Алек Майкл Экзалтер - Иная реальность
Кирилл нисколько не обиделся на Марфуту, когда та призналась, что не чаяла увидеть у себя хатежинских, да и восточники границу у реки переходить не захотели. Пришлось ей готовить продовольствие, чтобы откупиться малым от лесных разбойников. А у нее, мол, дети мал-мала меньше и работники-дармоеды. В Марфутино положение Кирилл вошел и обещал не сообщать о генералу Хатежину, что она ментовскую беспредельщину приваживает на свою ферму.
— Но если, ты, тетка Марфута, тута и здеся не накормишь сию минуту мою команду горячим завтраком, то я всенепременно передумаю.
Испугавшись, что у патрульных пропадет аппетит, тетка Марфута немедленно пригласила всех, к столу, кроме, разумеется, Леона, оставшегося на часах за порогом. Вдруг еще какие-нибудь овощи-фрукты в гости пожалуют? А он всеядный и может удовольствоваться чисто вегетарианской пищей, пусть даже она вооружена и опасна.
— Тем лучше для нас и тем хуже для наших врагов. Я люблю тебя, Кирилл. Инга тебя тоже очень любит. Ты ее не обижай, пожалуйста.
— Такую обидишь!
* * *Федор Хатежин помощи Кирилла и его команды не просил, хотя плотно завяз под Вересками, нарвавшись на сплошное минирование и солидное прикрытие минных полей. Но генерал бодрости духа не утратил, так как с минуты на минуту ждал поддержки авиацией и артиллерией. Как понял его Кирилл, кое-кто в городе решил: с дикими ментами можно покончить, не оглядываясь на партнеров по тройственному согласию и на отсутствие одобрения из столицы. Тем не менее, Федор Хатежин просил Кирилла не покидать дальний восточный угол до окончательного прояснения обстановки.
— Еще неизвестно, как оно там все сложится. Понял меня, товарищ старший сержант?
— Так точно, ваше превосходительство. Желаю вам, генерал, разбить всех ваших врагов. И нам того же.
— Угу, сам знаешь, куда ведут благие пожелания. Бдительности там не теряй. Небось, на дело с Виртой выехал?
— А как же! Еще и горничную девку с собой прихватил.
— Шутник, вы, батенька.
После разговора с генералом Кирилл Дербанов снова пошутил, отправив Вирту и Ингу на переговоры с восточниками. Вирта предлагала заодно посмеяться над Евграфом и отвезти Ингу к тому в гости. Пусть свою дезу ему из рук в руки передаст и попутно посмотрит, что там к чему. Такой вариант вчера тоже рассматривался, но сегодня Кирилл признал его неприемлемым; связь неустойчивая, и чертова бабушка надвое сказала, сумеет ли Вирта удержать контроль, а Инга вести себя адекватно обстановке. Вирта с ним согласилась и обе воительницы отправились к рейнджерам-восточникам водку пьянствовать и безобразия нарушать. Для поездки на Дикий Восток Вирта переоделась в длинное платье кисейной барышни из вестерна, но на широкий ковбойский пояс она прицепила кобуру с кольтом сорок пятого калибра, так что можно было считать, что барышня прямиком прибыла с Дикого Запада, если бы полтораста лет тому назад там водились автоматические пистолеты и кевларовые бронежилеты. Инга осталась в камуфляже с пистолетом ТТ, так как должна была играть роль телохранительницы мисс Вирты. Кириллу же дамы приказали отдыхать, не рисковать, а если уж очень заскучает, то пусть продолжит патрулирование вместе с Леоном. И беспокоиться ему не о чем, потому как красота спасает мир и крепит дружбу между народами.
* * *Через полтора часа после того, как прекрасные дамы отправились на блистающем лаком и никелем черном "хаммере" выкурить трубку мира и заключить племенной союз между дербановскими патрульными и рейнджерами-восточниками, Кирилл, оставив на ферме брата-близнеца со связником-разведчиком Леоном, вздумал прокатиться от паромной переправы на запад вдоль реки. Продотрядовцы были упакованы и уложены в фургоне, других неприятелей в округе быть не должно, а Кириллу крайне захотелось узнать, насколько эффективно он сможет поддерживать контакт со своим двойником и Леоном-ретранслятором на расстоянии более пяти километров.
Связь была изумительной, и брат-близнец по имени Мефодий увлеченно рассказывал тетке Марфутке, как он трудится торговцем электротоварами и предлагал купить у него новый пылесос. Статный и ладный ухарь-купец фермерше приглянулся. Вот и поднесла она ему чарочку перцовой сорокаградусной. Братец-эффектор выпил, вкусно крякнул и закусил свежим огурчиком, а удаленный администратор Кирилл, сидевший на бережку реки на подножке "лендровера" поймал снайперскую пулю левым виском.
Научный тык, мать твою! Полскальпа сняли, гады. Падаем на бочок и перевязочку. Кровищу смоем потом. Ништяк, с одним глазом тоже можно воевать, друг мой Горацио Нельсон-Даян-Кутузов. Кто на ны? Ждем-с. А вон и наши! Леон, отсекай партизаней от леса! И бей сзади поглуше, но руки-ноги-головы не грызть. Идут, молодчики. А мы их из пулеметика по ножкам, чтоб не бегали. Работаем.
Сначала двойник обработал рану антисептиком, затем толсто и туго перевязал голову основного тела. Кость была задета, но не слишком, хотя в голове у контуженного Кирилла бухало, как в пустой бочке. Затем Леон с эффектором раненого командира, потерявшего-таки сознание от потери крови, удобно уложили на разложенные сидения, закинули в машину два партизанских трупа — добру не пропадать и вернулись на ферму. А там Леон доложил начштаба Вирте о ранении и контузии командующего. Разъяренная Вирта примчалась через сорок пять минут за рулем "хаммера", как танк перепрыгивавшем через ухабы. Тормоза заскрежетали, и из машины выскочила косматая эриния со скрюченными пальцами. Прежде всего, по виноватым ушам огреб Леон. Зная, что нет ему ни прощения, ни оправдания, униженный и оскорбленный пес вынес побои стоически и от пинков не уворачивался. Вторым под раздачу угодил без вины виноватый эффектор, получивший страшенный удар в промежность. Затем глаза богини мщения опять мстительно сузились, она рванулась к "лендроверу", выбросила трупы на землю и тому и другому размозжила башку из своего крупнокалиберного кольта. В последнюю очередь Вирта взялась за глупо улыбавшегося Кирилла, прислонившегося забинтованной головой к дверному косяку и с любопытством наблюдавшего за страшной местью. Каждому свое. Наверное, поэтому любимому мужчине достались только слезы, упреки в неосторожности и нежные поцелуи.
— Скажи мне, мой маленький, где у тебя болит? Мамочка сейчас поцелует и все пройдет. Не плачь, пожалуйста.
Плакать Кирилл вовсе не собирался, в отличие от Вирты, ничего не видевшей из-за слез. Иначе бы она, как слабая женщина, ему безусловно врезала по сопатке за самодовольную ухмылку сильного мужчины-победителя. Насладившись триумфом, Кирилл принялся успокаивать любимую женщину, утверждая, что находится в полном порядке. Вирта ему не поверила и тотчас превратилась в сестру милосердия. Исследовала рану, обработала ее контактно и бесконтактно, сделала повторную перевязку и заявила, что раненого надо немедленно подвергнуть регенерационным процедурам в стационарных условиях. Но так как по плану дозорным предстоит патрулировать до восьми часов пополудни, военврач Вирта займется лечением раненого командира позднее при первой возможности.
— А сейчас вам надо поспать, товарищ командир! Спи, мой любимый!
Кирилл действительно заснул и очнулся лишь в своей постели в царскосельском блокгаузе наутро следующего дня. Проснувшись, он даже не понял было ли это утро, день или начало следующей недели. Какие были выставлены значения даты и времени, тогда его не слишком интересовало.
* * *В субботнее утро четвертого числа восьмого месяца августа выздоравливающий Кирилл Дербанов не смог проснуться по внутреннему будильнику, а затем подняться, чтобы приступить к утреннему ритуалу встречи нового дня. Сказались последствия ранения, контузии и методы нетрадиционной медицины от доктора Вирты, позволившей ему придти в себя лишь к полудню.
— Просыпайся, мой маленький. Тетя доктор принесла тебе поесть и сделать маленький укольчик.
Кирилл открыл один глаз, потому как лежал на левом боку, и было подумал, что любимая женщина шутит, ведь Вирта вошла к нему в белом халате, докторской шапочке и со стетоскопом на шее. Но он ни правым, ни левым глазом не успел моргнуть, как она откинула простыню, сдернула с него пижамные штаны, мазнула по ягодице спиртом и в самом деле воткнула в нее шприц.
— Полегче, милая.
— Какие мы чувствительные! Придется использовать обезболивающее.
На последующую фазу лечебного процесса Кирилл успел отреагировать, потому как Вирта принялась по одной расстегивать пуговки коротенького халатика. Оставшись лишь в белой шапочке со стетоскопом на прелестной шейке, Вирта стала поцелуями обезболивать место укола. Перевернув Кирилла на спину, врач продолжила процедуру до тех пор, пока явственно не почувствовала, что пациенту уже следует немного передохнуть после столь интенсивной терапии. Встать пациенту доктор не позволила, но, опрокинув на подушки, укрыла простыней и принялась кормить с ложечки манной кашей. Кашу Кирилл ел, потому как, в отличие от гречневой кормежки с ее больнично-казарменным запахом, он не считал кормление манной кашей изощренной пыткой. Впрочем, он всегда ел, что дают, лишь бы было горячим. А тем паче из рук любимой женщины-доктора, вскоре отметившей, что накормленный пациент опять готов ее любить крепко и горячо. Тем не менее, на сей раз была применена иная физиотерапевтическая процедура, но с тем же ошеломляющим и бесспорно оздоровляющим эффектом. Убедившись, что пульс пациента пришел в норму, и его организму снова требуется отдых, доктор Вирта оделась и пожелала выздоравливающему Кириллу приятных сновидений.
