Сергей Лисицын - Перекресток

— Угадали. Нам нужен такой человек, как вы.

Вот так оно все и начинается… К вам приходит кто-то, кому нужны именно вы. Ему нужен ваш опыт, он хочет, чтобы вы рисковали, и обязательно выяснится, что вам придется действовать за гранью закона. Даже если пришел человек из самой что ни на есть государственной конторы.

Особенно, если из государственной.

— Скажу пошлую банальность, но приятно иметь дело с разумным человеком. — Голос у Банева был под стать внешности, негромкий, не слишком выразительный, на первый взгляд, но обволакивающий, успокаивающий, заставляющий слушать внимательно и благожелательно. Ох, какой мужичок… Где ж таких делают?

Хотя чему я удивляюсь? Было бы странно, если бы на руководящих постах станции, через которую идет самый мощный поток информации, определяющей развитие нашей цивилизации, сидели рохли и идиоты. Сволочи — запросто. Но идиоты-неумехи? Да никогда.

— Скажите, Мартин, какие выводы вы сделали о ситуации в самой «игле» и на плоскостях?

— А почему вы думаете, что я делал какие-то выводы? — Я решил, что все же стоит немного поиграть. Пусть ведут основную партию, а я посмотрю.

— Вы собирали информацию. Присматривались к обстановке. Вас так учили, Мартин, и вы уже не можете вести себя иначе. Модель поведения, понимаете ли… — Комнату заполнил густой бас Лурье.

Что ж, он совершенно прав.

— Подождите, Борис, — поднял ладонь Банев, — думаю, стоит сначала объяснить господину Чарному, почему мы решили, что он именно тот человек, что нам нужен.

— Да, знаете, было бы очень неплохо, — подпустив в голос как можно больше сарказма, я поклонился в сторону посетителей. — А еще было бы здорово узнать, для чего именно я вам нужен.

— Все в свое время, Мартин, все в свое время, — улыбнулся шеф «санитаров», как окрестил я про себя Комиссию по соблюдению всего, что только можно, в условиях Дальнего Внеземелья. — Вы позволите называть вас так? А то каждый раз обращаться к вам «господин Чарный» — это уже бюрократический перебор.

— Да обращайтесь, ради всех богов, — махнул я ладонью с зажатой между пальцами сигаретой, — можно подумать, если я не разрешу, вы обидитесь и уйдете.

— Так вот, если обмен любезностями закончен, я продолжу, — чуть повысив голос, вернул разговор в деловое русло Лурье, — Мартин Чарный, подданный Империи, в прошлом майор имперских вооруженных сил, неоднократно награждался за проявленную в боях и спасательных операциях личную храбрость и умелое руководство вверенными ему подразделениями. Кстати, ваши действия при эвакуации фермерских общин с Заратуштры действительно впечатляют.

— Польщен, — коротко поклонился я, чувствуя, как без участия сознания, руки вытягиваются по швам и щелкают каблуки. На этот раз полковник ограничился легкой улыбкой.

— Затем вас разжаловали и с позором изгнали из армии. Должны были посадить, но дело замяли. По слухам — замял ваш отец. Однако официально он отказался от вас, отлучил от дома и вычеркнул ваше имя и ваши генетические данные из фамильной истории рода Чарных.

Я не отреагировал, но в комнате стало ощутимо холоднее. Надеюсь, посетители это почувствовали.

— После этого о вашей жизни удручающе мало информации. Вы поселились на крупной торговой планете Мегаполис-Старт, официально нигде не работали, видимых источников средств существования не имели, однако особо не бедствовали. И вот, совершенно внезапно, вы оказываетесь на Перекрестке, с поддельными документами и ДНК-удостоверением на имя Мартина Зурова, инженера-гидравлика, подданного независимого мира Трилистник, входящего в Федерацию на правах союзнической автономии.

— И вот это очень интересно, Мартин, — вкрадчиво продолжил Банев, — поскольку никаких официальных обвинений против вас в Империи выдвинуто не было. Так зачем вам понадобилось поддельное удостоверение?

Я провел ладонью по бритой голове. Решив сбрить волосы перед своим отъездом, я продолжал это делать регулярно, и со временем новая внешность стала мне нравиться. Она делала меня более подтянутым, собранным, а ежедневное неторопливое бритье перед зеркалом сделалось чем-то вроде ритуальной медитации.

— И мы с коллегой решили навести справки, — теперь мяч был у Лурье. До чего же они сыгранная пара, асы высочайшего полета. — Выяснилось, что все это время вы работали на довольно заметную в криминальном мире Мегаполиса-Старт фигуру. Некоего Жоакина Бердича. Выбивали долги, проводили акции устрашения, убирали конкурентов. Логично было предположить, что ваша столь поспешная ретирада связана с деятельностью господина Бердича. Мы попросили своих знакомых узнать, что же такого необычного происходило в дни непосредственно перед вашим отбытием. Оказалось, что скоропостижно скончались двое молодых людей, один из которых был младшим братом крупного мафиозного босса, а другой — сыном видного сенатора крайне консервативного толка. Официально — разбились, не справившись с управлением спортивным транспом. А вот неофициально — их завалил некий Майор. Кто бы это мог быть, Мартин? Что за майор такой?

Я поморщился и, подойдя к столу, раздавил в пепельнице окурок:

— Не надо со мной таким тоном, господа. Я не сопливый шпаненок и не ваш подчиненный. Вы хотели произвести на меня впечатление тем, насколько быстро вам удалось получить информацию, и показать, что ваши люди есть в самых разных структурах Империи, — вам это удалось. Что дальше?

— Так что вам известно о Перекрестке, Мартин? Что вы узнали за два дня? — резко сменил тему разговора Лурье.

— Здесь собрались авантюристы, искатели сокровищ и счастья, романтики, сумасшедшие и ученые со всей освоенной Вселенной, — пожал я плечами, доставая вторую с начала разговора сигарету. — Так что, разумеется, это огромный бардак, и в станционной мутной водице кто только не пробует ловить рыбку. Однако, как мне показалось, ситуация находится под ненавязчивым, но жестким контролем. Мелкой рыбешке дают плавать, чтобы не допускать паники или недовольства, а что-либо серьезное берется под контроль и ненавязчиво сопровождается до момента отбытия с Перекрестка или же, наоборот, жестко и тихо пресекается, в зависимости от обстановки. Другое дело, что наверняка на какие-то вещи вам приходится закрывать глаза, поскольку у тех же корпораций очень сильное лобби. А еще есть военная научная разведка и куча других секретных служб, — ухмыльнулся я в лицо полковнику. — А вот что творится на самом Перекрестке, я не знаю.

Банев кивнул на небольшой видеомонитор, стилизованный под иллюминатор. По нему медленно плыла сумасшедшая, ощетинившаяся плоскостями еловая лапа Перекрестка.

— Там, внизу, концентрированное безумие. Никто не знает, что такое Перекресток на самом деле.

— Вроде бы доказано, что это транспортный узел… — попытался я вставить слово, но Лурье лишь досадливо отмахнулся:

— Это всего лишь одна из гипотез, наиболее простая и понятная массовому потребителю утренних газет и сетевых шоу. Таких гипотез — хоть ковшом черпай. От вполне реалистичных до самых бредовых. Одни считают, что Перекресток — остаток грандиозной лаборатории, другие — что это и есть эксперимент, который успешно продолжается и контролируется его создателями по сей день. Ведь вдумайтесь — вон там летает несколько десятков планет, раскатанных в блины по десять километров толщиной, насаженных на гигантскую ось. Плоскости набиты артефактами и технологиями, от которых у наших ученых голова идет кругом. При этом ни один вид, населяющий плоскости, не достиг уровня цивилизации, сопоставимого даже со Средневековьем Старой Земли. В лучшем случае — дикое, жестокое, патологически жестокое варварство. Почему? Третьи думают, что мы и есть подопытные кролики. Есть достаточно интересно аргументированное мнение, что Перекресток — музей с регулярно обновляемой экспозицией. Что это — склад или гигантская свалка отработанных технологий. Или же — хранилище запрещенных опасных технологий, разработка которых велась обитателями иного измерения. Кстати, сам я считаю, что в этой гипотезе что-то есть.

Религиозные фанатики видят в Перекрестке зародыш бога. Или личинку дьявола, который проснется, чтобы уничтожить Вселенную.

Но чем бы он ни был, Перекресток — это источник нашей с Баневым головной боли и золотое дно для всех, кто достаточно неразборчив в средствах и думает только ухватить долю сиюминутной прибыли. Но даже они панически боятся потревожить Перекресток. Об этом не говорят в популярных передачах, но там, на плоскостях, мы используем лишь самые простые технологии разведки и связи. Передачи идут только в относительно узком спектре частот, там нет глобальной сети, обмен информацией со станцией и передача новостей производится пакетными сигналами, шаттлы садятся лишь в сто раз проверенных безопасных районах и только на ручном управлении, оружие используется преимущественно пулевое или с применением других метательных снарядов.