Аарон Дембски-Боуден - Повелитель первого / Долгая Ночь
Снаружи настенных капсул в покоях Хора бродил незваный гость. Севатар двигался среди разбегающихся рабов и слуг напряженным бегом, освобождая их от падения его клинка. Для него они были насекомыми — настолько несущественны, что с тем же успехом могли бы и вовсе не существовать.
Он остановился у ее капсулы. Он знал, что в его распоряжении есть, в лучшем случае, считанные секунды, и каждый удар сердца, потраченный возле нее, потрачен впустую, но все же обнаружил, что вынужден остаться.
Она спала внутри — девочка с синяками на коже, пристегнутая внутри мягкой гностической капсулы в позе эмбриона. Провода передачи биологических данных, иглы мышечных стимуляторов и питающие кабели пронзали ее виски, позвоночник и конечности в слишком многих местах, чтобы их можно было пересчитать одним столь кратким взглядом. Ниспадающие неровные волосы скрывали пустые глазницы.
Она практически не шевелилась в камере жизнеобеспечения с контролем атмосферы, но Севатар задержался ровно настолько, чтобы увидеть, как у нее дернулись кончики пальцев. Мягких, гладких пальцев, которые никогда не познают рукояти оружия.
Он почти уже приложил руку в обзорному окошку капсулы, но кровавый отпечаток ладони предателя только скомпрометировал бы ее еще сильнее.
++ Так вот как ты выглядишь.++
Девочка продолжала спать в гностическом саркофаге, даже проецируя слова в сознание Севатара. Она не стала говорить о сотнях шрамов, которые пересекали его бледную кожу, или о неестественной черноте глаз.
++ Ты выглядишь уставшим, Яго.++
Его ответом ей стала лишь кровавая усмешка.
А затем он исчез. К нему взывал долг.
* * *Цепной меч вгрызся в главную гностическую капсулу Хора, и наружу ударил сжатый кислород, хлынула прозрачная шипящая жидкость охладителя. Внутри находился сморщенный и седовласый мужчина, настоящий выходец с того света, которого звали Мнемок, и ему было тридцать стандартных терранских лет. Он выглядел на пятьдесят и обладал здоровьем семидесятилетнего.
Астротелепатия — немилосердное дело. Чем ярче пылает разум, тем ненасытнее он пожирает ресурсы тела.
Изуродованный человек завопил в слепой панике, когда его выволокли из мягкой колыбели. Несмотря на слабость от дезориентации и ошеломление от боли, инстинкты не полностью его покинули. Когда невероятно сильные руки вздернули его в воздух, он потянулся к бедру за хлыстом… только для того, чтобы обнаружить, что его там нет.
В отличие от большинства астропатов, глазницы надзирателя не были пусты. Примитивная бионика стрекотала и пощелкивала, пытаясь сменить фокусировку, и передавала искаженное изображение огромного неизвестного человека, вперившего ему в лицо черные глаза, которые он не узнавал, и шепчущего голосом, который он никогда доселе не слышал.
— Я пришел за тобой.
Первое слово, произнесенное надзирателем Мнемоком после пробуждения, состояло из одного-единственного слога. Он спросил то, что могли бы спросить многие на его месте.
— Что…?!
Первое слово стало и последним. Севатар обвил шею Мнемока его же собственным хлыстом, душа беспомощного человека тем же орудием, которым тот бил самую юную в своем Хоре, пока у нее не сломался позвоночник.
Яго Севатарион был опытным убийцей и хорошо знал, какое усилие требуется, чтобы убить человека любым способом, который только в силах представить разум смертного. Он душил магистра астропатов медленно, с любовью. Генетически усовершенствованные мускулы едва напрягались, прилагая силы ровно столько, чтобы растянуть казнь, не сломав псайкеру шею.
Психическое чувство надзирателя впало в исступление, словно дикое животное, оно жалко билось в сознание Повелителя Ночи — столь же безрезультатно, как его тонкие пальцы цеплялись за твердое тело Севатара.
Его глаза выпучились. Кожа на лице потемнела, стала из красной лиловой и, в конечном итоге, синей. Рывки стали слабее, перешли в подергивание и, наконец, прекратились.
Севатар не отпускал. Еще нет. Несмотря на все свои недостатки, он был обстоятелен, когда дело касалось долга.
Громадные изукрашенные двери, запертые от непрошеных гостей, наконец, распахнулись и пропустили строй рыцарей в черной броне. Темные Ангелы окружили его, вскидывая болтеры и прицеливаясь. Севатар обратился к ним.
— Я — правосудие.
Резко крутанув напоследок, он переломил трупу шею и бросил его на палубу возле своих босых ног.
— Я — приговор. Я — кара. И я сдаюсь.
* * *Он сидел в одиночестве посреди неподвижной черноты, вслушиваясь в медленный ритм своего дыхания. Его окутывало ощущение покоя и чувство холодной, очень холодной сосредоточенности, которая ускользала от него на протяжении десятков лет.
Теперь, когда он спал, то видел не мертвых, а бесконечную ночь между мирами. Самые далекие глубины пустоты, где скрываются от света дружественных солнц тысячи опасностей. Владения чужих и чудовищ, изгнанных Великим крестовым походом, которые до сих пор так и просятся, чтобы их истребили раз и навсегда. Подлинные угрозы человечеству.
Наконец, до него вновь донесся голос девочки.
— Яго. Ты еще жив?
И Севатар улыбнулся во мраке своей камеры.
