Сергей Дмитрюк - Лик зверя
— Точно не знаю, — пожал я плечами. — Но я тоже слышал что-то в этом роде.
— Тогда доверимся собранным Ли сведениям. Итак, совершенно ясно, что под видом патрульных полетов Роман Сарко вел планомерные исследования шпионского характера. Скорее всего, основным местом этих исследований служил заброшенный рудник где-то на южном побережье. Как видишь, круг поисков значительно сужается.
— Возможно, — согласился я. — Но это, если ваши догадки верны. А если нет?
— Так или иначе, Сарко будет стремиться покинуть Терру. Для этого ему потребуется ракетоплан. Ты понимаешь? Нужно предупредить людей на всех ракетодромах, разослать приметы Сарко, а еще лучше фотографии. Необходимо также сделать все, чтобы ему не удалось взлететь с планеты. Тогда, даже если ничего не выйдет с моей затеей, Сарко все равно попадет к нам в руки.
Громов замолчал. С наслаждением вдохнул налетевший ночной ветер. Сказал:
— А теперь я хотел бы взглянуть на жилище Сарко. Кто знает, может быть, нам посчастливится обнаружить что-то интересное? Где его коттедж?
Дом Сарко располагался довольно близко от лесов Заповедника. От джунглей его отделял только крутой обрыв скалы, да высокая проволочная ограда по краю защитного силового поля. Внутри было темно. Окна чернели пустыми глазницами, но тишина, окружавшая это типовое здание, казалась тревожной и обманчивой.
Мы бесшумно вошли на веранду. Громов осторожно заглянул в окно, пытаясь что-нибудь разглядеть, но это ему не удалось. Открывая дверь, я на всякий случай положил руку на кобуру с пистолетом, но в доме никого не было. Сквозь приоткрытую дверь внутрь упала узкая полоса лунного света.
Обстановка в комнатах была самая обычная. Единственное, что привлекало внимание, — портрет уже не молодой женщины, висевший на стене в гостиной, да стеклянный шар глобуса Терры, стоявший на столике в спальне. Возможно, женщина на портрете была матерью Сарко, а может быть, этот портрет висел здесь просто для отвода глаз. Я не помнил, чтобы Сарко когда-нибудь вспоминал о своей матери. Больше нам ничего существенного обнаружить не удалось. Постель была аккуратно заправлена; всюду был порядок и чистота. По-видимому, Сарко не появлялся здесь со вчерашнего дня. Нам ничего не оставалось, как вернуться ко мне домой.
Глава тринадцатая Кровь на камнях
Когда мы с Громовым вошли в дом, мое внимание сразу же привлек свет в спальне. Я приоткрыл дверь: Светлана сидела в кресле, уронив голову на плечо, и спала. На коленях у нее лежала раскрытая книга. В углу комнаты горела ночная лампа в виде большого хрустального шара.
Громов положил руку мне на плечо. Мы переглянулись с ним, и я тихо вошел в комнату. Громов остался стоять около двери. Я осторожно погладил Светлану по волосам, любуясь бесконечно дорогим лицом. От моего прикосновения она сразу же проснулась.
— Милый! — произнесла тонким со сна голосом. Улыбнулась. Обхватив руками мою шею, притянула меня к себе, целуя. Тут она заметила стоящего в дверях Громова и слегка смутилась. Быстро поднялась из кресла.
— Иван Вениаминович! Я вас не заметила!
— Ничего-ничего! Целуйтесь на здоровье! — улыбнулся Громов.
— Почему ты не в постели? — спросил я.
— Я проснулась среди ночи… Увидела, что тебя нет рядом и сильно огорчилась. Хотела поговорить с Иваном Вениаминовичем, но его тоже не оказалось в доме. Тогда я решила дождаться вас, а чтобы не уснуть, взялась читать книгу…
— И все-таки уснула! — улыбнулся я. — Я вижу, вы уже успели познакомиться?
— О, да! — воскликнула Светлана. — Иван Вениаминович мне сразу понравился. Он просто замечательный человек!
— Я тоже всегда знал, что у Сида такая замечательная и умная жена! — сказал Громов.
— Спасибо.
Светлана улыбнулась в ответ на его комплимент. Я и не думал, что Громов умеет так легко располагать к себе женщин. Он делал это так непринужденно, что через несколько минут знакомства с ним казалось, что ты знаешь этого человека очень давно, целую жизнь, рассказывала мне потом жена.
— Мы долго говорили, — продолжала Светлана, — и Иван Вениаминович рассказал мне много интересного про вашу работу. И вообще, он отличный собеседник.
— По-моему, вы преувеличиваете, Света! — скромно улыбнулся Громов.
— Нисколько. Это вы слишком скромничаете, Иван Вениаминович! Что меня больше всего поражает в вас, так это способность смущаться и краснеть, совсем как ребенок.
— А на мой взгляд, — снова улыбнулся Громов, — это самое лучшее, что остается нам от детства. Для детей мир представляется бесконечным солнечным простором, в котором нет места лжи и коварству, поэтому их чувства искренни, а поведение так непосредственно.
— Да, я знаю, — согласно кивнула Светлана.
— Ну, ладно, ребята! — сказал Громов. — На дворе давно уже ночь. Действительно пора спать. Да и я порядком устал сегодня. Все-таки из такой дали прилетел к вам! Вы мне позволите приютиться где-нибудь у вас в доме?
— Иван Вениаминович! — укоризненно сказала Светлана. — Как вам не стыдно? Сейчас приготовлю для вас постель.
— Вовсе не стоит беспокоиться обо мне, — остановил ее Громов. Осмотревшись, сказал: — Дайте мне какую-нибудь подушку, и я прилягу вот на этом диване, в гостиной.
Светлана взглянула на него из-под насупленных бровей, но вскоре на лице у нее появилась улыбка. Она принесла подушку и одеяло. Громов разложил их на диване, стоявшем около окна. Спросил:
— Вы позволите мне не закрывать окна? Я люблю, когда в комнате гуляет ночной ветерок.
— Конечно, — согласно кивнула Светлана.
— Спокойной ночи! — пожелал нам Громов.
— Спокойной ночи!
Я погасил свет, закрыл за собой дверь спальни. Светлана повернулась ко мне, сказала шепотом:
— Мне так неудобно перед Громовым!
— Перестань. Все в порядке, — успокоил я ее.
— Ты уверен?
Она недоверчиво посмотрела на меня.
— Абсолютно!.. Малыш!
— Что?
— Я люблю тебя!
Я ласково привлек ее к себе.
— Не надо, Сид! Громов услышит. Неудобно.
Светлана смущенно покосилась на дверь.
— Пускай услышит! — Я обнял ее за плечи. — Он тоже человек, и должен понять.
— Сид! — Светлана попыталась высвободиться из моих объятий. — Я так не могу!
— Глупости!
Я подхватил ее на руки и отнес на постель. Сверху она казалась такой маленькой и беззащитной, хотя глаза ее уже вспыхнули горячим огнем страсти. Я коснулся губами ее губ. Она издала неопределенный жалобный звук, но в следующую минуту наши тела уже сплелись в крепких и нежных объятиях, и вся ее скованность сразу же прошла, сменившись неистовой и необузданной страстью. Она металась по постели, как хищная кошка, сверкая глазами и обвивая меня сильными гибкими руками. Ее губы и руки блуждали по моему телу, рождая в нем сладостные ощущения, которые заставляли напрягаться во мне каждый нерв. Когда снаружи забрезжили первые лучи рассвета, мы уснули, обнявшись, обессиленные и счастливые.
* * *— Знаешь, Сид, — сказал Громов, когда гравиплан уже плыл над джунглями, — если мы поймаем Сарко, я, наверное, попрошу перевода…
Я удивленно посмотрел на него.
— Вы хотите уйти со службы? Мне что-то не верится, Иван Вениаминович!
— Понимаешь, Сид, я уже в таком возрасте, когда организм неизбежно стареет, несмотря на все ухищрения и старания энерготерапевтов. Память уже не та, что прежде, слабее реакция, да и силы тоже не те. Выдам «страшную» тайну: последнее время меня мучают сильные боли в затылке. Обратился к врачам, говорят, возрастное переутомление. Посоветовали сменить работу и пройти курс ревитации. Хорошо бы заняться работой, требующей большего физического труда… Они правы, должность начальника Особого отдела требует слишком большого нервного напряжения и светлой головы. Здесь нужен молодой и энергичный человек. Ведь мне уже сто шестьдесят два!
— Как же так, Иван Вениаминович?
Я был в растерянности. Я совершенно не понимал, как Особый отдел может существовать без Громова. Для меня эти понятия были неотъемлемыми.
— Кто же будет вместо вас? — спросил я.
— Ты зря представляешь меня таким незаменимым, — улыбнулся Громов. — Замена всегда найдется. Юлий Торрена, например. Эта должность для него. Хватит ему в заместителях ходить! Я и с Менгешей уже разговаривал об этом. Он тоже удивлялся, как и ты, но я-то знаю, сам думает, засиделся старик, молодым перспективным работникам не дает расти, проявлять себя. Так что, Сид, — Громов положил руку мне на плечо, — это мое последнее дело…
Я сидел в полном замешательстве. Признание Громова было для меня совершенно неожиданным. Когда он дотронулся до моего плеча, я вздрогнул.
— Смотри! — Громов указал куда-то влево, за стекло кабины гравиплана.
