Виталий Кобяков - Мечтатель
— Ты прав, пора заканчивать, — вид его раненой руки и помятой брони воодушевил меня. Он всего лишь смертный!
Я предпочел положиться на свой мозг, пусть он всё сделает сам. У меня не получалось, дам шанс ему, хуже точно не будет.
Первый нанес точный удар копьем мне в живот, но правой рукой я успел поставить блок при помощи появившегося щита. Раненая левая рука слегка прикоснулась к копью Первого, оставив часть копья в щите, а часть у Первого. Затем эта же рука совершила невесомое прикосновение к броне противника, убрав несколько ее сегментов. Мгновение спустя растворился щит, моя правая рука схватила наконечник копья и совершила удар в левую часть живота Первого, оставшуюся без защиты, сразу я автоматически повернул копье, нанеся смертельные повреждения…
— Не ты, — заговорил он. — Но тоже не самый плохой вариант…
Глава 9
Я подхватил падающего Бога и аккуратно опустил на землю. Ликования от победы не было никакого. Всё слишком странно. Моего соперника никак нельзя назвать типичным отрицательным злодеем. И он правильно говорил, что мы с ним похожи…
— Не против? — спросил Первый, стукнув себя правой рукой по броне. — Дышать тяжело.
— Растворяй, — кивнул я, и он остался без доспехов. Лежал на снегу в одних черных трусах. Короткая стрижка, гладковыбритое лицо, несколько шрамов, свидетельствующих о веселой молодости или тяжелом детстве, небольшой след от аппендицита. Обычный парень, как я и миллионы других. И одновременно с этим Бог. Но кого я еще ожидал увидеть под маской?!
— Не капай на меня кровью, пожалуйста, — улыбнулся Первый.
— Ой, извини, — кровь из носа действительно слегка покапывала на его плечо.
— Шучу, — продолжал он улыбаться. — Когда умираешь, на такие мелочи плевать. Ничего, в будущем сам это узнаешь.
— Спасибо за теплые пожелания, — рассмеялся я.
— Знаешь, — медленно начал Первый. — Даже если бы мне сообщили, как всё будет, даже если бы мне рассказали о годах страдания и одиночества, я бы всё равно согласился отправиться сюда.
— Что ты помнишь о переходе? — спросил я, желая получить побольше информации, пока есть такая возможность.
— Мы все добровольно согласились на это, — вздохнул он. — Я помню, как меня предупреждали о возможных опасностях, помню, как говорили, что могу и дня не прожить. И помню, как я, невзирая на это, подписал договор.
— Договор? В том мире? Наяву? — удивился я такому повороту событий.
— Нет, — попытался засмеяться Первый, однако тут же бросил эту идею из-за боли. — Во сне. Но это было неотличимо от реальности. Я не знаю, кто это был. Такую возможность я не в силах был упускать.
— Я могу чем-нибудь помочь? — смотрел я на его многочисленные раны. Весь левый бок и часть руки раскрашены ужасными цветами: фиолетовым, темно-синем, местами желтым. Выстрелы действительно нанесли обширные повреждения. Но копье нанесло финальный удар.
— Ты меня убил, Мечтатель, смирись с этим, — улыбнулся он. — Хоть у кого-то я первый на счету, пускай и в списке убитых.
— А скольких убил ты? — поинтересовался я.
— Своими руками всего двоих, пару минут назад, — сообщал Первый, имея в виду Евгешу и Ботаника. Они пали из-за того, что не вписались в его план. Глупо и бестолково получилось. — А не своими руками очень много. Кстати, Пастырь еще жив. Он и сто двадцать его людей. Мне пары минут не хватило, обидно.
— И ты не сожалеешь? — удивился я его спокойствию.
— Ни капельки, — слегка закачал он головой. — Некоторые недостойны жизни.
— И кому решать: кто достоин жизни, а кому необходимо умереть?
— Я, — улыбнулся Первый. — В том мире это решали продажные судьи, предвзятые присяжные с умом, как у куска глины, правительство, стремящееся лишь к власти ради власти и нескончаемому потоку денег. Попробуй сказать, что я неправ. Ты сам меня этому научил.
И я действительно подал Первому пример своей решимостью при знакомстве и атакой на крепость. Но, уверен, что свой план он вынашивал куда раньше, еще до моего появления.
— Не смей всё вешать на меня, — тихо произнес я. — Это твой выбор. Это твоя ошибка, и только тебе придется платить за ее последствия.
— О-о-о, мои слова цитируешь! — начал он, но прервался на кашель. — В любом случае, я не считаю свои действия ошибочными.
— Продажные судьи, коррумпированная власть и все те, кого ты перечислял, тоже не считают себя виноватыми в чем-то, — возразил я.
— Рано или поздно ты поймешь, — создал он у себя сигарету в губах, а я приподнял его голову. В его правой руке появилась купюра номиналом в пять тысяч рублей, я поджог ее спичкой, и Первый прикурил. — Кузнец любил прикуривать от стодолларовых купюр.
— Оно и понятно, если знаешь Кузнеца хотя бы пять минут! — рассмеялся я. — Удивлен, что ты куришь.
— Бросил, — его шея совсем слабо держалась на моей руке, силы покидали Первого. — Ради Изиды бросил. Никогда не бросай курить ради кого-то. Если будешь бросать, делай это только ради себя.
— Зачем тебе нужна была Изида? — задал я серьезный вопрос.
— Ты же знаешь, что ничего плохого я бы ей не сделал, — попытался уйти от прямого ответа умирающий оппонент. — Дал бы мне полчаса, и всё узнал. Но нет, ты предпочел спасти сотню идиотов, пожертвовав при этом своими друзьями. Скажи, оно того стоило?
— Время покажет, — не знал я, что говорить.
— Время покажет, что я был прав, — улыбнулся он сквозь боль. — Позаботьтесь об Ангеле.
— Обещаю.
Первый опустил руку и прикоснулся к земле, покрытой снегом. Многое объяло белым светом: небоскребы, здания, домики. Затем свет, ослепляя, поглотил всё вокруг.
— Прямо, как в моем сне, — всё же смог рассмеяться Первый.
— И как в моем, — шепнул я.
— Я всегда думал, что мне нужна вечная память, запечатленная в величественных зданиях, — начинал Первый задыхаться. — Но правда в том, что мне всегда нужна была цель. И она. Та, ради которой моё сердце будет хотеть биться и идти к этой цели.
— Всем нам нужна и цель, и та самая, — согласился я. Почему-то по моей щеке побежала одинокая скупая слеза. До бойни я считал Первого своим другом. Пускай странным, пускай непонятным и безумным, но всё же другом.
— Всегда мечтал это сделать, — произнес Первый и прикоснулся к своей груди. Его тело тоже засветилось белым. Он растворял сам себя! Вспоминая сон, я представляю, какую дикую боль он сейчас испытывает. И мне больно всё это наблюдать. Потерю товарищей, бессмысленное кровопролитие, и потерю друга.
Я поднялся со снега, когда от Первого не осталось и следа. Оглядевшись, я понял, что растворил он не весь свой город: остался парк, аллея правее площади, храм по центру и мрачное розовое здание на небольшом холме. Это дом Первого. Именно поэтому он такой побитый и неказистый, поэтому он так отличался от всех остальных строений. Частичка Первого жила еще в том мире. Навряд ли он хранил теплые воспоминания о прошлой жизни. Скорее он просто пытался не забыть прошлые ошибки.
Вытерев очередную слезу, я направился к нему в дом. Левая рука практически полностью онемела, боль в боку мешала идти, зрение плохо фокусировалось.
— Мечтатель! — донесся до меня девичий крик.
— Ребята, — увидел я выходящих из парка Калли и Курта. Калли сильно прихрамывала, опираясь на здоровую руку Курта. На ее лице был большой порез. Но всё-таки они живы.
— Ты убил Бога, ты убил Бога! — искренне радовалась Калли.
— Только вы вдвоем? — спросил я о потерях.
— Нет, восемь человек из группы выжило, — сообщил Курт. — Плюс ты. Когда все оставшиеся в живых получили ранения, и не могли продолжать дальше бой, Первый прекратил свое наступление.
— Он убивал выборочно, — в очередной раз произнес я эту простую истину.
— Надо найти Изиду, — приказным тоном сказал Курт, когда мы стояли рядом.
— Проверим сначала его дом, — предложил я.
— Лучше разделимся, — заявил Курт. — Ты туда, мы в храм.
Старенький побитый дом, кое-где небольшие надписи на стенах. Первый даже это скопировал, перфекционист чёртов. Нужную квартиру я нашел быстро, их в доме было совсем мало. И всего один подъезд.
— Спокойно, Ангел! — меня встретил скалящийся пес. — Я обещал своему другу позаботиться о тебе, поэтому я не буду сопротивляться, даже если ты вцепишься мне сейчас в шею.
Ангел продолжал скалиться, приблизительно минуту мы так стояли и смотрели друг на друга. Затем он опустил голову, понимая, что хозяина уже ничто не вернет.
Вместе с Ангелом мы прошли в одну из комнат, но Ящика Пандоры, как назвал его Кузнец, тут не оказалось. Зато здесь на столе красовался компьютер. Мой компьютер! Челюсть готова была пробить всё землю и выйти с другой стороны планеты. На клавиатуре лежала записка, написанная каллиграфическим почерком:
