Макс Кроу - Ключ Эдема
— Это что? — Вадим, который до сих пор был скуп на эмоции, окаменел. Когда-то ему довелось присутствовать на операции, которую проводил пьяный ветеринар в деревне. Приготовления того садиста были куда тщательнее, а действия выглядели надежнее, чем то, что происходило сейчас в фургоне.
— Не бойся, — успокоила Сэб, деловито подключая планшет и смартфон к проводам, тянущимся от ободка. — Раньше были громоздкие аппараты, «Анимусы». Но после Удара…
— Это мы так называем действия Созидателей, — пояснил Колин, продолжая свое занятие.
— После Удара все изменилось, — продолжила Сэб. — Мы изменились, вся наша система. Не только ассасины пострадали, тамплиеры тоже. Большие неподъемные анимусы перестали отвечать требованиям. Им на смену пришла мобильная версия, которую нормальные люди зовут «РМ». И только один человек в мире называет ее своим именем.
Сэб выразительно посмотрела на Колина, а тот, устало вздохнул:
— Вот ты думаешь, что остроумно пошутила. А знаешь, почему тамплиерские задроты назвали это «РМ»? «Расхититель Мозгов». Типа «Расхитительница Гробниц[7]», уловила? Лара Крофт… нет? Совсем не в курсе, кто это? Мне не о чем с тобой говорить.
Вадим присел на корточки, потер виски. От тарахтения этих двоих у него разболелась голова. А. может, он просто предчувствовал, каково будет, когда его подключат к самопальному аппарату. Ему уже не казалось, что выбор был так хорош. У этих чудил столько же шансов укокошить его нечаянно, как и у их врагов — целенаправленно.
— Мы готовы, — позвала Сэб. — Эй, ты в порядке?
Вадим услышал шаги. Перед его лицом возникли легкие спортивные туфли.
— В порядке? — спросил Алекс, протягивая руку, чтобы помочь встать.
— Не слишком, — Вадим поднялся, опершись. На русском добавил, — я не хочу снова это пережить. Но, еще больше не хочу НЕ пережить это, ясно? Твои дружки чокнутые. Они могут прикончить меня, пока я буду в отключке. Просто случайно.
Алекс криво ухмыльнулся, посмотрел на своих товарищей. Ответил тоже на русском:
— Не волнуйся. Я знаю их достаточно долго. Они профессионалы. И поверь, они никого не убивают случайно.
«Хорошо говоришь, засранец», — подумал Вадим, сплюнул себе под ноги. Он вздохнул, лихо запрыгнул в фургон и лег на коврик.
— Раньше сядем — раньше выйдем, — сказал он на русском и кивнул Сэб.
Та надела ему ободок на шею и зафиксировала, подкрутив регулятор ширины, присоединила датчики.
Прежде чем Вадим успел подумать, что давно уже отсиживался на востоке страны и забыл, как пахнет южная ночь, сладковатый аромат степи улетучился, а вместо него пришел душный пустынный ветер.
Египет. Январь 1169 года
Это был переломный год для Египта.
Визирь Шавир, что заручился поддержкой Нур ад-Дина, чтобы защититься от натиска франков, потребовал союзную армию уйти, не расплатившись с ними. Этот подлый шаг так разгневал Асад ад-Дина, что Египту пришлось расплатиться за жадность и глупость одного визиря. А мерзкий шакал, вертящийся перед франками и непобедимым Асад ад-Дином, выжидающий, кто из них снизойдет до жалости к его ничтожеству, снова и снова имел дерзость приходить во владения Ширкуха, точно господин. Он въезжал на коне, с армией, с трубами и барабанами, не то ликуя в триумфе, не то устрашая врага, и день за днем требовал, чтобы армия Нур ад-Дина покинула эти края. Ни с одной стороны, ни с другой не решались начать битву. В один из его приездов Юсуф ибн-Айюб встретил визиря и сообщил о желании сопроводить того на аудиенцию к своему дяде. Когда же вероломный Шавир потерял бдительность, поверив, что его гнусные требования будут услышаны, он оказался выбит из седла и пленен отважным юношей, в то время как остальную армию обезоружили верные воины Юсуфа ибн-Айюба.
Отсеченная от туловища голова визиря была отправлена со слугой халифу, и мантию визиря в тот год надел на свои плечи Асад ад-Дин по праву повелителя.
Фустат. Окончание весны 1169 года
Совет продлился до позднего вечера. Халиф Аль-Адид устал, у него ломило суставы и давило в висках. Последние годы болезни отбирали силы владыки с прожорливостью отощалого шакала. По словам лекарей, халиф был здоров, то ли благодаря их лекарствам, то ли — их молитвам. Но тяжелее недугов были те волнения, что день за днем переживал правитель. Его землю терзали враги. С одной стороны — крестоносцы, обосновавшиеся в Иерусалиме, и точно вороны-падальщики кружащие по пустыне в поисках наживы. С другой — агрессивный натиск жадного Нур ад-Дина, мечтавшего вонзить свои зубы в сочный кусок египетской плоти. Пресытившись союзом с королем иерусалимским Амори I, с дикарями чужой веры, носящими на груди алый крест, он понял, что из двух зол лучше выбрать то, что еще возможно обратить во благо.
Несколько лет халиф защищался от армии проклятого сельджукского атабека Нур ад-Дина и его верного пса Ширкуха, но теперь обратился к ним за помощью, как бы ни было это унизительно. Речь шла более не о гордыне. Под угрозой оказался мусульманский народ. Необходимо избавиться от чужаков, а со своими… со своими всегда можно разобраться позже.
Вопрос встал о том, кого назначить новым визирем после смерти глупца и предателя Шавира, приведшего в Египет сельджукскую чуму. Можно было бы отдать этот пост Ширкуху, военачальнику Нур ад-Дина, но тот несвоевременно скончался. И все же оставалось несколько возможных претендентов.
— Я осмелюсь обратить взор владыки к имени Аскара ад-Дина ибн Заира, — голос советника звучал, как жужжание полуденной мухи, сонной и жирной, едва поднявшейся в воздух. — Он один из немногих, кто пытался вразумить Ширкуха, дабы остановить армию и умерить алчность завоевателя.
— Это достойный муж, — одобрил второй советник, — я слышал об его отце только доброе.
— Но я никогда не слышал о самом Аскаре ад-Дине, — резко прервал их уставший халиф. — Возможно, он так же невзрачен, как крошечные ночные бабочки, что залетают на огонь. Они сгорают в пламени бесследно, а другие летят снова и снова. Им нет числа, и различить их невозможно. Но ежели ястреб влетит в окно, его уже не забыть, не так ли?
Первый советник приоткрыл свои тяжелые веки, немного распрямил лицо, утопающее в усах и бороде.
— А не больше ли беды от ястреба, чем любования? — осторожно спросил второй советник, бросив взгляд на третьего, который настороженно прислушивался к словам повелителя.
— Не больше, если хватит сноровки приручить его, — важно ответил халиф, улыбнулся и сощурился, довольный таким поэтическим оборотом. Он всегда радовался, когда удавалось составить мысль так, чтобы вслух она звучала подобно изысканному стихотворению.
— Вы говорите о племяннике Асада ад-Дина? Этом молодом Юсуфе ибн-Айюбе? — первый советник покачал головой. — Не думает ли светлейший из светлых, мудрейший из мудрых, что столь заносчивый юнец, преданный и связанный кровными узами с недавним противником, будет опасен?
— Я имел удачу говорить с Аскаром ад-Дином, — вмешался третий советник, — и он сумел заверить меня, что сделает всё возможное, что…
— Достаточно, — прервал их уставший и раздраженный халиф. — Я не слышал о нем прежде и не хочу слышать впредь. О племяннике Асада ад-Дина мне говорили, что он умен и даже мудр, что он человек веры, и никогда не тяготел к воинскому делу.
Советники ненадолго замолчали, затем обратились друг к другу, мерно бурча, и не отвлекая халифа от навалившейся дремоты. Наконец, один из них произнес достаточно громко:
— Что ж, ежели Владыка Владык пожалует ему место визиря, это должно отвлечь честного человека от пути воина, и обратить его мудрость в мирное русло, направленное на процветание Египта.
— Да, так и будет, в этом никакого сомнения. К тому же, я слышал, его мало кто принимает всерьез. Ставленник Нур ад-Дина, удачливый, но к кому удача благосклонна вечно?
— А мне довелось не так давно узнать, что Нур ад-Дин готовится объявить имя своего преемника, и это не тот человек, о котором мы говорим.
— Его не боятся, не принимают, как значимую фигуру, — подытожил халиф, — его взор обращен в небеса, а не на землю. Должно быть, он станет послушным к чужой мудрости, а значит — сговорчив. Разве не такого человека мы ищем?
Советники принялись наперебой подтверждать то, что халиф знал с самого начала, и он вновь задремал. Обсуждения более не волновали его.
А другой человек услышанным был крайне взволнован. Этот пятый свидетель тайного совета, о котором никто из присутствовавших в кабинете не догадывался, находился в пустующей соседней комнате. В одежде рабыни, что в большом количестве обитали во дворце, на полу лежала юная девушка. Она прижимала ухо к дыре, проделанной в углу стены. Ее сбитые в тугие кудри волосы доходили только до плеч, смуглая кожа имела такой же оттенок, как у женщин этих земель, но черты лица выдавали в ней кровь другого народа.
