Роман Глушков - Грань бездны
Ткнувшись в деревья с разбегу так и эдак, раздосадованный монстр бросил в итоге эти безуспешные наскоки и сменил тактику: прибавил ходу и пошел на обгон «Гольфстрима».
Хитер, стервец! Решил отыскать впереди широкий просвет и, дождавшись, когда мы с ним поравняемся, броситься с разбегу на корпус. Правильно мыслит иностальная образина! И из «Сембрадора» по ней не выстрелить. Деревья за бортом проносятся с такой частотой, что больше половины гарпунов вонзятся в них и не вылетят за пределы бульвара. А те, которые вылетят, не факт, что попадут в противника, добить коего одним-двумя снарядами вряд ли получится.
А что, если?..
Мелькающий за кипарисовыми стволами вакт уже почти обогнал нас, когда мне пришла на ум любопытная мысль. Любопытная и, главное, простая: я мог воплотить ее в жизнь одним-единственным поворотом штурвала. Что немедля и проделал, пока враг не ушел от нас в отрыв.
Крепкие для пса, бронекату кипарисы были не преграда. Приняв чуть влево и наехав на них краем переднего колеса, я взялся один за другим валить их на проспект – прямо на спину бегущему по ту сторону деревьев вакта. Едва стихший грохот рушащихся фасадов сменился оглушительным треском. «Гольфстрим» ломал вековые стволы словно змей-колосс – кости угодившей ему в пасть антилопы. Страж не успел ни отпрыгнуть, ни увернуться, как на него упало сразу несколько деревьев. И каждое из них лишь усугубляло придавившее его к мостовой бремя.
Спинные шипы в нашем бою оказались для вакта не только бесполезны, но и сослужили ему отвратительную службу. Упав промеж этих наростов, древесные стволы застряли в них, будто в столярных кóзлах. После чего монстр был не только остановлен, но и не мог повернуться ни влево, ни вправо…
…В отличие от нас! Завалив пса кипарисами, я не намеревался останавливаться на достигнутом и, как только понял, что тот обездвижен, нанес ему сокрушительный добивающий удар.
Промчавшись мимо угодившего в ловушку вакта, «Гольфстрим» свернул с аллеи и, описав по мостовой окружность, вновь поравнялся с ним. Остальное было делом техники. Зная, как выводить из строя пса Вседержителей, не убивая его (по крайней мере мгновенно), я прицелился и переехал правыми колесами торчащие из-под поваленных деревьев хвост и задние ноги чудовища. А затем, слушая верещание поверженного врага, направил истребитель к воротам. До них оставалось всего ничего – полкилометра по пустынной улице, – однако на душе у меня было тревожно.
Куда все-таки подевался последний вакт? Я думал, что он в ярости набросится на нас, как только мы уничтожим его собратьев, но скрывшийся в каком-то из проулков страж не торопился. И я буквально загривком чуял на себе лютый взгляд его черных искусственных глаз…
На верхней палубе было все еще небезопасно, и я вызвал себе в помощь Убби, а Долорес оставил у «Сембрадоров». Пускай она разбиралась в устройстве баллестирад лучше северянина, он, пока вингорцы не отобрали у нас буксир, тоже успел познакомиться с нашими «Плаксами» и «Сморкачами». На истребителе стояли легкие палубные орудия классом повыше. И было их значительно больше: по четыре вдоль каждого борта, два на носу и одно на корме – на случай, если откажет сепилла. Все как на подбор – «Эстанты», на чьи ложах были установлены «этажеркой» по три лука. Каждый из них перезаряжался автономно от других, что позволяло стрелять из них по очереди и без остановки. И всю нашу сокрушительную боевую мощь обслуживали лишь два бортстрелка! Да и Гуго тоже нуждался в помощнике. Это было понятно по ругательствам, что непрерывным потоком доносились из моторного отсека. Измученный и избитый Сенатор едва успевал справляться со своими обязанностями, которые на буксире отнимали у него куда меньше сил и нервов.
Сандаварг был приставлен к «Эстантам» неспроста. Запертые по тревоге городские ворота перекрывались помимо опускающейся решетки еще и подъемным мостом. Протаранить их с ходу у истребителя не получится. Для этого нам потребуется не один и даже не два удара. За это время нас могут обстрелять со стены из луков и арбалетов сбежавшиеся к месту прорыва жандармы. Наши баллестирады должны были отпугнуть жандармских стрелков, а «Сембрадоры», у которых дежурила Малабонита, оставались наготове на случай приближения вакта. Я не сомневался, что он еще о себе напомнит. Не в городе, так за его чертой, где, возможно, тварь и намеревалась устроить на нас засаду.
Мое мнение о жандармах Великой Чаши изменилось в лучшую сторону, когда я понял, что они вовсе не планируют вставать у нас на пути. Заметив со стены, какой разгром оставляет за собой несущийся по проспекту истребитель, командир привратников принял своевременное и мудрое решение: распорядился срочно поднять решетку и опустить мост. Закрытые, они все равно нас не остановят. А будучи сломанными, потребуют затем дорогостоящего ремонта и надолго оставят главный въезд в город незащищенным.
Взяв было разгон, я увидел, что стерегущие стену жандармы не целятся в нас из луков и арбалетов, а машут руками, сигнализируя на языке жестов перевозчиков, чтобы мы сбавили ход. Ну а движущаяся вверх решетка и открывающийся мост давали понять, что просьба о снижении скорости уже не повлечет за собой требования о нашей полной остановке и сдаче в плен.
Как благородный корсар, я не мог не уважить это дипломатическое предложение и приказал Гуго переключить коробку скоростей на малую передачу. Однако все равно велел Убби пребывать начеку и держать жандармов на прицеле «Эстанты». Поди разберись, что в действительности у них на уме. Может, это всего лишь уловка, цель которой – задержать нас в воротах для того, чтобы при переезде через них высадить нам на палубу десант.
Оправданы были мои подозрения или нет, мы так и не узнали. Стоило лишь «Гольфстриму» въехать на ведущую к воротам насыпь, как дозорных внезапно обуяла паника. Бросив жестикулировать, они начали тыкать пальцами на запад, а затем дружно развернулись и бросились бежать. Кто – по стене на восток, а кто – к лестницам и по ним – на землю. Из помещения, где стояли вращаемые лошадьми подъемные лебедки, также выскочили и пустились наутек несколько привратников. После чего мост и решетка, которые и без того двигались медленно, и вовсе замерли, успев приоткрыться всего на четверть.
Угроза, что повергла в бегство жандармов, пришла оттуда, куда они и показывали. Да уж, им было с чего перетрусить! Я бы и сам на их месте стал заикой, увидев спешащего ко мне по стене вакта. Взобравшись на нее, он выглядел особенно жутко, поскольку казался на верхотуре чуть ли не вдвое огромнее, чем на земле.
Безусловно, это была иллюзия. Просто на вершине стены отсутствовали крупные объекты, рядом с которыми можно было бы оценить истинные габариты стража. Но даже зная, что стал жертвой обмана зрения, я все равно таращился на пса так, будто видел его впервые. Что ни говори, а иногда размер и впрямь имеет значение! Особенно когда подобная туша маячит у вас над головой, да еще испытывает к вам отнюдь не дружеские чувства.
Мы ехали по пологой насыпи в гору, и на возобновление разгона у нас не оставалось ни времени, ни места. Выманивать вакта обратно на улицы и пытаться навязать ему наши условия боя тоже не резон. Наверняка жандармы уже привлекли к нашей поимке шкиперов всех находящихся в черте города бронекатов. Других истребителей здесь вроде бы сегодня нет, но пара танкеров и полдюжины сухогрузов способны, объединив усилия, блокировать «Гольфстрим» в уличных лабиринтах.
У нас оставался единственный выход: опередить тварь, пока та не добежала до ворот, с которых она могла спрыгнуть к нам на палубу. Брошенные приоткрытыми, мост и решетка были уже не такие неприступные, как будучи запертыми. Тем более нам предстояло таранить их изнутри, что также облегчало нашу задачу.
Мечущийся по моторному отсеку как белка в колесе, де Бодье вновь взялся выжимать из Неутомимого Трудяги всю его далеко не беспредельную мощь. Убби развернул «Эстанту» и сделал по вакту подряд несколько выстрелов, но был вынужден оставить это бестолковое занятие. Болты баллестирады тоже пробивали псу шкуру и увязали в ней, но, в отличие от двухметровых гарпунов, не причиняли ему никакого вреда.
Вакт приближался к воротам быстрее «Гольфстрима», но нам оставалось преодолеть до них намного меньшее расстояние. Трудно сказать, кто из нас достигнет цели первым и хватит ли истребителю сил вышибить с одного удара решетку и мост. Сандаварг тоже не мог угадать этого наверняка и потому приготовился к худшему: вытащил из турелей носовых баллестирад ограничительные штифты. И теперь обе они стали вращаться на триста шестьдесят градусов, обретя способность расстреливать врага не только за бортом, но и если он вдруг прорвется на палубу.
Хорошо, что привратники успели поднять решетку всего на четверть, а не выше, на уровень бортов или мостика, где она неминуемо повредила бы нам рубку и погнула бы мачту. А так весь удар принял на себя таран, который был рассчитан и не на такие потрясения.
