Григорий Крячко - Суррогат мечты
Люди давно уже выключили приборы, показывающие уровень радиации вокруг, чтобы не давил на нервы сливающийся в один сумасшедший вой треск. Если бы не артефакты, по мере своих сил борющиеся с излучением, все они уже получили бы дозу, несовместимую с жизнью, и доживали бы последние минуты на этой земле. Но у них еще оставались шансы, хотя радиоактивная «грязь» медленно, но верно накапливалась в их телах. И они прекрасно знали об этом. Путь назад закрыт, значит, только вперед. Осталось немного.
Лиц этих смертников невозможно было различить из-за плотно пригнанных противогазов с особыми масками высшего уровня защиты. На всех четверых красовались мощные бронекостюмы, уже кое-где исклеванные осколками, потертые, запыленные, со следами грязи и крови. В руках люди несли оружие, у одного, шедшего первым, на плече висела СВД. Рюкзаки они давно выбросили, чтобы не тащить лишний вес, рассовав все самое необходимое по карманам и специальным подсумкам.
Четверо путешественников готовились ко всему. К горящей под ногами земле, к непроходимым полям из невиданных сверхмощных ловушек, к толпам осатаневших от голода и ярости зверей и зомби, даже к атакам «летающих тарелок», к минным заграждениям и колючей проволоке, но только не к этой мертвой полынной тишине вокруг. Они, конечно, предполагали, что «фонить» тут будет по-черному. Но чтобы так… Даже все вокруг перед глазами людей, спрятанными под толстыми кварцевыми стеклами противогазов становилось непривычно монохромного оттенка, все цвета и краски куда-то почти полностью пропали. Воздух, проходящий через фильтры, отдавал горечью и щипал горло.
ЧАЭС медленно выплывала из-за горизонта, с каждым шагом придвигалась все ближе, уже заслоняла туманно-размытый диск солнца на небе. Где-то там, под серой скорлупой бетона Саркофага, над которым уже видно мертвенно-призрачное сияние, скрыто то, к чему шли четверо путников. Монолит, Исполнитель Желаний. Заветное НЕЧТО, могущее реализовать все саамы заветные мечты и чаяния. Наверное, каждый уже однозначно определился, что загадает этому суррогату Бога. А может, и нет. Время еще есть для последних раздумий.
Черт не спеша шел впереди всех, только винтовка мерно покачивалась на могучей спине в такт шагам. Трофейное оружие все же сослужило путникам добрую службу. На самом выходе из Припяти дорогу преградила целая толпа зомби. Наверное, пришлось бы сжечь прорву патронов, пробиваясь через стадо живых трупов, но Черт приник к окуляру прицела и взялся за дело. Мощные патроны винтовки прошивали головы зомби насквозь и умудрялись поражать еще стоящий сзади, пусть не насмерть, но валили наземь, откуда мертвецы просто уже не могли встать, так и корчились, бестолково шевеля конечностями. Зомби, кое-кто из которых были еще и вооружены, открыли неприцельный огонь во все стороны, но наемник метким огнем выкашивал их ряды. Ни одного патрона не пропало даром! Всех уничтожить, разумеется, не удалось, но пока тугодумные зомби соображали, в чем дело, искатели Монолита уже проскользнули между ними и были таковы. Немного патронов, неполный магазин к винтовке еще оставались, и Черт упрямо тащил нелегкую и громоздкую винтовку, не желая расставаться с поистине убийственным оружием.
Следом шел Дима, более или менее оправившийся от телекинетического удара карлика, попытки удушения и воздействия неведомой силы Колеса Обозрения в Припяти. На душе Шухова скребли и драли сердце черные кошки – все оттого, что ему пришлось, пусть и фактически бессознательно, бросить в городе своих друзей и спутников живыми на верную смерть. Черт на все вопросы мертво молчал, Сапог нес какую-то чушь под нос, и только честный Грач открытым текстом сказал, что Иван и Журналист так и не нашлись, из чего следовало, что почти однозначно мертвы, Эдику во время боя на крыше гранатой разворотило ногу, а Призрак из человечности остался с раненым, и Грач сделал для них единственное, что мог – подарил свою аптечку. Дима шагал и молча мучился, принимая все произошедшее на свой личный счет и казня себя от полной безысходности и бессилия. Бросить товарищей на произвол судьбы, и ничего не мочь сделать с этим – для него было худшее из наказаний. Под стеклами маски по лицу Шухова катились злые слезы, но никто, к счастью, не мог видеть этого.
Сапог и Грач шли друг за другом и вообще ни о чем не думали. Мысли бывшего зэка были заняты исключительно просчетом степени собственной гибели при проникновении на страшную Станцию и в сам Саркофаг, и как бы так повыгоднее поторговаться с Монолитом. Чтобы вместо одного желания загадать, скажем, три. А вообще, чем больше – тем лучше! Надо только правильно построить фразу. В лексикологии Сапог, разумеется, специалистом не являлся, а его язык наполовину состоял из матерных и непристойных выражений. Однако тут представлялся особый случай, достойный пошевелить извилинами как следует. Из крысы прямо в ангелы!
Грач занимал себя исключительно наблюдениями за окружающей местностью. Простой бывший крестьянин, этот человек вообще ничем и никогда не заморачивался. Не видел в этом смысла. Убежденный фаталист от природы, верящий в Бога и Дьявола одновременно, он не собирался торговаться с судьбой и тем более у кого-то что-то клянчить. Найдут этот самый Монолит, про который он и сам лично слышал, сидя в плену у сектантов – хорошо. Всегда найдется, что загадать. Не найдут – да и хрен с ним, жил без него, и дальше проживет. А если погибнет где-то в этих местах – значит, так тому и быть. На небесах хоть давно умерших родителей повидает. Очень жалко было молодого, бестолкового, но такого заводного и энергичного Толика – Журналиста, сгинувшего неведомо где в мертвом городе. С ним Грач успел неплохо сойтись характерами и даже почти подружиться за время скитаний по окраинам Зоны. Теперь, ходок был в этом почти уверен, парень был мертв и неизвестные твари уже догладывали его кости. Упокой, Господи, его дурную, но беззлобную и не наполненную подлостью душу. Грачу откровенно не нравилась эта новая компания. Он неуверенно чувствовал себя рядом с молчаливым убийцей и истеричным угрюмым зэком, и только в лице Димы он мог еще видеть относительно близкого по духу человека. Но Шухов шел и шел вперед, ни на что не обращая внимания, наверное, мыслил о чем-то очень горьком и не хотел чужого вмешательства в это дело.
ЧАЭС все приближалась. Теперь она занимала весь горизонт. Огромная, жуткая в своем гробовом безмолвии. Честное слово, уж лучше бы на путников нападали стаи кровожадных монстров, или они продирались через коварные ловушки! Эта опустошенность, полный покой и умертвие вокруг сводили с ума. Хотелось иногда сорвать с лица маску и, глубоко вобрав в легкие пропитанный убийственной отравой воздух, кричать во все горло, громко, отчаянно, сколько хватит сил, нарушая тишину. Или палить вокруг себя из автомата. Да только, скорее всего, бесполезное это будет занятие. Тишина равнодушно примет в себя эти звуки и придавит их непроницаемым своим кляпом. Были люди – и уже нет их. Ни лиц, ни следов, ни душ, ни звуков.
Полынное поле закончилось хорошей широкой дорогой, ведущей вдоль глубокого, выложенного плитами канала для системы охлаждения. Канал давно пересох, только на дне до сих пор виднелось что-то бугристое и на вид даже сырое, но туда соваться никто бы не посмел. Черт остановился, поднес бинокль к глазницам противогаза, о чем-то немного подумал и двинулся по дороге туда, где угадывался мостик через канал. По ту сторону канала шел длинный бетонный забор, замыкавший территорию станции в кольцо. Но если есть забор, то значит, должны иметься и ворота?
От шагов людей по дороге постоянно поднимались легкие облачка неестественного цвета пепельной пыли. Она взвивалась до колена, а потом оседала на обуви и ткани одежды, на стволах оружия и руках, держащих его. Скорее всего, эта пыль была до ужаса радиоактивна. Дима на ходу нашарил приборчик, попытался включить его, но аппарат не выполнил приказ: просто вышел из строя, не вынеся таких условий работы. Чудесно. Три артефакта, лежащие по разным карманам, уже почти наполовину уменьшились в объеме, истаивая прямо на глазах. Наверное, и впрямь борются с радиацией.
Шухов уже и думать забыл про таинственный Черный Кристалл у него на груди, но тут находка сама дала о себе знать. Чем ближе путешественники приближались к ЧАЭС, тем сильнее кристалл начинал дрожать и пульсировать сам собой. Теперь же его буквально колотила нервная дрожь, он то нагревался, то фактически замерзал, пронизывая тело иглой невыносимого холода. Дима уже пару раз всерьез подумывал выкинуть его от греха подальше – вдруг взорвется еще, перевозбудившись? – но лень было лезть под бронежилет, расстегивать все облачение и копаться в подсумках. Черт наверняка не одобрит, а то еще и пиндюлей выпишет за сокрытие находки, дескать, почему не поделился?
Дышать становилось все труднее. То ли уже отравленный излучением организм приготовился к скорой гибели, то ли просто засорились пылью фильтры маски. Надо будет, взобравшись на мост, сменить их. Запасных было еще достаточно. Но Шухова всерьез занимал иной вопрос. Как они попадут в сам Саркофаг? Он же запечатан намертво. Или наемник знает каким-то образом план Станции и сможет провести спутников?
