Элона Демидова - Отступник
― Испугался? Понимаю, — шаман успокоительно похлопал его по плечу. — Когда я начал экспериментировать с листьями киндеровых деревьев и все это со мной начало происходить, я тоже боялся. Не знаю, насколько тебя устроит моя гипотеза, но видишь ли, глупо считать нашу планету просто куском космической грязи, который летает по орбите вокруг затухающей звезды. Природа-то живая. Может быть, иначе, чем ты или я, но живая и думающая. Поэтому, когда ядерные взрывы, которых были сотни или тысячи, перемешали ментальные слои и выжгли часть астрала, то в самой ткани мироздания образовались дыры и начали случаться вещи, о которых говорилось только в сказках.
Заквасский остановился и обвел руками небо и землю таким широким жестом, будто обнимался с окружающим.
― Просто запомни, что мы живем совсем в другом мире, чем раньше, — продолжал Ян. — Эпоха людей прошла, наступила эпоха нуклеаров. Жаль, что там, в Лакедемоновке этого еще не поняли. А может быть, догадались, но хотят сохранить прежний порядок, консерваторы хреновы, поэтому уничтожают всех мутантов, чуют за ними будущее. Конечно, чтоб полноценно исследовать явление, пригодился бы научный институт, да где ж его взять? Ведь у меня нет элементарных ответов: только ли в Таганроге так происходит, или в других местах тоже? Что усиливает реакцию? Возможно, скопление нуклеаров-воспринимающих, или наличие многовекового культурного слоя в городе, или еще что-то... Все это надо обязательно узнать, но потом, потом, а сейчас сам видишь, наиглавнейшее — выжить!
Как ни странно, однако Олег немедленно расслабился. Хотя он не понял и половины из сказанного Заквасским, но оказалось — всем диким явлениям есть рациональное объяснение, пусть пока для него недоступное; а еще успокаивал тот факт, что даже такой знающий человек, как шаман, был сперва устрашен. Но более всего помогло слово «выжить!», которое сразу же переключило внимание на решение неотложных практических задач.
Несмотря на бессонную ночь, животноводы не могли себе позволить такую роскошь, как утренний отдых, потому что домашние животные не имели понятия о Празднике Откровения и требовали как обычно кормежку.
Поэтому, когда шаман и Олег появились в землях клана Творца, то увидели, что работа производилась, как в любой обычный день; кто-то чистил курятник, кто-то, вымыв корыто, наливал свежую воду, кто-то перебивал на новые места колья, к которым были привязаны козы...
Кислова удалось обнаружить возле памятника Петру Первому, где он благочинно храпел, привалившись плечом к постаменту.
― Вот, пацанчик, посмотри на идеального правителя, — шаман изобразил восхищение и почтительность. — Он не вмешивается в дела подчиненных, а каждый подчиненный знает свои задачи и место. Гораздо хуже, когда правитель деятелен и непоседлив, а все инициативы его тонут в болоте неисполнения и пофигизма. Отсюда какой мы можем сделать вывод?
Юноша пожал плечами.
― Что построение правильной системы важнее личных качеств, — ответил сам себе Заквасский. — Так воздадим личности личное, а системе системное... Валера, Валера! — Ян принялся расталкивать Кислова.
Вождь, скривив гримасу, недовольно заворчал, приоткрыл глаз, посмотрел мутным взглядом на шамана и, произнеся сокровенное: «Просрали родину, суки», вновь захрапел.
― Понятно, — утвердительно кивнул Заквасский.
― И что теперь? — задал вопрос Олег.
― А что теперь, — развел руками шаман, — действуем по плану. Всех, кто не может держать оружие, эвакуируем вместе со скотиной, птицами и продуктами. Остальных вооружаем и ждем неприятеля.
― А что делать с... — юноша указал на Кислова.
― Я же только что тебе объяснил, — шаман легонько стукнул парня костяшками пальцев по лбу. — Наш вождь великий стратег, настолько великий, что может не контролировать переселение нуклеаров в Приморский парк, ибо все сделается и без него по высшему разряду.
Глава 20
ПРОШЛОГО КАМЕННЫЙ ГОСТЬ
РАСПРОСТЁР СВОЮ ДЛАНЬ НАД ТОБОЮ
Царь Роман миновал дамбу и пошел по земляной насыпи, что перегораживала Миус. По левому краю насыпи, почти у кромки воды, от берега до берега наклонно торчал полутораметровый частокол, усиленный колючей проволокой. Он был построен вскоре после той приснопамятной весны, когда косяк морских гидр пытался прорваться в лиман, а воины Лакедемона фактически своими телами преградили путь этой миграции. Если бы тварям удалось преодолеть дамбу, то относительно сытой жизни обитателей Лакедемона пришел бы конец — на безопасном рыболовстве можно было ставить крест. С тех пор морских мутантов расплодилось еще больше. Как рассказывали крестьяне из Беглицы, в прошлом году в Азовском море потонул огромный рой насекомых, похожих то ли на гигантских муравьев, то ли на саранчу, и те стали отличной подкормкой для гидр. Однако сколько бы мутантов с обжигающими ядом щупальцами не обитало в море, у них не хватало интеллекта и умений пересечь забор высотой с человеческий рост.
― Доблесть и сила! — часовой выкрикнул приветствие, узнав подошедшего.
― Во имя победы, — проговорил с достоинством Роман.
Правитель подошел к воротам, которые уже отворялись.
― Я с инспекцией, наместник у себя?
― Так точно! — отрапортовал крепко сбитый мужчина, одетый в грубо сшитую одежду серого цвета, с «Сайгой» в руках и длинным ножом за поясом.
― Ага... хорошо, — произнес Роман, входя внутрь периметра.
Ломакин был первым форпостом или последним (как посмотреть!), оставшимся у Великого Лакедемона на материке. Деревня эта, как и сам Лакедемон, обнесенная добротным частоколом, имела стратегически важное значение, не позволяя мутировавшему зверью проникать на полуостров. В свое время царь Роман добился в Совете старейшин утверждения «Закона о Ломакине», по которому около сорока наиболее крепких мужиков из крестьян получили некоторые права, а за это они имели сомнительную привилегию поселиться со своими семьями в Ломакине и охранять подступы к насыпи. Таким образом, в Миусской Политии появилось четвертое, хоть и немногочисленное сословие — ломакинцы. По своему статусу они были ниже полноправных граждан, но выше крестьян, носили оружие, имели дополнительное жалованье, увеличенный паек, но права голоса в Общем Собрании не удостоились.
Проталкивая этот закон в Совете старейшин, соправитель метил в будущее: появился достаточно большой контингент вооруженных людей, обязанных своим положением лично царю Роману, что могло стать нелишним козырем в борьбе с конкурентом Антоном.
Наместник Ломакина — Сурен Геворкян — ждал царя на крыльце своего дома. Жгучий брюнет лет тридцати пяти — сорока, по-русски разговаривал без акцента и, пожалуй, лучше, чем на родном армянском. Мужчины обнялись, похлопав друг друга по спине. Сурен пригласил гостя в дом, но царь отказался, предложив совершить небольшую прогулку на свежем воздухе.
― Я же к тебе с официальной инспекцией, так что буду инспектировать, — сказал Роман.
― Не сомневаюсь, — губы брюнета тронула легкая улыбка. — Но обычно твои официальные визиты имеют неофициальную подоплеку.
― Ну... а как же без этого, мой дорогой друг, — почесал бородку царь. — Время сейчас неспокойное, люди дохнут как мухи, мы на грани вымирания, а многие этого не понимают. Ситуацию нужно решительно менять, даже ломать.
― Такие слова пахнут гражданской войной, — спокойно заметил Сурен, понизив голос, хотя вокруг никого, кроме них, не было. — Не думаю, что кто-то захочет ломаться добровольно. Да и сил у тебя, мой повелитель, мало, чтобы победить Антона.
― Во-первых, война — это последний довод и даже не королей, а дураков, — возразил Роман. — Есть десятки способов мягкого воздействия. А во-вторых, лучше казаться слабым, но быть сильным, чем наоборот.
― Согласен, — на лице наместника нарисовалось одобрение. — Но что ты хочешь?
― Сын правителя Артур несколько дней назад отправился с карательным заданием в сторону Таганрога и, вопреки расчетам, до сих пор не вернулся, — перешел к делу царь. — У меня имеются данные, что город обитаем, и там живет племя каких-то мутантов. Ты догадываешься, чем пахнет, если наследник погиб вместе с отрядом?
