Алексей Ефимов - Макет мироздания
Пятый и шестой отсеки занимали накопители массы, или попросту топливные баки. Хотя «Астрофайра» и использовала самый эффективный способ получения энергии, ее расход все же был слишком велик и пополнение запасов топлива все время оставалось основной проблемой звездолетчиков. Движение в не-пространстве не являлось движением в физическом смысле, однако, и оно поглощало огромную энергию — для одного не-перехода требовалось превратить в нее четверть массы всего корабля. Учитывая соотношение между массой Эвергета и массой, которую он мог перенести, было признано невозможным построить корабль, способный совершить больше двух прыжков подряд, без заправки.
Четвертый отсек корабля занимали ангары и шлюзы. Здесь же хранилось множество самой различной техники, которая только могла потребоваться в космосе или на других планетах. Здесь были и заводы, способные производить практически все, — если бы потребовалось, и если бы нашлось необходимое сырье, они могли даже построить корабль, как две капли воды похожий на «Астрофайру». Правда, это бы потребовало многих лет.
Здесь же помещались и более прозаические механизмы, создававшие на борту нормальные условия — они охлаждали и очищали воздух, обеспечивали рециркуляцию воды, восстанавливали продовольствие и производили все нужные в обиходе вещи.
Второй и третий отсеки были жилыми. Помимо собственно жилых помещений, немалую часть их объема занимали проходы и коммуникации, необходимые, чтобы связать их воедино. Там же размещались бессчетные комнаты и залы, предназначенные для отдыха и работы, различные вспомогательные машины и охладители.
Первый отсек тоже был доступен для экипажа, но в нем редко кто бывал — там находились глаза и уши корабля, а также его мозг — сеть управляющих гиперкомпьютеров. Отсек был огромен, но в нем размещались не менее огромные радары, гигантские телескопы, способные улавливать любые возможные излучения и волны, универсальные энергетические орудия, сверхмощные импульсные ускорители и гамма-лазеры. Там же размещались и двигательные установки, служившие для маневрирования — они были подобны кормовым, только гораздо компактнее. Анмай удивлялся, как обитателям плато Хаос, с их неизмеримо более примитивными средствами, удалось создать подобный, хотя и десятикратно меньший корабль.
Самой сложной проблемой при создании звездолетов оказался, как ни странно, сброс тепла. Сложность его сохранения в небольших кораблях превратилась в свою противоположность в многомильных гигантах. Но огромный размер астроматов Файау не был прихотью, или следствием гигантомании. Космос был полон опасностей и не один механизм не являлся абсолютно надежным. Необходимость создания корабля, несущего множество дублирующих систем и самодостаточных во всех отношениях, была единственной возможностью повысить безопасность. Однако это неизбежно требовало увеличения размеров.
Нейтридная броня, делавшая звездолет неразрушимым, тоже была очень массивна и не могла использоваться на малых кораблях. Но это окупалось — нейтрид являлся не только сверхпрочным. Он также был сверхпроводящим — и не имел ограничений в силе тока, как обычные сверхпроводники. По обшивке «Астрофайры» можно было пустить ток такой мощности, что создаваемое им магнитное поле достигало десяти миллиардов гаусс. Никакое материальное тело или частица не могли пройти сквозь него. Это было гораздо надежнее обычного силового поля.
Несмотря на огромную сложность и многообразие такой корабль-мир оставался единым целым. Он обладал сознанием, точнее, сверхсознанием. У него были и другие общие черты с живыми организмами — он мог чувствовать боль, регенерировать, мечтать, тосковать, изменять себя — именно он был разведчиком и владыкой межзвездных просторов. А мелкие и вздорных созданий внутри него были лишь массой бесполезных паразитов.
Анмай усмехнулся при этой мысли. Он не считал себя паразитом, но знал, что мечты осуществляются совсем не так, как это представляется.
Легко оттолкнувшись от пола, он повис в воздухе. Теперь, после месяца торможения, корабль был совершенно неподвижен относительно пустоты. Чувствительные спектрометры не фиксировали даже самого ничтожного изменения реликтового фона, вызванного движением. Сейчас они могли беспрепятственно входить в не-пространство.
Все звездные экспедиции Файау действовали одинаково — они изучали Вселенную, а встретив подходящую планету, высаживали на нее часть экипажа, основывая еще один ее мир. Эта картина была не столь идиллична, как казалась. Большинство пригодных для жизни планет не имели хозяев, но иногда встречался и разум. Наученные горьким опытом, файа избегали тех, кто мог сравниться с ними в силе. Общение же с теми, кто стоял ниже их, редко оказывалось информативным, и бывало, что такие цивилизации просто исчезали, пав жертвой Йалис. Теперь его можно было контролировать так точно, что поражались лишь организмы с наивысшим уровнем сложности — попросту разумные, а вся биосфера оставалась в неприкосновенности.
Нельзя было сказать, что эта новость поразила Вэру — он хорошо знал свой народ и ожидал чего-то подобного. Но это не слишком ему нравилось — даже не потому, что подобное поведение делало файа малоприятными в глазах старших рас (на самом деле такие вещи, похоже, никого не интересовали), а просто… непонятно, почему, но было… не страшно, не противно — просто стыдно.
Впрочем, эти мысли не занимали его слишком сильно: его и Хьютай пригласили на Совет корабля, который должен был окончательно определить цель их экспедиции.
Мчась в безмолвных коридорах, где не было ни верха, ни низа, Анмай чувствовал себя странно — ему стало казаться, что он всегда жил здесь. Это было уже третье радикальное изменение среды его обитания, а сколько их еще будет?..
* * *Даже на таком большом корабле, как «Астрофайра», нельзя было собрать все восемьдесят миллионов ее экипажа в одном помещении. В огромном зале, освещенном неярким серым светом, могли поместится лишь члены Совета — но и их было больше ста тысяч. Анмай с усмешкой коснулся знака отличия Советника — маленькой золотой звезды чуть ниже левого плеча. Его тоже удостоили этой чести, как основателя Файау. Впрочем, и сам Совет, и его решения были рудиментом древности.
Парящая в воздухе огромная масса гибких серых тел производила странное впечатление. Передвигаться в невесомости можно было лишь с помощью силовых поясов и со всех сторон налетали беззвучные порывы порожденного ими ветра. Все торопились занять места. Анмай и Хьютай уютно расположились на своих.
В соседнем кресле устроился небольшой ящик, поблескивавший линзами объективов. Это был один из членов Совета — недавно он погиб при довольно темных обстоятельствах. Он не захотел ждать, пока его тело будет восстановлено, и его матрицу подключили к подвижному воспринимающему устройству. Анмай не обращал на ящик внимания — он уже привык к таким вещам.
Зал Совета «Астрофайры» показался ему неожиданно похожим на зал Совета Фамайа — если не считать размеров и многоярусных трибун. Лишь освещение было необычным — казалось, зал находится под открытым небом, по которому беспрерывно ползут тучи. Оттуда тянуло холодом и сыростью. Там, где обычно помещается президиум, было лишь несколько гладких уступов, а над ними — колоссальный экран.
Сама процедура выбора цели являлась, разумеется, чистой проформой — все исследовательские полеты в Файау расписывались на несколько лет вперед, причем вероятность обнаружения иных цивилизаций вовсе не была главным аргументом. Практически, выбор совершали интеллектонные системы самого высокого порядка и порой понять его было трудно.
Как ни странно, уничтожение расстояний вовсе не сделало файа владыками Вселенной. У нее оставалось второе, уже неустранимое преимущество — безмерная многочисленность. Файау обследовала полтора миллиона звезд — но только в этой галактике их было более двухсот сорока миллиардов. А внутри доступной наблюдению сферы диаметром в пятнадцать миллиардов световых лет находилось четыре миллиарда таких больших галактик. На каждую из них приходилось еще до тридцати карликовых, малозаметных галактик — эллиптических и иррегулярных. Лишь одиннадцать тысяч их из этих сотен миллиардов были обследованы — и, чаще всего, это ограничивалось изучением нескольких звезд в ядре. А ведь Вселенная вовсе не кончалась за пределом видимости. Туда, за них, осмелились проникнуть только шесть кораблей файа — но их наблюдения ограничились астрофизической съемкой.
Самый дальний полет совершил первый из больших звездолетов Файау — «Укавэйра», отдалившись от родины на 840 миллиардов световых лет. Такую цифру можно было представить — но немногие могли ее осознать.
Этот непредставимый полет принес множество неожиданных открытий. Например, считалось, что в пределах одной Вселенной физические законы должны быть всюду одинаковы. Но они различались — пусть немного. И формы организации материи тоже должны быть похожи, хотя бы внешне — но оказалось, что они совсем не похожи. И, что бы там ни было, но желающих последовать за «Укавэйрой» не нашлось.
