Никита Аверин - Метро 2033: Крым-3. Пепел империй

Со стула он даже не поднялся и руки не подал. Ассистенты Верховцева дружно вздохнули. Бандеролька, вопросительно подняв брови, глянула на Ольгу – она, как и другие жители Острога, присутствовала на Совете в защитном костюме. Та пожала плечами:

– Доктор принес плохие новости. Сегодня день плохих новостей.

– Да. – Доктор вздохнул и уставился в стол, потом сделал над собой усилие, встряхнулся и вскочил. – Листоноши? Очень хорошо. Вы мне нужны. Вы знаете про Бункеры Возрождения?

– Предположим, знаем, не настолько мы жалкие и ничтожные личности! – возмутился профессор Кайсанбек Аланович.

– Поэтому я вас ждал. Не хотел объяснять… Вы же искали бункеры, да? Пошта искал.

– Пошта мертв, – сказала Бандеролька.

Доктор вздрогнул и всплеснул руками. Взгляда он, правда, по-прежнему не поднимал.

– Жаль. Перспективный, отчаянный… Очень жаль. Мои соболезнования нам всем. Наша команда… Я хочу извиниться. Да! – Он вдруг выпрямился и уставился на Бандерольку повязкой. – Наша команда должна извиниться перед всем обитаемым миром. Потому что мы… Нет, я решительно не могу, не могу это произнести!

Он обхватил голову руками и забегал по залу.

– Потому что мы уничтожили Бункер Возрождения, – промолвил Игорь, по-прежнему глядя в потолок.

Ольга вскрикнула. Бандерольку будто ударили в солнечное сплетение – невозможно стало дышать. Она закрывала и открывала рот, словно выброшенная на берег рыба – немо и отчаянно, хватая воздух.

– Но позвольте… – Кайсанбек Аланович снял круглые очки и протер их носовым платком. – Как же вы умудрились? Как… Нет, но нашими современными средствами это невозможно!

– А вот оказалось возможно! – зло сказал Верховцев, и видно было, что злится он на себя. – Заставь дурака богу молиться – он и лоб расшибет. Мы запустили систему самоуничтожения Бункера.

– Но мы надеялись, – проговорила высокая Анна, – что там – спасение…

– Предки нас переоценили, – буркнул Верховцев. – Я не знаю, чем искупить. Хотите, совершу харакири?

– Уважаемый. Коллега. – Кайсанбек Аланович навис над доктором и взял его за локоть. – Не убивайтесь так…

– …так вы не убьетесь, – будто бы в сторону прокомментировал Игорь.

Бандеролька не удержалась – улыбнулась.

– Вам же известно, что это – не единственный Бункер?

И тут же все закричали и пришли в движение. Команда Верховцева требовала подробностей: как, где, собиралась чуть ли не бежать на поиски. Триумвират совершенно недостойно вопил от счастья. Раис призывал к порядку. Контейнер с Телеграфом излагали то, что знали, и безбожно путали и перевирали. Кайсанбек Аланович и Верховцев рассыпались во взаимных реверансах и убеждали друг друга в уважении… Гвалт стоял невообразимый, и только Бандеролька внезапно обнаружила, что отделена от него почти непроницаемой стеной – существующей только в воображении стеной безнадежности, безэмоциональности, без…

– Так когда выступаем?! – во всяком шуме бывает пауза, и ее заполняет одна реплика. Сейчас все примолкли, и Верховцева стало слышно.

Успокоились. Расселись по местам. Бандеролька пыталась пробить несуществующую стену – и не могла. Как прошлой ночью, в одиночестве, над дневником Пошты – и уже все равно, и будущего нет. Она заставила себя хотя бы слушать под заботливыми взглядами Триумвирата – мудрые женщины все замечали, и ее состояние от них не ускользнуло.

– Нам необходим Бункер Возрождения, – слово в нахлынувшей тишине взял Раис. – Острогу угрожает опасность. Даже не так: времени не осталось. Эр-чума уже здесь, в водах Днепра. У нас нет лекарств, чтобы противостоять ей. Мы должны уйти, но отступать некуда. Мы надеялись на вас, Верховцев, и надеялись на вас, листоноши, но против судьбы не попрешь, – он перевел дыхание. – Однако не все потеряно.

– Так когда выступаем? – повторил Верховцев.

И Бандеролька поняла, что отвечать предстоит ей, и что времени практически не осталось. И передышки не будет.

– Выступаем завтра после обеда, – сказала она. – Мы, листоноши, разделимся. Часть вернется в Крым, часть останется здесь, с народом Острога – вам нужны будут лишние руки… А часть, и я в том числе, пойдет с Верховцевым искать действующий Бункер. Подождите, не шумите, поясню. В Крым нам нужно. Нас, листонош, оклеветали, все наши достижения пошли прахом, и что-то недоброе творится на острове. Что-то настолько же плохое, как обстоятельства, приведшие к Катастрофе. Наша миссия – выяснить и предотвратить. Но также наша миссия – помогать и собирать информацию. Мы знаем о Бункерах. Поэтому, повторю, мы разделимся. Я очень устала. Я очень хочу спать. О составе команд от Листонош я объявлю завтра утром.

Интерлюдия 1

Дневник Пошты

Старая потрепанная тетрадь. Кажется, в стародавние времена такие тетради называли общими. Обложка цвета запекшейся крови, заклеенная сверху полосками широкого скотча. Засаленные края страниц, покрытые слоем дорожной пыли. Путевой дневник Пошты. Каким образом дневник оказался среди прочих документов, никто не знал, но Бандеролька сочла это обстоятельство если не чудом, то точно хорошим предзнаменованием.

Аккуратно раскрыв тетрадь на первой странице, Бандеролька долгое время просто рассматривала строчки, написанные от руки убористым почерком, будто могла разглядеть в них образ погибшего друга. Он был для нее гораздо ближе, важнее и дороже всех остальных людей на этой земле. И пусть она еще не до конца осознала всю глубину своих чувств, но с каждым часом, с каждым прожитым днем после падения Джанкоя, Бандеролька все чаще вспоминала Пошту. Она тяжело вздохнула и приступила к чтению.

…День двадцать первый.

Чем дальше мы с Лазарем отдаляемся от Джанкоя, тем чаще спорим, по поводу и без оного. Конечно, нам всем пришлось несладко в подвалах Цитадели. Каждый, кто проходил процедуру инициации клана Листонош, заплатил за это не только физическими изменениями своего тела, но и частичкой своего разума. Частичкой – это еще если тебе сильно повезет. Говорят, некоторые новобранцы попросту сходили с ума и годились после инициации только на то, чтобы стирать портки и портить воздух. Но это случалось редко. По крайней мере, за те несколько месяцев, что я провел в Джанкое, я встретил всего одного несчастного, по имени Тютя. Тютя помогал поварам в столовой, выносил помои и чистил овощи. Да и сам он был практически как овощ, глядя на окружающий мир абсолютно пустыми глазами.

Что же касается меня, то по результатам тестов, врачам клана удалось невероятным для меня способом ускорить процессы регенерации моего организма. Банальный порез пальца, пусть даже очень глубокий, заживал буквально за несколько минут. Говорили, что я за день смогу восстановиться после прямого пулевого ранения в грудь, но проверять эту гипотезу на практике я пока не спешил.