По ту сторону Стикса - Юлия Сергеевна Васильева
— Дэвон, неужели ты решился в последний момент переметнуться на мою сторону? — Фрэй выдвинулся немного вперед, и оба пса тут же глухо зарычали.
— Я похож на самоубийцу? — Дэвон взял самого крупного за ошейник.
— Очень, раз пришел сюда один со своим зоопарком.
— И правда: у тебя зоопарк будет побольше. — Хозяин псов оглядел наших боевиков. — Кербер велел тебе передать, чтобы ты остановился, пока не поздно: ему не нужны лишние жертвы.
— А что тебе велел передать Кербер, если я откажусь?
— Он велел мне убить тебя.
Дэвон соврал. Зачем? Я почувствовал его острую неприязнь к собственной лжи, но у меня не было ни времени, ни возможности разоблачить ее.
Фрэй рассмеялся.
— И ты собираешься сделать это на глазах сотни моих людей?
— Я предлагаю тебе поединок один на один, когда-то нам не дали его закончить.
— Ты наивен, словно младенец, Дэвон. Этот сукин сын выставил тебя сюда как пушечное мясо, чтобы выиграть немного времени, а ты виляешь хвостом и готов вылизывать ему задницу. Очнись! Он боится меня! Боится! Иначе бы сам стоял здесь со своими псами.
Я почувствовал секундное колебание в нашем противнике, но не смог понять причины. Если бы Фрэю удалось завести подобный разговор раньше, возможно, он бы перетянул Зверинца на нашу сторону. Но сейчас не место и не время для агитации.
— Но и ты его тоже боишься.
Фрэй хмыкнул.
— Уговорил. Я убью тебя сам, а потом выкину ему под ноги твои косы вместе со скальпом — говорят, очень помогает от страха.
Что он задумал? Сумасшедший!
Друг сделал жест, чтобы я отошел подальше, давая им место, но одновременно с этим опустил свои заслоны. Нет, не честного поединка он хотел. Если дело станет худо, я должен убить Дэвона. С его смертью больше не будет пути назад. Она послужит сигналом для остальных, вечно ходивших ниже в банде.
Ну что ж, Фрэй, если так, то сделай это быстро — мне кажется, сегодня время не на нашей стороне.
Они оба стряхнули с плеч куртки. Псы Дэвона отошли, следуя команде, но я не спускал с них глаз: в любой момент могут кинуться. Если бы мне удавалось ловить звериные настроения — было бы легче, а так оставалось только снимать отголоски через хозяина, связь с которым у животных была похожа на стальной туго-натянутый канат.
Фрэй вынул из-за голенища сапога охотничий нож, Дэвон снял с пояса мачете — у него преимущество в длине лезвия, но не в умении обращаться с холодным оружием. Мой друг не позволил тянуть время и сразу перешел в молниеносную атаку: нож в его руке мелькал так, что лезвия не было видно, только изредка, поймав отблеск света, оно превращалось в смазанную полосу. Никто не выдержал бы такого нечеловеческого натиска, но Дэвон и не был до конца человеком. Какая-то звериная часть помогала ему действовать на инстинктах.
Именно эта часть позволяла мне хорошо его чувствовать, благодаря ясной незамутненности всех эмоций, но в то же время и мешала, иногда не давая предугадать последующих действий. Он двигался плавно, как большое и сильное животное, мускулы перекатывались под темной кожей, наводя на мысль, что у человека не может быть столько мышц. Иногда он имитировал поведение каких-то зверей: кошки, обезьяны или змеи — то, чему, на нашу голову, его в свое время научил Гудвин. И Дэвон был единственным, кому такая техника понравилась и подошла больше всего.
Темнокожий сделал несколько обманных движений, но Фрэй среагировал так, будто теперь и без моих подсказок научился разгадывать намерения противника. Он не зря провел столько времени на складе, шлифуя свои навыки, вытягивая из Гудвина по крупице знания, секреты и техники. Мне пришло в голову, что и правда, затеяв этот поединок, Дэвон был либо большим оптимистом, либо попросту самоубийцей. Друг не стал долго играть с противником и сделал простой до безобразия выпад в сторону Дэвона. Темнокожий ушел бы с легкостью, если бы не одно «но». Гибкая кисть Фрэя моментально перехватила нож, отчего лезвие приняло перпендикулярное первоначальному положение, и зверинец к собственной неожиданности напоролся на острие. Царапина была пустяковой, но досадно демонстрирующей насколько теперь разнились уровни соперников. Выступила первая кровь. И доберманы, почуяв это, долго и протяжно завыли в хмурое небо.
Я с опаской посмотрел на собак. Если Фрэй все же убьет хозяина, звери наверняка нападут.
Дэвон отскочил молниеносно, показательно не обращая внимания на разрезанный бок, словно там и не было кровавой полосы. Темнокожий сделал пару каких-то замысловатых движений, чтобы прикрыть выпад мачете в сторону Фрэя. Но металл встретился с металлом, и красноволосый, поймав чужое лезвие в ловушку, отшвырнул противника ударом ноги. Дэвон охнул — пинок пришелся как раз на порезанный бок. Самый крупный из доберманов показал клыки и глухо зарычал.
— На место, Эреб, — умудрился бросить команду хозяин.
Собаки для него — последнее средство.
Дэвон поднялся, хотя его движения стали медлительными и неловкими. Он несколько раз увернулся от ножа, третий удар встретил своим клинком, но затем неловко повернутая рука выпустила мачете в дорожную грязь. Фрэй, конечно же, не упустил момента: несколько атак по корпусу и его противник оказался на земле следом за своим оружием.
Друг занес нож, чтобы нанести завершающий удар. До последней минуты я думал, что он остановится, не станет доводить этот бой до конца. Скорее всего, это было лишь моим собственным желанием… которому не суждено исполниться.
Атмосфера резко поменялась, и, к счастью, я среагировал на источник этого изменения за долю секунды.
— Фрэй!
Он успел обернуться как раз вовремя, чтобы увидеть оскаленную пасть добермана и темный, лоснящийся комок мускулов, несущийся на него во весь опор. Клинок, который должен был вонзиться в хозяина, поймал зверя на лету. Клыки только щелкнули у самой шеи Фрэя, а затем собака, издав почти что щенячий визг, затихла.
Где-то на заднем фоне раздался звук заведенного мотора. Я не обратил на него внимания, отчаянно ища глазами второго добермана, но его нигде не было. Друг тоже оглянулся, и этим моментом тут же воспользовался Дэвон: одним движением ноги
