Михаил Луговой - Игра на понижение
Президент Комиссарова появилась на экране видеосвязи без малейшего промедления. Похоже, что она тоже наблюдала за заседанием в Женеве и вызов не явился для нее сюрпризом.
5 мая 2074 года.
Универсальное время: 12 часов 40 минут
(16.40 по местному времени).
Каракумы. Лунный паром «Валерий Быковский»
Корму парома действительно приложило серьезнее, чем среднюю или носовую часть. Но и расположение кормовой рубки, откуда велось управление реактором и главным двигателем, оставляло больше шансов на выживание тем, кто там находился. В посадочном положении, когда днище парома параллельно земле, амортизаторы командира экипажа и второго пилота располагались на отметке десяти метров от днища, пассажирский салон – от двенадцати до шестнадцати, кормовой пост управления – на высоте двадцати метров. Это, помимо прочего, означало, что слой сминаемых при ударе конструкций оказывался под кормовой рубкой более толстым. Да еще и среди этих конструкций видное место занимал главный двигатель, со своими каналами, расширительными камерами и подводящими трубопроводами, которые, расплющившись при ударе о землю, оказывались неплохой амортизационной подушкой.
Однако гораздо лучшей амортизацией ожидаемо оказался набитый пустыми контейнерами грузовой отсек, конструктивно расположенный под пассажирским салоном в средней части корабля. Это привело к тому, что средняя часть парома прогнулась вниз сильнее и носа, и кормы, из-за чего оба люка из салона оказались заклиненными. Попасть в задний переходный отсек снаружи тоже не удалось, но пилот рассчитывал, что, открутив из салона гайки уплотнений кормового люка, он все же сможет подобраться к тем, кто остался в кормовой рубке, вплотную.
Накидной гаечный ключ, предназначенный для подтяжки уплотнений, нашелся в переднем переходном отсеке. Уходя с негритянкой назад, террорист просто воткнул его в нишу с одним из скафандров, да так удачно, что тот остался там даже при ударе о землю.
Пробравшись через разгромленный салон, пилот наложил головку ключа на первую из гаек и принялся за работу. Гаек было всего двенадцать. Шесть верхних поддались легко, с остальными пришлось повозиться. Вывинтив последнюю, Евгений подергал задрайки. Бесполезно. Люк не поддался ни на миллиметр. Минут двадцать пилот пытался то поддеть уплотнения, то повернуть запорное устройство, используя гаечный ключ в качестве рычага, то просто колотил по люку, временами прислушиваясь в надежде уловить ответный стук. Он устал, взмок и оглох от грохота в пустом отсеке. Наконец, решив, что здесь он бессилен, Евгений, приложив ладонь к металлу, про себя пожелал оставшимся внутри дождаться помощи и, выбравшись наружу, побрел к лагерю.
Алину он увидел издалека. Та, размахивая руками, объясняла что-то сидящим на земле пассажирам. Евгений подошел поближе и бросил гаечный ключ на песок.
– Держи свой меч, Родина-мать, – сказал он и уселся рядом с пассажирами. – Все бесполезно. Без специального оборудования не открыть.
– Угу, – мрачно буркнула Алина. – А спасателей все нет. А людям, между прочим, все хуже. У меня уже десять человек слегло. Последствия контузии. Алекс вон предлагает мощный передатчик собрать на основе скафандрных.
– А запитать от чего? – спросил пилот.
– На корабле же есть аккумуляторы?
– Аварийные, маломощные. А основные на нижних палубах, а там все в кашу. Где те, которым хуже?
Девушка махнула рукой в сторону госпитальной палатки. Евгений поднялся, подошел к ней, нагнув голову, шагнул внутрь, но спустя секунду, словно ошпаренный, выскочил наружу.
– Рюкзак! – заорал он. – Где рюкзак?!
Сидящие и лежащие пассажиры приподняли головы, Алина подбежала к пилоту, но тот уже снова нырнул обратно.
– Он ушел, – поджав губы, подтвердила женщина со сломанной ногой. – Поднялся, взял рюкзак и ушел. Подмигнул мне еще и сказал, что с ним все в порядке.
– Подмигнул? – переспросила бортпроводница. – Он подмигнул? Да у него дырка в голове! Он того гляди помрет, а вы…
– Я видела, как вы его ударили, – кивнула женщина. – Но он действительно встал и ушел. Говорил, правда, неразборчиво, словно с кашей во рту.
– Давно он ушел? – спросил пилот.
– Полчаса. Или чуть больше.
Лихорадочный опрос всех, кто расположился вокруг госпитальной палатки, позволил уточнить направление. Евгений присел на корточки и потрогал пальцем край крошечной ямки в сухом песке, в которые превратились ведущие на юго-восток следы. Поднялся, отобрал у одного из увязавшихся пассажиров наполовину опустевшую бутылку с водой.
– Я иду за ним, – сказал он Алине. – Не знаю, что происходит, и знать больше не хочу. Но так надо.
Где-то на севере снова загрохотало.
5 мая 2074 года.
Универсальное время: 12 часов 45 минут
(16.45 по местному времени).
К югу от «Зеленой линии»
Младший лейтенант Родионов попинал ногой в экзоскелетном бронескафандре распластавшего по песку конечности «Терминатора». В эту машину попали не меньше четырех пулеметных пуль, а потом ее в упор, на всякий случай, расстрелял Бусыгин. Граненый шарик в основании грибообразной сенсорной башенки, содержавший в себе «мозг» робота, попадание девятимиллиметровой пули вскрыло, будто консервную банку. В глубине рваного отверстия виднелись обломки схем, покрытых чем-то вроде слабо светящегося пуха из миллионов тончайших световодов – отличительный элемент гель-квантового компьютера. «Терминаторы», по слухам, обладают элементами искусственного интеллекта… Интересно, позволяли ли эти «элементы» уничтоженному роботу осознавать, что он смертен? Что он вообще живет?
…Экстраполятор, предполагая атаку с левого фланга, был бы практически прав. Неточность выданных им результатов заключалась в недостатке исходных данных. До того, как беспилотник не вынырнул из дымного облака над разгромленной колонной, никто не мог предположить, что за барханом скрывался не один юнит роботов, а два. И когда экстраполятор получил новые данные, смотреть на его прогноз командиру взвода было уже некогда.
– Бусыгин, стой! – закричал он, увидев на картинке беспилотника, как навстречу третьему отделению среди воронок и пылающих обломков машин, подобно металлическим тараканам, скользят «Терминаторы». – Третье отделение, противник спереди, занять оборону!
Со стороны такыра длинными очередями ударили автоматы. Не успел младший лейтенант выделить группу врагов, насевшую на Бусыгина, как первоочередную цель для поражения минами «Лилии», очередные тараканоподобные силуэты начали возникать над гребнем бархана примерно там, где и предсказывал экстраполятор. Тут все пошло, как задумывалось. Пулеметный и автоматный огонь практически в упор снес первые появившиеся над гребнем бархана механизмы. Один из роботов успел сдать назад и поднял над гребнем ракетную установку на выдвижной штанге, но получил в нее прямое попадание ПТУР кого-то из бронепехотинцев и был разрушен детонацией собственного боезапаса.
Третьему отделению пришлось хуже всех. Роботы обнаружили его практически одновременно с предупреждением командира взвода и расстреляли бы в упор, если бы не самоходка, исправно засыпавшая «Терминаторов» минами. Но и с этой помощью без потерь обойтись не удалось. Один из бронепехотинцев погиб – забрало шлема не выдержало прямого попадания полудюймовой пули с близкой дистанции.
Гулиев, – вспомнил младший лейтенант. – Его фамилия Гулиев… Жалко парня.
Второму – рядовому Морозову такая же крупнокалиберная пуля попала в верхний край кирасы. Придись попадание под углом, близким к нормали, – во взводе был бы второй труп. Но пуля пришла под острым углом. Ее энергии все равно хватило на то, чтобы смять металлические сегменты, превратить в порошок керамический вкладыш и в лохмотья подложку из сверхвысокомолекулярного полиэтилена, но и сама она при этом распалась на фрагменты. Теперь Морозов, освобожденный от верхней части бронескафанда, лежал у подножия бархана, запрокинув к небу бледное, без кровинки лицо, а над ним, держа к руке пакет с физраствором, склонился взводный медик.
– Плечо, предплечье, как минимум три ребра, легкое наверняка пострадало, – сообщил он на немой вопрос Олега. – Возможны внутренние повреждения. Кислород у меня есть. Состояние тяжелое, но, если с эвакуацией не тянуть, жить будет.
Бусыгин стоял на коленях рядом и, открыв забрало, сплевывал кровь из прокушенного языка. Последнего робота он расстрелял в упор, на полной скорости обегая его по кругу. Потерявший при взрыве мины переднюю пару ног робот не успевал развернуть корпус так, чтобы взять человека на прицел крупнокалиберного полуавтомата. Но легкий пулемет на подвеске под сенсорной башенкой разворачивался не в пример быстрее и, прежде чем девятимиллиметровые пули «АК-250» причинили «Терминатору» повреждения, несовместимые с дальнейшим функционированием, успел всадить в своего противника не меньше десятка пуль. Бронескафандр не пробила ни одна, но самочувствие командира сократившегося до двух человек отделения назвать нормальным было бы сложно.
