Джефф Ровин - Смертельная битва
Была у Кун Лао и еще одна задача, о которой в беседах с ник не раз упоминал Рэйден, но никогда ее не разъяснял подробно, а юноша не докучал ему лишними вопросами. Он прекрасно понимал, что, когда бог грома будет готов ему рассказать о ней подробнее, он не преминет это сделать…
Раз в год Кун Лао покидал свою обитель, чтобы в состязании с бойцами, съехавшимися со всего света, проявить свои замечательные способности к рукопашной схватке. Турнир должен был скоро начаться.
Кун Лао глубоко вздохнул. Каждый год перед каждой схваткой, перед каждой битвой он думал о возможности поражения, но никогда ему в голову не приходила мысль о смерти. Амулет, давал ему силу и защищал от гибели — это преимущество было лишь у него и у бессмертного Рэйдена. Но в этом году все было по-другому. В этом году существовала вероятность потерять титул Великого Чемпиона. В предстоящем турнире примет участие новый боец, и все сведения, которые доходили об этом состязании в течение года, сводились к тому, что монах, скорее всего, потерпит поражение.
Кун Лао обратил взор к храму. Ему, конечно, не хотелось, чтобы кто-то одержал над ним верх, однако гораздо больше его беспокоила вероятность того, что амулет попадет в руки существа, воплощающего собой силы зла. Ему даже хотелось вернуть талисман Рэйдену, однако он знал, что это невозможно: то, что боги даруют смертным, возвратить уже нельзя, поскольку подарок утрачивает божественные свойства. Если бог коснется его вновь, то лишится божественной сущности и превратится в обычного смертного.
Выбора здесь не было даже в том случае, если от решения Кун Лао зависел не только исход поединка, но и нечто гораздо более важное. То, что он собирался сделать, вполне могло стоить ему жизни. А с его смертью едва начавшаяся эпоха просвещения, на которое так уповал Рэйден, тоже могла завершиться.
Проходя мимо выступа, образованного скалой у входа в храм, Кун Лао согнул в локтях руки, прижал их к бокам, повернулся лицом к скале, сосредоточился и дважды — сначала левым, а потом правым кулаком — с невероятной силой ударил по серому камню. Крупные осколки скальной глыбы упали к его ногам. При этом выражение лица Кун Лао осталось неизменным, а кожа рук — неповрежденной. Он вновь согнул руки в локтях, сжал кулаки и еще раз с сокрушительной силой так ударил по камню, что проем существенно углубился.
Третья серия ударов окончательно решила задачу, которую поставил перед собой монах. В скале образовалась ниша, в которую он аккуратно положил снятый с шеи амулет, потом поднял с земли отколовшиеся каменные осколки и замуровал ими драгоценный талисман. После этого он долго смотрел на скалу, творя про себя молитву, и медленно, очень медленно вошел в храм.
Чувствуя себя так, будто умерла частица его самого, но зная, что поступил правильно, Кун Лао начал собирать свои немудреные пожитки для недельного путешествия к горе Такаси.
Глава 7
Остров Шимура был странным местом, постоянно покрытым туманом, который не пропускал прямых солнечных лучей. Туда не летали морские птицы, и даже океанские ураганы и бури никогда не достигали его берегов. Мрачная громада острова, выступавшая в туманной дымке над зеркальной поверхностью воды, тускло освещалась рассеянным солнечным светом. Казалось, что там все время царила промозглая сырость. По крайней мере, такое впечатление возникло у Кун Лао. Его совершенно не волновало мнение других участников состязания, поскольку обсуждать с ними что бы то ни было вообще было не принято. С этими людьми надо было драться. Любое сближение с ними могло обернуться душевной симпатией и лишь затруднило бы борьбу, их человеческие качества никак не должны были осложнять отношение к ним как к противникам. Когда Кун Лао нужно было ударить кого-то по руке, которую он без труда мог сломать, ему вовсе ни к чему было знать, что этой рукой человек зарабатывал себе на хлеб насущный ремеслом портного или держал кисть, которой писал восхитительные картины. Люди прибывали сюда, чтобы состязаться в поединках величайшего в мире турнира, показывать свое бойцовское мастерство в борьбе с достойными противниками, и этой информации для Кун Лао было вполне достаточно.
Перед состязанием хозяин острова — загадочный Шен Цун обычно посылал за участниками весельные джонки с гребцами. Лодки приплывали к берегу моря дважды в день за два дня до его начала. Для всех участников на скорую руку строились немудреные хижины, куда своевременно доставляли еду и питье, чтобы во время ожидания поединков у них было все необходимое, а также конюшни для коней и мулов, на которых они прибывали на побережье.
Кун Лао пришел туда пешком за ночь до начала Смертельной Битвы. Такое путешествие он проделывал уже тринадцать раз и хорошо знал дорогу. Правда, на этот раз священник устал сильнее, чем раньше. И знал почему: дело было не в том, что он стал на год старше, — год для победителя в Смертельной Битве ничего не значил, к тому же Кун Лао был еще далеко не стар. Необычно сильную усталость он испытывал потому, что не взял с собой свой чудесный амулет. Ни к чему было брать его на предстоящий поединок, хотя Кун Лао твердо решил драться в грядущих боях со знакомыми ему по прошлым поединкам соперниками более жестко и решительно, несмотря на то, что все они были старше его по возрасту.
В этом году его беспокоили лишь те противники, с которыми раньше ему сражаться не доводилось. По своему обыкновению Рэйден появился за два дня до состязания и, как всегда, самым удивительным и поистине невероятным образом — в чистом небе без единого облачка грянул гром, блеснула молния, ударив в землю рядом с Кун Лао, и в месте том тут же возник бог грома. Он произнес лишь одну фразу: «В поединке у подножия Такаси примет участие боец в образе Тьена, но другом тебе он не будет», — и исчез в огненном вихре.
Тьен всегда изображался как существо с несколькими руками и ногами, и Кун Лао задумался о том, будут ли это обычные чары черной магии или кое-что посущественнее, — он не исключал, что странный хозяин острова Шен Цун припас в своем некогда блистательном, а теперь полуразрушенном храме какой-то очередной сюрприз для участников турнира. Ежегодно в течение тринадцати лет Кун Лао каждый раз сходился с Шен Цуном в последней, решающей схватке Смертельной Битвы, и неизменно его побеждал. Проиграв схватку, Шен Цун представлял собравшимся победителя, поздравлял его в храме Шаолинь с победой и удалялся, не произнося больше ни единого слова. Каждый раз, когда Кун Лао возвращался сюда через год, хозяин острова выглядел сильно состарившимся — похудевшим, с большим числом морщин на лице, в глазах его оставалось все меньше блеска, волосы быстро седели и редели.
Кун Лао сидел на берегу — сначала на закате, потом при свете звезд — и ждал, когда приплывет джонка, чтобы отвезти участников турнира на остров. Монах бросил взгляд на белую полоску ткани, повязанную на запястье, — это был тот самый клочок материи, который много лет назад он нашел на деревенской площади. Оставив в своем храме амулет, он не захотел расстаться с тем памятным знаком, который внушил ему мысль отправиться в путешествие к священной горе Ифукубе.
Кун Лао вглядывался в клубившийся над поблескивающей в рассеянном свете луны морской гладью туман. Монах никогда не задумывался над тем, что каждый раз побеждал на состязаниях благодаря волшебному амулету. Подавляющее большинство участников турнира так или иначе прибегали к помощи магии — одни использовали силу талисманов, другие — заклинания, чтобы сила их ударов становилась поистине сверхъестественной; поэтому его амулет во время боев выглядел совершенно естественно. Сам Шен Цун обладал невероятным запасом энергии, которая явно была не от мира сего; кроме того, ему каким-то таинственным образом повиновались туман и огонь. Без силы молний и слепящего солнечного света, заключенных в амулете Рэйдена, Кун Лао никогда не смог бы одержать верх над Шен Цуном, а о тринадцати победах подряд нечего было бы и мечтать.
«Ты не должен так думать», — повторял он про себя. Несмотря на то что Кун Лао впервые собирался участвовать в состязании без амулета, опыта и внутренней силы у него вполне хватало, а это сбрасывать со счетов было никак нельзя. Если ему трудно будет тягаться с Шен Цуном в выносливости, как и противостоять огненным вихрям колдуна и застилающему взор туману, то придется сразить противника стремительностью, не дать ему пустить в ход свои сверхъестественные силы.
В тумане показался нос джонки с резной головой дракона. Ладья подплыла к берегу, как морская змея, и остановилась, покачиваясь на волнах. Каждый раз, когда острый нос джонки вздымался вверх, море, казалось, начинало шипеть и клочья белой пены окутывали голову дракона.
Кун Лао встал и подхватил свой кожаный мешок, не глядя на двух других участников предстоящего состязания, которые вышли из хижины и направились к ладье, не знакомясь с ними. Поравнявшись с берегом, джонка развернулась к нему правым бортом, и две фигуры, закутанные в черные балахоны, спустили трап. Лица их были скрыты надвинутыми на глаза капюшонами, работали они сноровисто, хотя их движения казались замедленными — во всем их облике было что-то странное, как будто они существовали в ином измерении, и в нашем мире чувствовали себя неуютно.
