Отблески солнца на остром клинке - Анастасия Орлова
Вегдаш, конечно, опытный нагур и ещё более опытный Вассал, но как он сумел догадаться, да ещё так быстро?
— Тарагат здесь, да, — продолжил он всё так же спокойно и, не выпустив из рук узды, положил обе ладони на луку седла.
«Из такой позы хвататься за оружие несподручно, он знает, что я это замечу и сделаю выводы».
— Вот только вам нужен не он. А я. А вы, так уж сложилось, нужны мне… и будущему церосу по крови.
Тшера почувствовала себя Найримом в миг, когда Астервейг отсёк ему голову: мир остановился, и она застыла в нём, как муха в янтаре, а внутри неё чёрной кляксой расползалась пустота, сжирая и чувства, и мысли. Она перестала чувствовать собственное тело, и лишь догадки — пёстрые, разные, но все как одна — невозможные — пойманными бабочками бились внутри черепа.
«Так бывает, когда не можешь ни проснуться, ни поверить в реальность происходящего. Столько лет, столько лет сангир таился под нашим носом, креп и совершенствовался, и никто его не разгадал, ведь узнать амаргана можно по нагревающемуся в его руке Йамарану, а в руке Чёрного Вассала, прошедшего ритуал соединения с клинком, он нагревается точно так же. Ты спрятался от Отбора и выбрал лучшее место, чтобы избежать участи превоплощения, перевёрнутый амарган! Ты стал Вассалом».
— Я знаю, Тшера, тебе досталось. — Голос сангира звучал сипло, словно через силу. — Поверь, я не хотел вредить тебе: всё, что тебя коснулось — коснулось случайно. Моя же цель — свергнуть Астервейга и привести к власти законного цероса, который сделает то, что не успел Найрим, за что его убил Астервейг: отменит ритуал Превоплощения, позволив обученным амарганам работать в паре с Вассалами, не претворяясь в вещь, а оставаясь людьми. И вы докажете, что это возможно. Так что прошу: хотя бы выслушайте меня.
Взгляд Вегдаша перестал казаться стеклянным и неживым, и Тшеру отпустило: мир вновь ожил, зашелестел волнами, задышал ветром, а пустота внутри схлопнулась, вернув ей ощущения собственного тела. Верд повёл плечами, словно они затекли.
«Значит, и с ним было то же, что со мной. Значит, это сангир держал нас частью своего аруха».
Вегдаш кивнул, словно прочитав её мысли:
— И это дорого мне обошлось. — Он поднял руку — та мелко дрожала, словно у ветхого, едва живого старца. — Видишь, убить меня сейчас проще, чем прихлопнуть жука. Но без меня вы не сможете возвести на престол цероса по крови. Решай, Тшера, я полагаюсь на твоё благоразумие.
Тёмная волна удушающей злобы поднялась к самому горлу, застлала взор.
— Вот это ты зря, — прорычала Тшера, и на солнце блеснуло выскользнувшее из рукава лезвие. — Своё благоразумие я закопала с теми, кого ты убил!
Но Верд удержал её за локоть, и его пальцы сомкнулись на её руке, словно каменные.
— Подожди.
— Пока он ещё кого-нибудь не убьёт?!
— Пока он не расскажет всё, что нам нужно знать.
Внутри белая башня оказалась просторнее, чем выглядела снаружи. Сангир провёл их в уменьшенную копию зала для торжеств — в таком же, в твердыне Хисарета, Астервейг убил Найрима. Но посреди этого зала стояло не кресло цероса, а длинный стол и несколько стульев.
— Прошу, присаживайтесь. — Вегдаш повёл всё ещё нетвёрдой рукой.
Тшера зябко передёрнула плечами — зал пробуждал неприятные воспоминания — и села ближе к выходу. Верд опустился на стул рядом с ней, вполоборота, так, чтобы не поворачивая головы видеть и её, и занявшего место через стол сангира.
— Позвольте для начала задать вопрос, — начал Вегдаш, и Тшера недовольно вздёрнула бровь.
— Спрашивать пришли мы.
— Но я должен понять, с чего начинать объяснения. — Улыбка бывшего нагура, хоть и выглядела бледной и обессиленной, любезности не утратила ни на крупицу. — Ты знаешь, почему Астервейг снял Найримову голову. Но хорошо ли знает истинную причину твой спутник? Позволь, я расскажу подробней. За несколько месяцев до той ночи Найрим-иссан собрал Пареон, на котором сообщил о своём решении отменить ритуал Превоплощения. По его замыслу, амарганов стоило готовить не к преложению в Йамаран, а к служению в своём человеческом теле в паре с Чёрными Вассалами. Поддержали его не все таинники. Яростней остальных сопротивлялся Астервейг, видя в этом решении не только угрозу для Вассальства и возможное переформирование Братства из элитной гвардии в обычных бревитов, но и угрозу для всей страны: ведь, по его мнению, стоит пошатнуть один из её религиозных столпов — и следом начнёт рушиться абсолютно всё, включая власть цероса.
— И ты с ним не согласился? — уточнила Тшера.
— Я поддержал Найрима — его предложение кажется мне разумным. Люди меняются, меняется и Гриалия. Если возможно поддерживать боевую мощь Вассальства с живыми, обученными амарганами, зачем лишать их человеческой жизни? Более того — я думаю, что именно в человеческом теле от них — и от их аруха — будет больше пользы, чем от Йамаранов.
— Человек слаб. Предвзят. И лжив, — уронила Тшера. — Клинку чужды те слабости, которые могут сгубить человека и того, кто ему доверился. Так что я бы поспорила.
— У человека, помимо прочего, есть сердце, которого лишены Йамараны, — возразил Вегдаш.
— И оно зачастую мешает.
— Оно зачастую решает, Тшера. Пусть не всегда верно — от ошибок не застрахован никто. Но оно сможет сделать такой выбор, с каким не справится клинок. Учесть то, что не в силах учесть сталь. Оно чувствует, и часто это важнее, чем мыслить. И твой спутник, постоявший на краю и Превоплощения, и смерти, я уверен, согласится с тем, что нет дара ценнее человеческой жизни. А мы, с лёгкой руки Превоплотившего Маурума, уж сколько сотен лет лишаем амарганов этого дара, даже не нами преподнесённого. Возможно, лишаем напрасно.
— Совсем не так, как ты лишал жизни деревенских девок своими сангирскими фокусами.
Вегдаш терпеливо снёс едкую иронию и продолжил:
— Не забывай: я и твой спутник, не стань мы отступниками, сейчас были бы клинками. Настало время изыскать для подобных нам новый путь служения. Согласны?
Тшера перевела взгляд на Верда и поняла: он согласен. И сама она тоже согласна: согласилась бы сразу, если бы предложил не тот, из-за кого погибли Бир и Виритай, кто чуть не убил и её тоже. И пусть она всё ещё считала, что людям доверять нельзя — во всяком случае так, как Йамаранам, — она доверяла Верду, она помнила Мьёра в человеческом теле, и ей не было дела до остальных людей и до того, как там у какого Вассала сложится с его непревоплотившимся амарганом. Пусть Мьёра не вернуть ни человеком, ни клинком, но для
