Дорога мстителя - Алексей Алексеевич Доронин
– Будешь, Молчун? Нет? Ну, тогда на шухере стой.
Младший смотрел невидящим взглядом. Чувствовал, как в кровь поступало что-то, что заставляет меняться. Как в дурацких комиксах. Оборотень выходил из своего логова.
Минуты шли. Столик жалобно скрипел. Богодул, наконец, разрешил бойцам отпустить ее ноги.
По его красной роже катился пот, но он умел растягивать удовольствие.
«Хоть бы тебя инсульт хватил», – подумал Младший.
Но нет, не хватит. Он ещё не старый. Такие твари обычно долго живут.
Саша с виду безучастно наблюдал за происходящим. Но в голове у него шумело. Там шла работа мысли, цеплялись один за другой нейроны. Выстраивался узор. И этот узор не обещал ничего хорошего тем, кто запустил этот процесс. Вспоминалось то, что он не хотел вспоминать, но и не забывал полностью никогда. Что носилось по кругу в голове. Что было свидетельством его беспомощности и неспособности защитить то, что ему дорого.
Пока все «болели» за старшину, Пузырь неожиданно прицепился к Саше.
– Да не менжуйся ты, Саня. Ей самой нравится. Я ж разбираюсь. У меня знаешь, их сколько было? Ты столько и не видел. Я к ним подход знаю. Всегда работает. Надо быть самим собой, ближе к природе, животным. Бабы это любят. И вообще… сучка не захочет, кобель не вскочит.
Он что-то ещё говорил… но тот зверь, который в Саше действительно таился, на то и зверь, что речи не понимал. И человек понял, что должен дать ему волю. Почувствовал забытое ощущение. То, которое овладело им во время битвы за Заринск и несколько раз во время похода. Не просто злость. Ярость такая же бурная, каким бывает желание. Только это было желание убивать. В голове щёлкнуло. Будто встала в пазы та деталь, которая давно должна была занять своё место.
Пузырь брезгливо махнул рукой и отвернулся. Пошёл выпить воды из фляжки. Или что у него там было?
Не важно. Главное, не смотрел в его сторону.
Саша аккуратно подтянул к себе за ремень автомат Пузыря, который тот оставил в углу на тумбочке.
К счастью, все были заняты. Пузырь начал спорить с Пистоном, кто будет следующий.
Живорез деловито нагревал феном питерскую монету, держа щипцами. Докрасна уже накалил.
– Во, правильно. Приложи к сискэ, это её растормошит. А то вялая…
Богодул на время прекратил дрыгаться и сделал передышку, глубоко дыша. Судя по всему, заканчивать он не торопился.
А фельдшер, похоже, не против быть предпоследним. В том, чтобы пометить жертву, он видел особое удовольствие. Выжечь клеймо на теле проще, чем вырезать. Это будет знак позора – все оборвыши узнают, что девка обесчещена, ведь ей попользовались мерзкие питеры. Тут, как и во многих других краях, верили в телегонию. Считали, что все дети будут рождаться такими, каков первый мужчина. Понятное дело, не пожалеют и к психологу не отведут, потому что «сама-дура-виновата». Впрочем, может, со временем простят и найдут какого-нибудь вдовца постарше и пострашнее.
Придвинув к себе автомат, Данилов ждал только одного: когда хрыч отвалится от неё, как жирный клоп. Не было другого способа убрать её с линии огня.
Все были настолько увлечены, что, когда загрохотали выстрелы, сначала ничего и не поняли.
Всё было кончено за десять секунд. Данилов разжал пальцы, и АК-74 с пустым магазином… и запачканным кровью прикладом с клацаньем упал на пол. В комнате лежало четыре трупа, последнего он просто забил, опуская ему на голову автомат, пока не услышал хруст черепа.
А существо, забившееся под стол, тряслось и смотрело на него огромными глазами. Она боялась его больше, чем своих мучителей.
И правильно боялась. Младший чувствовал себя так, будто всё это происходит не с ним, будто он наблюдает за собой со стороны. Он не чувствовал раскаяния. Не сожалел о содеянном. Не думал, что совершил предательство. Предать можно своих. Он за свою жизнь убил людей больше, чем находилось в этой комнате. Но никогда при этом не был настолько… не в себе.
Он вспомнил, как Живорез повернулся в последний момент, глаза его стали размером с крупную монету-питерку. Пришлось действовать быстро.
Именно с него Александр и начал, отсекая по три патрона. Пистон, не успев ничего понять, получил пули в спину, в шею и в голову. Пузырь всё понял, но был слишком неповоротлив. Ещё три достались Богодулу.
Но тот не умер сразу и не испугался, а успел прыгнуть к убийце-ренегату, как был, без штанов. Добивать его пришлось почти в упор, потом стрелять уже в ползущего. После этого Дядька не мог больше ползти, но и не умирал. Пришлось приложить прикладом по лысому черепу – не для того, чтобы избавить от мучений, а чтобы не видеть, как он бьётся в агонии. Сашу передёрнуло от противного хруста, и всё затихло. Даже девчонка заткнулась. Только сейчас до Саши дошло, что всё это время она пронзительно верещала. И в этот момент он услышал голоса. Ещё на улице, но они быстро приближались. Все должны были услышать выстрелы. Он весь поселок на уши поставил.
Снаружи у главного входа стоял на часах боец. Но в здание не спешил врываться.
– Быстро вали отсюда!
Нет, она не похожа на Киру…
По фигу. На всё. На всех.
«Что со мной сделали? То же, что с ней, только морально».
– Через заднюю дверь уходи, там никого нет, – сказал он, хотя не был в этом уверен. Просто надо же на что-то надеяться. Поста там точно не ставили.
Она медленно поднималась. Даже не пыталась прикрыть наготу. Как зверюшка.
Выходит, любой человек в состоянии сильного стресса возвращается назад, к истокам.
– Вали, вали быстро! Прячься в какой-нибудь ваш схрон, получше прячься, чтоб тебя… – он кинул в девчонку что-то из её тряпок. Она машинально поймала, прижала всё к груди и тут же побежала, как заяц.
Младший выдохнул. Натянутые нервы расслабились, и он почувствовал что-то похожее на апатию. Наверное, отходняк после выброса адреналина. Как пьяный. Ощущение нереальности стало таким, что всё напоминало мультик. Но уже не трясло, и то хорошо.
Времени подумать, что делать дальше, не было. Выйти и заорать, что напали оборвыши? А пока все ищут врагов, прочёсывают дом и готовятся к бою – тикать?
Поджечь тут всё? Не успеть. Да и что это даст? Пока они действительно думают, что напали оборвыши. Но быстро разберутся.
Он стоял один посреди комнаты, залитой кровью, с ещё горячим автоматом, из
