Возрождение Феникса. Том 4 - Григорий Володин
У меня брови на лоб лезут. Уела-таки. Юмор прямо в стиле Чугуна. Я до такого опуститься не могу. Точно не с малолетней сестренкой.
— Лена, это очень вульгарно, — пытаюсь выглядеть порядочным страшим братом. — Обсуждать подобные вопросы…
— Какие, братик? Кто на ком? — хлопает голубыми глазками Лена.
— Да, именно такие. В общем, обсуждать их нужно только с мамой. Наедине.
— А тебе разве не хочется с кем-нибудь поделиться? — улыбается этот белокурый троллиогр. — Или похвастаться?
Проходя мимо, я тереблю девчушку по макушке.
— Перед тобой мне хочется хвастаться более достойными вещами.
— Это какими? — задирает она головку.
— Например, пятерками, что я получу за первую учебную неделю. Кстати, ты прочитала всю заданную литературу на лето? — перехожу в наступление. — Сегодня вечером мы с мамой с радостью послушали бы твой пересказ «Онегина». Мама уже дома? Сейчас ей скажу…
Она сразу пятится, улыбка пропала, взгляд затравленный.
— Сегодня не могу, у меня стрим через пятнадцать минут. Так что, братец, прости. В другой раз.
И малыха улепетывает, сверкая пятками. Победоносная ухмылка сама собой возникает на моих губах. Да, скатиться до похабщика Чугуна для меня низко. Но если ты — адепт совершенства, достичь абсолютного преимущества над двенадцатилетней девочкой не проблема.
Приходит смс от Анфисы. Княжна зовет в «Зарницу».
«…Алесю уже позвала, она придет» — заканчивается сообщение.
Похвально, княжна, что в прошлый раз услышала меня насчет барышни. Но думаю, придет не только Алеся. Еще и Лиза Бесонова.
Ох, чувствую, ждет меня нешуточный цветник. Но сходить стоит — связи с обществом, будь они не ладны. Да и хоть развеюсь после тяжелого переговорного дня.
Глава 4 — Вечерок
Луна выглядывает из-за черных туч и отражается в блестящем капоте «Майбаха». Я стою уже минут пятнадцать у ворот резиденции Волконских, а Анфисы всё нет и нет.
Рррр…женщины.
Потому-то Фалгор Феникс никогда не женился. Пока ждешь наряжающуюся супругу, пропустишь все войны. А вообще, у меня обет безбрачия. Я давал его павшему другу Джигану, Префекту Белых ангелов. Хотя, опять же, срок целибата давно прошел. Полсотни лет назад Джигана смертельно ранил вождь зеленомордых. Держа на руках умирающего Префекта, я поклялся, что не будет у меня семьи, пока не опустошу Бумбу-бумбу, планету-цитадель зеленомордых.
Годы прошли, Бумба-бумба давно разбомблена, но у меня еще полсотни разных обетов. Множество взваленных на себя клятв. Про безбрачие ни в одном из них больше не говорится. А вот гусей есть мне категорически нельзя. Вовсе не из-за клятвы, а чтобы сохранить честное лицо. Однажды гогот дикой стаи предупредил о засаде врага. Могло полечь очень много народу, и его полегло, кстати, но только на стороне противника. Мы сами обошлись без потерь, прошли по саму краю лезвия и одержали бескровную победу. На радостях я сдуру брякнул, что больше не вкушу гусятины. Гулявший рядом хронист тут же это записал. Вскоре хроника «Как гуси Фениксов спасли» разлетелась по всем аристократическим салонам Постимпериуса. Многих безумно впечатлила эта история. Знаменитости раздули шумиху, драматурги раскрутили рядовую битву до целого героического эпоса. Дальше — безумнее. Поэты слагали стихи в честь гусей, актеры наряжались на сценах в невзрачных серых птиц и ярких золотых легионеров. Мои необдуманные слова о гусятине декларировали во всех театрах. У дам появилась мода заводить ручного гуся и всюду водить птицу на поводке. Неудивительно, что позже, на званых обедах, когда на столе резали жареную птицу, меня одного обламывали со словами: «Золотой лорд, конечно-конечно, вам не предлагаем. Мы помним и чтим ваш великий обет».
Пока ждал Анфису, сделал пару дел по телефону. Катя доложила о возможном легионере. Очень молодая девушка попросилась в новый Конструкторский отдел.
— И что в ней необычного? — спросил брюнетку.
— Очень молодая, — повторила Катя. — Ей тринадцать. — Ого. Ну прямо страна вундеркиндов. — Еще СБ выяснила, что она пережила передозировку, чуть не умерла. Но больше наркотики не принимает, последние анализы крови чистые. Тем удивительнее ее резкий интерес ко всяким железным штукам.
— К механизмам в смысле?
— Ага, наверное, — небрежно сказала Катя. Конечно, она не разбирается. Брюнетка всё-таки менеджер, а не инженер.
Неужели, правда, земляк? Возможно, что из-за передозировки наркотиками сознание девушки действительно умерло. Затем его заменил разум легионера.
— Назначь мне с ней встречу завтра в шесть вечера.
Будет здорово, если я наконец встречу своего легионера. Лишь бы не мятежника опять. Слишком опасно. Снова он обратится в тварь Хаоса, снова риск засветиться. Меня и так уже много народу считают славянским богом.
Как раз сейчас в машине по этому поводу дуется Тимофей. Всю дорогу до Волконских воспитатель убеждал меня открыться маме. Дескать, нехорошо, что Елизавета Юрьевна даже не догадывается, что ее родной сын — Крылатый Огнебог.
— Ахмет знает, — демонстративно загибал он пальцы. — Ренат знает, Василина знает, я знаю, а мать родная чем хуже нас, балбесов? Сеня, отец разве тебя не учил более всех почитать прародительницу рода?
— Всеволод мало чему меня учил… — вдарился я в воспоминания.
— Да я про настоящего твоего отца, — Тимофей обвел лицо большим кругом. — Про Сварога Небесного Кузнеца.
— Ох, Тимофей, послушай... — Ммм. Как бы ему наплести? — Как бы тебе объяснить? Я не сознательный бог. Это приходит по наитию. Резко, нежданно-негаданно. Раз — и я знаю, что делать, куда кого направить, знаю, кто по Белобогу живет, а кто по Чернобогу.
— Одухотворение, — кивнул он и снова обвел круг в воздухе.
— А потом это сходит, и я снова обычный Сеня. Разумеешь?
— Разумею, — повелся воспитатель. — Еще не раскрыл свою силу ты полностью, всё впереди. Но матери почему не скажешь? Елизавету Юрьевну очень сильно поддержит знание, что ее сын — бог. Значит, род не пропадет. Значит, впереди невиданные горизонты.
— Всё просто. Пришло мне откровение, что рано еще открываться людям, — произнес я загадочно. — Не знаю уж почему, но всё вот так вот и никак иначе.
— Понятно, тогда да, конечно... Ммм, Сеня, а Василину не захапаешь к себе? — резко перевел он тему. И сразу сделался подозрительным. — Раз раскрылся ей, то может и не случайно?
Теперь моя очередь подначить воспитателя. Упускать такой возможности я не намерен.
— Захапаю, — кивнул серьезно, и Тимофей сразу посерел лицом. — Как и тебя захапаю. Вы — мои люди, и, если между вами созреет любовь и согласие, мое сердце возрадуется за своих слуг. Нет у меня намерения наплодить с ней полубогов. Так что вперед, мой пестователь. Не посрами род Огнебога.
Зарядил я мощно, по-славянски.
