с побратимами. В вине явно присутствовала чистая, неперебродившая Грёза!
Жестом велев послушнику собрать пустые кубки, старший произнёс, покаянно склонив голову:
-- Простите, великие, вам это было необходимо.
-- Прощён, человек, -- ответила Алинка, впервые в жизни вкусившая запретное и удивлённо прислушивающаяся к изменениям в себе.
Стримбор собственнически сгрёб девушку за плечи одной рукой так, чтобы она упёрлась спиной в грудь бога. Невольно он перенял это движение от погибшего брата. И относиться стал к этой девочке немножко по-другому. Более трепетно. Но иначе как ребёнка всё равно уже никогда бы не воспринял. Дело было не только в том, что Ветер старше Змея, если не по годам, то по духу, но и в том, что только стоило ей полюбить одного из них, другие не могли больше воспринимать её иначе, чем сестру. Стрим склонился, поцеловал её в макушку как любимую дочку и виновато сказал:
-- Малыш, прости нас, старых идиотов. Мы тебя не всему научили.
Девушка задрала голову, взглянув в лицо Ветра, сообщила:
-- У тебя есть время исправиться.
Ал по-особому взглянул на старшего настоятеля всебожественного храма, пытаясь понять, что же не стыкуется. Картинка выстраивалась... какая-то странная. Клирик -- это не просто красивое звание, это ещё и посвящение божеству. Настоящий настоятель должен чувствовать и знать всё, что происходит в храме. Истинный служитель веры даже в словах не нуждается -- он просто знает. А этот... настоятель Тангор являлся не просто истинным служителем, но ещё и на редкость одарённым клириком.
-- Что ты здесь делаешь? -- спросил Альтис и старик поглядел на демона непонимающе. -- Какого нежитя ты, талантливый в своём деле как бог, застрял в этом захолустье?
Настоятель усмехнулся печально и ответил с долей непонятного сарказма:
-- Здесь спокойно.
И снова остро резанула какая-то недосказанность. Альтис не любил неразгаданных загадок. Но эту, кажется, придётся оставить таковой.
-- Говори, пока у нашей девочки не снесло её и без того шаткую крышу, -- посоветовал Волк. Покачал головой. -- Она же маленькая ещё... первый раз...
Настоятель Тангор нахмурился, непонимающе глядя на бессмертных.
-- Но разве это вызывает какие-то негативные реакции?
Альтис поднял глаза к небу, беззвучно сетуя на судьбу, Арох со Стримом уставились в разные стороны, избегая встречаться взглядами. Алинка с любопытством оглядела всех.
-- Ну, это как посмотреть... -- промолвил демон. -- Не сказать, что негативные. Но чудить малая будет.
Боги синхронно подавились смешками. Пламенный, согнав с лица шкодливо-мечтательное выражение, потребовал:
-- К делу переходи.
Человек вздохнул и заговорил:
-- Всю ночь я провёл за фолиантами по демонологии и истинными древними летописями... Господин Альтис, вы, верно, не знаете, но вас в тайных рукописях уже более четырёх тысяч лет именуют сто первым богом. Единственным тёмным богом в истории Купола.
По удивлённо вытянувшемуся лицу демона можно было сказать точно -- ни разу он не слышал, чтобы храмовники его так привечали! Белым демоном, Сыном Огня, но тёмным богом -- никогда!
-- Хрен теперь отвертишься от божественного ореола, брат! -- клыкасто усмехнулся Арох Архорт. И передразнил: -- Я не бог, я лучше, потому что демон...
Альтис показал Волку кулак, взглядом пообещав набить наглую рожу при случае, и жестом велел настоятелю продолжать.
-- То, что с вами происходит, господин Альтис Пламенный... больше всего похоже на невозможность окончательной трансформации из-за разделённой сути. Какая-то часть вас, великий бессмертный, скорее всего, находится под чужим контролем.
В глазах демона яркой искрой вспыхнуло внезапное и полное понимание -- ещё одна головоломка полностью сложилась. Вспыхнуло... и сменилось отчаяньем. Сжались ладони в кулаки.
-- Жаль, что у меня до сих пор недостало сил это исправить, -- вздохнул он. Устало потёр пальцами переносицу. -- Спасибо, что помог мне понять.
Храмовник учтиво поклонился. Он не успел заметить беззвучного разговора понимающих друг друга с полувзгляда бессмертных. Когда настоятель храма распрямился, Альтис сделал шаг в сторону, уступая место Стримбору.
-- Что-то мне подсказывает, тебе это в скорости понадобиться, настоятель Тангор, -- сказал демон.
Боги могут легко даровать людям две вещи -- благословение и частичку истинной стихии, которой владели. Точнее, которой являлись. В первом случае, в устах богов несущие силу слова становились истинным благословением, а не пустым сотрясанием воздуха. Им только нужно было обратиться к своей сути. Во втором, точно так же требовалось обратиться к сути, но вовсе не обязательно при этом запечатлевать в стихии образ смертного словами "Дарую тебя благословение..."
Частичка стихии ветра обрела материальную оболочку лёгкой стеклянной птичкой, севшей на ладонь старшего клирика. Лёгкое касание Ароха - и птичка обзавелась крепкими когтями и хищным клювом. Алинка, пребывающая уже не совсем здесь, уловила суть ритуала, погладила перышки стеклянной игрушки и она налилась огнём.
