Ярослав Георгиевич - Проспавший смерть, опоздавший к рождению [СИ]
Потом опять начались неприятности – но Ива почему-то верила теперь, что всё обойдётся. Что они смогут справиться с кем угодно, хоть даже со всесильной и такой ужасной по рассказам инквизицией… Единственное, что всё ещё немного беспокоило и омрачало её жизнь теперь – это статус послушницы Бога Хаоса. Ведь рано или поздно за полученную когда-то защиту предстояло расплачиваться. Но девочка надеялась, что Руслан сможет разобраться и с этим. А даже если и нет – всё равно, она была благодарна Мирозданию за то, что оно свело их вместе.
Slice FFA157D60001F98A
Повешение – древний как мир способ казни, который заключается в удушении верёвочной петлёй под воздействием силы тяжести тела. Смерть чаще всего наступает не от невозможности вдохнуть, а вследствие сдавливания сонных артерий, которые подают кровь в мозг.
Пыльная площадь Нью-Вашингтона, образованная двухэтажными деревянными домиками мэра, шерифа, небольшой скромной церквушкой, и единственным каменным зданием на всё поселение – тюрьмой, была переполнена народом. Возбуждённо галдящая толпа, невиданное для здешних мест скопление народу, вперемешку местные старожилы и многочисленные приезжие – все эти люди собрались вокруг главного украшения городка, большой виселицы. Самой простой и выполненной без затей – длинной поперечной жерди на высоте метров трёх, с двумя держащими её столбами, наподобие буквы "П", и помоста снизу. В момент казни он быстро убирался из под ног субъектов, посягнувших на закон и оказавшихся столь неосторожными, что подставили свои шею правосудию, и предоставлял дальнейшую заботу о поддержании их веса сплетённым меж собой пеньковым волокнам.
Трое избитых и исцарапанных, выглядевших крайне истощёнными людей, в еле прикрывающих тела изодранных лохмотьях, уже стояли босыми ступнями на чуть прогибающихся досках. Усатый Нэд Смит, гордо сверкавший шестиконечной звёздочкой на груди, деловито проверял скользящие узлы и поочерёдно накидывал на шеи петли. Его помощники стояли рядом – шериф сам всегда занимался казнями, не доверяя любимое дело никому.
Закончив все требуемые для экзекуции приготовления и перепроверив всё по нескольку раз – за то время, что Нэд занимал свою должность, у него не было ни одной порвавшейся верёвки или прочих подобных казусов – он повернулся к народу, поднял руку, призывая к тишине, и приступил ко второму своему любимому делу – начал говорить.
Тем временем, безразлично скользивший по толпе взгляд одного из осуждённых вдруг остановился, впившись в лицо оказавшейся очень близко от виселицы, прямо в первых рядах, рыжеволосой женщины. Та, на самом деле, уже довольно давно смотрела на обречённого, который до этого просто не замечал направленного на него внимания, будучи погружённым в себя и с трудом отражая действительность. Из-за того, что шериф вещал что-то про злодеяния Дикого Билла и его банды, а собравшиеся на казнь люди воодушевлённо и одобрительно гудели, тихо произнесённый мужчиной вопрос потонул в многоголосом гомоне и остался неуслышанным. Фраза же, сорвавшаяся с его потрескавшихся и обветренных губ, состояла всего из двух слов и звучала как: "Скажи им!…".
Но женщина либо смогла расслышать, несмотря на шум, либо прочитала по губам, либо просто догадалась, и в ответ лишь молча покачала головой, будто говоря "нет". Мужчина отвернулся, скривившись. Но уже скоро был вынужден вновь посмотреть на рыжеволосую – она кинула в него камнем, весьма ощутимо врезавшимся в грудь. Опять найдя женщину взглядом, осуждённый на смерть с удивлением увидел протянутый в свою сторону клочок бумажки, на котором можно было разглядеть коряво написанное: "Поклянись помочь. Найти и отомстить". Несколько секунд два человека неотрывно глядели друг на друга, между их глазами будто бы пробегали искры. Потом, мужчина прошептал что-то, наклонив голову. И тут же над площадью разнёсся громкий возглас, перекрывший даже размеренную речь шерифа и исходящий от толпы монотонный гул:
– Стойте, подождите!
– Что случилось? – Нэд, уже завершивший все приготовления, как раз собирался выбить доски из-под ног осуждённых. С явной досадой он отвлёкся от приведения приговора в дело и с чрезвычайно недовольным выражением на лице обернулся.
– Не надо казнить вон того! Он не виноват.
– Ты в своём уме, Лиз Джонсон? Это бандит!
– Нет, они его возили для потехи! А взяли, как и меня!
– Почему же ты только сейчас об этом сказала?
– Вспомнила! Не узнала сразу…
– Лиз, извини, но что-то не верю я. Мне кажется, ты что-то напутала, или не договариваешь…
Из толпы начали доноситься многочисленные крики в поддержку Нэда, и он, отвернувшись, всё-таки завершил начатое – опора резко ушла из-под ног пойманных бандитов, и они повисли, дёргаясь, каждый на своей верёвке, чем-то напоминая нанизанных на рыболовные крючки червяков. Правда, это касалось только двоих – одновременно с приведением приговора в действие, раздался выстрел. Верёвка, державшая третьего, лопнула, и он упал вниз.
– В чём дело? – разгневанный голос шерифа оказался громче даже поднявшегося на площади ропота. Не снимая руки с торчащей из кобуры рукояти, за которую инстинктивно схватился, услышав такой знакомый звук, он тут же отыскал глазами посмевшего ослушаться. Это оказалась всё та же женщина, которая стояла сейчас, окутанная клубами порохового дыма, одна – люди вокруг неё расступились, спешно отходя в стороны. – Тихо, вы! Я хочу услышать объяснения!
– Я сказала, он невиновен. Старалась забыть всё, как страшный сон. Но сейчас, точно понимаю – вы хотите казнить невиновного. Отпустите его!
– Лиз, ты сошла с ума! У тебя нет доказательств!
– А у вас есть доказательства, что эти трое вообще виноваты? Почему вы не отправили их в суд Нового Орлеан, а? Тебе не кажется, Нэд Смит, что я знаю обо этом всём немного больше тебя?
– Да, но почему… – мужчина явно смутился, ненадолго опустив глаза и скривившись, будто съел кислый лимон.
– Ты не веришь мне? Обвиняешь во лжи? Тогда я буду вынуждена вызвать тебя на дуэль!
– Чёрт, да что ты…
– Отпустите! Иначе – стреляемся!
– Ладно, ладно, успокойся! Строптивая девчонка. Отпустите его!
Помощники шерифа развязали мужчину и даже помогли ему встать. А подошедшая женщина взяла за руку и молча повела куда-то, в повисшей над площадью удивлённой тишине.
Slice FFA157D60001F89A
Сокол парил высоко в небесах, опираясь своими широкими могучими крыльями на восходящие воздушные потоки, и внимательно изучал раскинувшуюся снизу от горизонта до горизонта Великую Равнину. Ничто не могло укрыться от него, способного различать мельчайшие детали с запредельных дистанций – огромные объёмы данных, поступавшие в мозг, обрабатывались за мельчайшие доли секунды, и из постоянно изменяющегося потока сенсорной информации вычленялось лишь самое важное, необходимое для выживания – в том числе, и то, что могло относиться к вероятной добыче.
В область интересов зоркого воздушного разведчика не попадали ни сверкающая на солнце нить железнодорожных путей, ни выпускающий клубы пара локомотив, медленно, но упорно тащивший за собой небольшой состав, ни полуголый темнокожий силуэт, распластавшийся на крыше одного из вагонов, ни затаившиеся в небольшой рощице люди, незадолго до этого разрушившие дорожное полотно и, видимо, задумавшие ограбление.
А снизу, тем временем, разворачивалась драма. Усатый машинист, внезапно заметивший препятствие, резко затормозил, и, в ответ на немой вопрос встающего с пола кочегара – который из-за внезапного манёвра кубарем полетел вперёд и чуть не угодил рукой в топку – процедил сквозь зубы:
– Рельсов нет! Засада!
– Ах ты ж!…
– Попробую сдать назад!…
Но сбежать им никто не дал. С обоих сторон от насыпи уже появились во весь опор скачущие всадники, раздались первые выстрелы. Машинист, бросив рычаги управления, схватился за свой кольт и стал методично выцеливать приближающиеся цели. Правда, он успел лишь несколько раз взвести курок, заставляя барабан послушно подставлять очередную камору отходящему на расстояние удара бойку, и нажать на спуск, высвобождая накопленную механизмом энергию, которая заставляла твёрдую сталь, сминая латунь гильзы, воспламенять гремучую ртуть, а вслед за нею – и порох, который, силой расширяющихся газов, выталкивал из ствола пули, что, со свистом вспарывая воздух, уносились куда-то вдаль. Потому что, в очередной раз повторить простую последовательность движений машинисту не дал кусок свинца, проломивший кости черепа и заставивший застыть в последний раз удивлённо моргнувшие глаза.
Кочегар же даже и не пытался сопротивляться – он, как только началась заварушка, незаметно юркнул под колёса тендера, попытавшись затаиться там. Возможно, этот человек, не желавший умирать за чужие деньги – а своих у него не имелось – и сумел бы спастись. Но один из бандитов, заметив это, наклонился прямо с седла и прострелил бедро беглеца, тут же скорчившегося и громко заверещавшего от боли.
