Утро под Катовице - Николай Александрович Ермаков
Идём прежним порядком, внимательно смотри вперёд, чуть что, сразу падай. Если видишь финнов, показываешь над головой сжатый кулак. Если какие другие непонятки, махаешь раскрытой пятерней! И внимательно осматривай лыжню и пространство перед собой — может быть заминировано!
Понял.
Тогда вперёд!
Посмотрев вслед удаляющемуся Ильину, я ещё раз напомнил остальным бойцам:
При его падении сразу занять боевой порядок и пленному заткнуть рот кляпом! Ясно?
Все трое бойцов кивнули и мы продолжили движение. Через пару километров от перекрестка, мы обнаружили место привала вражеского отряда — теперь, благодаря оставленным здесь пустым банкам из-под консервов, было окончательно ясно, что мы идём по следу финских диверсантов. Судя по остывшим углям, те значительно опережали нас и шансов их догнать у нас практически не было, что не могло не радовать. Однако мне необходимо было перед бойцами демонстрировать служебное рвение, поэтому я сделал максимально короткий привал из-за необходимости дать горячей еды и питья пленному, заодно по-быстрому перекусил с бойцами, уложившись в пятнадцать минут, а затем приказал ускорить движение. Ещё через полчаса движения в лесной тишине издалека донеслись звуки внезапно вспыхнувшей перестрелки. Услышав хлопки выстрелов и перестук автоматных и пулемётных очередей, мы сперва залегли в рыхлом снегу, однако, разобравшись, что до места боя не менее километра, я приказал продолжить движение. Когда звуки беспорядочной стрельбы приблизились, я приказал одному из бойцов оставаться с пленным, а с остальными тремя красноармейцами, развернувшись неширокой цепью пошел на сближение с местом продолжающегося боя. Однако при всей нашей бдительности, финны, зарывшиеся в сугробы, заметили нас раньше и сразу же открыли огонь. Благодаря внезапно вспыхнувшей в чувству опасности, я с криком «Ложись!» успел рухнуть в сугроб за долю секунды до того, как автоматная очередь выбила щепки из деревьев на уровне моей груди. Короткий всхлип с последующим стоном, сообщил о том, что один из бойцов не успел уклониться от вражеской пули.
Рассыпаемся, меняем позиции, огонь по врагу, — прокричал я, отползая назад и в сторону, чтобы спрятаться за дерево.
Укрывшись за широким стволом, я сначала высунул каску с правой стороны потом осторожно высунулся сам. Мои бойцы уже вели огонь, переползая с места на место. Судя по всему, они даже не видели, где находится противник, а палили из своих самозарядных винтовок в белый свет как в копеечку. Ну и прекрасно, пока враги отвлекаются на красноармейцев, я займусь самими врагами. Быстрый осмотр вражеских позиций, расположенных на удалении около семидесяти метров, позволил мне засечь автоматчика, которого я и снял первым выстрелом. Для поражения второго противника мне пришлось отползти в сторону метров на тридцать, так как на прежнем месте он был скрыт от меня стволом дерева, и на адреналиновом кураже я проделал этот путь за несколько секунд. Однако, выглянув из укрытия на новом месте, я обнаружил, что на ранее замеченной вражеской позиции никого нет — финны тоже не дураки и тактике обучены. Всё же, благодаря энергичной стрельбе моих парней, вызывавших ответный огонь, отсюда я смог засечь места расположения двух вражеских стрелков и произвел два прицельных выстрела, Одному я попал точно в голову, а второму смог поразить только выставленный из-за дерева ствол винтовки. Потеряв оружие, тот затаился за деревом, не предпринимая никаких действий. Теперь стрельба была слышна только в отдалении, на расстоянии примерно трёхсот метров от нас. Похоже, что здесь в тыловом охранении у финнов было только три солдата и все уже кончились.
Ильин, живой?
Да!
Фролкин?
Рука… — раздалось в ответ, голосом, полным боли.
Сазонов?
Живой!
Прикрывайте меня, здесь один финн остался, я его гранатой достану!
Тут с вражеской позиции раздался отчаянный крик:
Нет граната! Мой сдаться!
Выходи, суоми! Руки вверх! Или жди, падла, гранату!
После моих слов с криками:
Сдаться, сдаться! Не стрелять! Нет граната! — из-за дерева появился финн с поднятыми руками.
Бегом сюда! Ко мне быстро! — скомандовал я противнику двумя фразами, надеясь, что он хоть что-то поймет, раз по-русски немного кумекает.
Тот, к своему счастью, сообразил, что от него требуется, и побежал в нашу сторону, высоко поднимая ноги и держа руки поднятыми.
Сазонов, вяжи его и тащи к Петрушину, Фролкина туда же, пусть перевяжет, потом догоняй нас!
Есть!
Ильин, бери финский автомат! Разберёшься?
Есть! Постараюсь!
Перебежками вперёд! — скомандовал я себе и Ильину, после того как Сазонов связал руки пленному.
Стоило лишь пробежать по снегу около ста метров и спрятаться за деревом, как я увидел бегущего мне навстречу солдата неизвестной принадлежности в маскхалате и с «дегтярем» в руках. Наличие у приближающегося воина советского пулемета, вызвало у меня определенные сомнения и я, предварительно прицелившись, крикнул погромче:
Эй, ты кто такой?
Пулеметчик после моих слов рухнул в снег и дал очередь наугад в мою сторону. Обидно как-то — я ведь поговорить хотел, а он… как в душу плюнул… Выстрелив невежливому финну в голову, я откатился за дерево. Вовремя. В том месте, где я только что находился, от дерева отлетели щепки, выбитые точным выстрелом. Поёжившись от внезапно пробравшего меня нервного холода, я крикнул:
Ильин, осторожно, здесь снайпер!
Потом, прикинув его местонахождение, я пополз назад и левее, чтобы сперва спрятаться за другим деревом, а потом, прикрываясь кустарником, уйти ещё дальше в сторону, чтобы с нового места попытаться вычислить позицию снайпера. Однако, как только я отполз на пару метров, то увидел ещё одного вражеского солдата, перебежками пытающегося обойти нас с фланга. Пришлось стрелять не целясь из неудобного положения, но — попал! Понимая, что моё местоположение засвечено, я с места рванулся вперёд, к спасительному дереву. Сзади щёлкнуло два выстрела, раздался треск автоматной очереди (наверное Ильин), на последнем метре мне обожгло бок, и в конце концов, я рухнул за дерево. Курва! Попали! Лихорадочно ощупав место ранения, я поставил предварительный диагноз: ранение по касательной в области четвертого ребра слева. Требуется перевязка, а ещё лучше зашить, но как тут?..
Занятый мыслями о своем ранении я не сразу сообразил, что больше не слышу стрельбы, не только поблизости, но и вообще в пределах слышимости.
Ильин?!
Я! — раздался бодрый голос с правого фланга.
Что там?
Не знаю, тишина…
Дебил! Я и так знаю что тишина! Куда финны подевались? Так, спокойно! спокойно, пся крев!
Сазонов?!
Я! — этот,
