Кодекс Крови. Книга ХV - М. Борзых
— Он просмотрит реалистичный сон из событий прошлого, вызвавших сильнейшие эмоции. Иллюзия добавит туда элементов абсурда, на фоне которых события последней ночи не будут выделяться.
Мы даже успели опробовать изобретение на парочке добровольцев, когда из палаты вышел Андрей, сжимая в руках папку для бумаг, и сообщил:
— Вызывай ментатора, отец согласен.
Пока Густав отправился в палату к Петру Алексеевичу чистить опасные воспоминания, Андрей Петрович опустился на скамейку рядом с нами и протянул мне папку:
— Это он просил передать тебе. Пришлось с Райо в Кремль мотаться и в родовое поместье, пока всё отыскали.
Я открыл папку и принялся просматривать документы. Часть из них была на гербовой бумаге, ещё часть уже была завизирована императорской магической печатью и имела гриф «Совершенно секретно». Чем больше я читал, тем больше приходил в недоумение. Он вообще с семьёй общался? Это же ещё надо было успеть написать столько от руки.
— Что там? — осторожно полюбопытствовала Ольга.
— Прежде чем стереть себе память, Пётр Алексеевич подписал трёхсторонний договор о создании специальной ведомственной зоны на наших землях. Участниками в равных долях стали Комарины, Кречеты и Эсфесы. Кроме того, на территории зоны расположится посольство Сашарской империи. Со стороны Российской империи уполномоченным послом назначен Его Императорское Высочество Андрей Петрович Кречет.
— А не получится ли так, что эти бумаги потом признают недействительными? — уточнила Светлана. — Он же не будет помнить, как их подписывал.
— Нет, — возразил Андрей, — мы поэтому и носились в Кремль за специальным артефактом. Им подобного рода документы визируют. Везде есть магический оттиск. К тому же моя дублирующая подпись стоит.
— А почему нам выделили две трети, а Кречетам — лишь одну? Не верю я в подобную щедрость, — тихо отозвалась Тэймэй, просматривая документ у меня из-за плеча.
— И правильно делаешь. Мы отдаём земли Земельно-Удавовых под застройку научными лабораториями и гарантируем отсутствие подобных договоров с другими родами. Иными словами, договор эксклюзивен. Иных компаньонов в этом мире у Сашарской империи не будет.
Я просматривал бумаги и вдруг рассмеялся. Кажется, мои слова сыну оказались пророческими.
— Что? — хором спросили мои женщины, увидев не совсем адекватную моменту реакцию.
— За Эсфесами в Российской империи княжеский титул зарезервировали, если одна из ветвей императорского дома Сашари решит осесть на чужбине, — пояснил я своё веселье. — Теперь у нас полный комплект соберётся со временем! Всем детям титулов хватит!
Последний же документ меня удивил. Более того, вся весёлость сошла с меня мигом. Таких соглашений, завизированных кровью, я ещё не видел и не подписывал.
Опуская канцелярит, вся суть документа сводилась к следующим строкам:
«… в случае возникновения глобальных катаклизмов различного характера стороны обязуются предоставить политическое убежище стороне-партнёру».
Я чего-то не знаю?
Глава 4
«Андрей?..» — вопрос задал по кровной связи, но ответ получил голосом.
— Первую семью отца убили во время войны. Он думал, что хорошо их спрятал на одной из изнанок, но… их нашли и уничтожили. Поэтому доступ к миру без возможности посторонних проникновений для него очень важен. Обеспечение безопасности семьи для него в приоритете.
М-да, а ведь если подумать, потеряй я всех, кто мне дорог, я бы тоже всеми способами искал возможность упредить повторение подобного сценария. Поэтому в этом вопросе я всецело понимал Петра Алексеевича. Мы ещё какое-то время провели за разбором бумаг. Что-то я подписывал и визировал без разговоров, а где-то ещё вносил дополнения. И исправленные варианты от лица семьи Кречет подписывал Андрей Петрович.
Всё завизировать не успели, когда в коридоре появились Софья со следами слёз на лице и Густав Ильдер, старательно скрывающий растерянность.
— Михаил Юрьевич… — ментатор запнулся, а после добавил, — Ваше Императорское Величество, вмешательство осуществлено. Нужно возвращать Его Императорское Величество Петра Алексеевича в Кремль.
Теперь стала понятна причина растерянности ментатора. Не каждый день он узнавал, что его сюзерен становился монархом в другом мире. Но раз уж подобная информация стала ему доступна, то Густав и стал обращаться в соответствии к титулу.
— Густав, в этом мире я всё тот же Михаил Юрьевич Комарин, граф и ваш сюзерен. Наши взаимоотношения никак не изменились. Я попросил бы воздержаться от распространения полученной информации.
Ментатор кивнул, но всё же не удержался от вопроса по кровной связи:
«Михаил Юрьевич, мы могли бы обсудить с вами кое-какие тонкости взаимодействия, когда у вас появится свободное время?»
«Конечно, Густав!» — ответил я кровнику и следом попросил Райо вернуть императора и принца Андрея обратно в Кремль.
Рассвет уже загорался алыми бликами на небе, намекая, что времени у меня осталось прискорбно мало. Совсем скоро я должен буду знакомиться с местным пантеоном, а уж чем закончится это знакомство, никому не известно.
Я смотрел на своих любимых женщин. Две из них уже стали моими жёнами, лишь Светлана ещё официально не была связана со мной узами брака, но уже давно подтвердила свои намерения делами. Да уж, свадьба, привязка Ольги к ковчегу Эсфесов, рождение сына, коронация, подписание союзного договора с Кречетами… насыщенные три дня получились. Но что-то мне подсказывало, что то ли ещё будет.
«Пора», — услышал я короткое приглашение от Комаро.
Послав по кровной связи своим близким волну тепла и поддержки, я ушёл порталом в пески Сашари, сменил там ипостась на драконью и лишь после того открыл портал в междумирье, ориентируясь на местоположение Комаро. Сделал это, чтобы не светить человеческую личину. Меньше всего я хотел, чтобы в аспиде Эсфесе узнали графа Комарина, тем самым поставив под удар мою семью и моих людей.
— Ох ты ж, мать моя Комариха, — не то восхитился, не то испугался моих размеров Комаро, когда я вышел из портала в полуподвальном зале с арочными потолками. Мне пришлось склонить голову чуть ли не к самому песку, чтобы не задевать роговыми пластинами на голове своды. Рядом присвистнул Тайпан, оценив моё преображение.
Уж не знаю, как так получилось, но
