Кирилл Юрченко - Первач
— Хочешь, чтобы шайтан получил долю из нашей еды, как сказано в хадисе?..
— Ну, бисмилля, бисмилля… — проворчал малолетний наглец, потирая лоб.
— И не нукай мне! — старуха снова замахнулась ложкой, но удовлетворилась тем, что мальчишка боязливо пригнулся. — Только нечестивцы едят без молитвы. Мало тебе, что в лапы к самому шайтану чуть не угодили!..
Она замолчала и покосилась на Тихона. Он почувствовал себя неловко. Но что ж теперь — перекреститься для вида? Показать, что тоже верующий? Но это была бы ложь. У этих хоть Аллах есть. Даже у Мирбека, несмотря на то, что дорога ему уготована прямиком в ад, наверняка райские гурии на уме, черноокие и большеглазые. А что есть у меня? К чему я хочу прийти в итоге? Какая сила таскает меня по этому свету?..
— А ты ешь, сынок, ешь, — сказала старуха. — Не обращай на меня и на этого идиота внимания.
Когда все, помолившись, присоединились к трапезе, Тихон зачерпнул из котелка, стараясь, чтобы это не выглядело жадно. То была каша с мясом. Немного пригоревшая, но до головокружения вкусная. Хотя голод требовал жевать быстрее, он не поддался, стал наслаждаться едой, растягивая удовольствие.
Утолив первый голод, он не преминул рассмотреть сидевших у очага людей. Из взрослых, помимо старика, горбоносой старухи и уже знакомой Рахат, жены Амантура, здесь были еще две женщины. Возможно, сестры или другие жены Амантура (приверженцы ислама в Резервации давно не придерживались светских законов). Кроме них, Амина и две очень похожих друг на друга девочки помладше — лет шести и четырех. И Нусуп — единственный мальчишка.
Судя по всему, не такая уж патриархальная семья, если за трапезой отсутствовал глава семьи — Амантур. И только Тихон о нем подумал, как косматый хозяин очага возник в дверном проеме. Он первым делом схватился за канистру с водой. Тряхнул, она оказалась пустой.
— Нусуп, ты не принес воды, как я просил?! — прорычал он.
— Я еще не наелся! — с набитым ртом пробубнил Нусуп.
— А я тебе сегодня не драл уши!
Подросток нехотя отвалил от еды. Поглядывая на женщин, ожидал, видно, что кто-то вступится за него, но таковых не нашлось.
— И чтобы не играл с мальчишками!
— Слушаюсь, отец! — проворчал паренек.
Амантур хотел дать ему затрещину, но тот успел скрыться в коридоре.
— Паршивец… — проворчал хозяин. Женщины расступились перед ним, он взял младшую девочку к себе на руки и сел на пол вместе с ней.
— Ку'сай… — пролепетала она.
— Спасибо, дочка! Бисмилляхи… — произнес Амантур и губами принял из ее ладошки кусок мяса, облепленный кашей. Прожевал и отер усы.
— Нусуп совсем от рук отбился, сколько ни лупи! — сказала женщина, сидевшая рядом с Рахат. — Сегодня зачем-то поперся в развалины и увел за собой других. Амину уговорил.
— А ведь она была не одна. С Сарматом… — добавила Рахат.
Амантур, жуя, что-то промычал недовольно, но обе не вникли в угрозу.
— И Амина туда же, — вновь начала первая, — Но та хоть чужой крови, понятно, откуда…
— Дай поесть, женщина! — рявкнул Амантур, изрядно напугав обеих, и дальше все ели молча.
Тихон ощутил, что его начинает клонить в сон. С этой минуты все казалось не настоящим. И очаг, и сидевшие у дотлевающих углей люди. И холод с улицы, что сквозь дыру проема начинал вливаться в комнату — тоже не настоящий…
* * *Похоже, он действительно уснул, так как очнулся от того, что кто-то потряхивал его за плечо.
— Эй, проснитесь…
Он никак не прореагировал, и его снова тряхнули.
— Я здесь, здесь, капитан!.. — встрепенулся Злотников, радостный оттого, что снова на «Берте», в тепле и сытости, но не в силах понять, почему капитан Мао говорит женским голосом.
Наконец, сел. Глаза слипались.
— Пойдемте, я покажу, где можно лечь!
Это была Амина.
Тихон скосил взгляд и заметил, что угли совсем потухли. В комнате только он и девчонка. Она стояла перед ним на коленях, а сам Тихон полулежал на том же месте, где уснул, и не упал только потому, что кто-то заботливо подставил под спину пуфик с истлевшим верхом. И даже не кто-то, наверняка, она и подставила…
Заметив, что взгляд его прояснился, девочка встала с колен и поманила Тихона за собой. Они миновали коридор, где она приняла из чьих-то рук (возможно, Рахат — лица не было видно в полумраке) сверток мешковины, и по лестнице повела гостя наверх.
— Постели ему там, в углу, — донеслось снизу. — Только насчет мертвецов предупреди!..
— А что, здесь остались еще старые хозяева? Надеюсь, не вы их прикончили? — спросил Тихон.
— Нет. Они давно умерли, — не поняла насмешки Амина.
— Извини, глупая шутка.
Помещение, в которое она его ввела, оказалось бывшей спальней. Мебель не тронута. Правда, покосившаяся, запыленная. Посредине стены напротив — кровать, на которой что-то лежало. Тихон подошел ближе и понял, что это и есть те мертвецы, о которых Амина должна была предупредить. Мужчина и женщина. Не требовалось особого ума, чтобы определить это хотя бы по волосам на мумифицированных черепах. Засыпанная пылью, истлевшая одежда местами разорвалась, обнажая черноту иссушенных тел.
— Здесь еще не так…
Амина оказалась так близко, что Тихон, в напряжении смотревший на тела, вздрогнул.
— Что ты говоришь?
— Не так холодно, — пояснила девчонка. — С этой стороны ветер почти не дует. Только вот мертвецы. Дядя Амантур хотел от них избавиться, но дедушка говорит, что нельзя трогать мертвых. Тем более, когда они лежат так…
— Ничего. Не в первый раз, — ответил Тихон и снова посмотрел на бывших владельцев этого жилища.
Было что-то символичное в том, что их не тронули ни крысы, ни вновь пришедшие сюда люди. Два тела, превратившиеся с момента катастрофы в мумии, лежали рядышком, так, чтобы не оставалось сомнений — эти люди думали друг о друге в самый миг смерти. Или кто-то один продолжал думать о любимом, первым ушедшим в мир иной, если смерть не пришла к ним обоим сразу, как об этом мечтается в сказках.
— Это их город, — произнесла вдруг Амина, и от этих ее слов Тихона пробрала дрожь. Такая обычно бывает в торжественную минуту, особенно когда слышишь какую-нибудь патетичную песнь вроде старого российского гимна. То же самое он испытал при виде двух мертвецов.
— Ты права, — откликнулся Тихон. — Это их город.
4. Ночные разговоры
Спать не хотелось. У потухшего очага Амина выдернула его из дремы, перебила сон. И теперь он просто лежал, прислушиваясь к долетающим в комнату голосам и стукам. Семьи поселенцев — а их было здесь больше десятка — готовились к безопасной ночевке, закрывая щитами из досок и железа проемы нижнего этажа. Считают, что это обезопасит от незваных чужаков или от тварей, охотящихся на младенцев. Но после того, что Тихон испытал, он крайне сомневался в надежности такой защиты. Перед тем, как оставить его одного, Амина рассказала несколько историй про демонов. Не просил, сама рассказала. И не скрывала своего восхищения перед ним, человеком, которому удалось победить в схватке с чудищем.
Какая схватка?!.
«Они считают меня героем! Но не расскажешь ведь, что чуть штаны не испортил, едва увидел, как горят руки. И только потом случилось чудо. Именно чудо! Включилось что-то внутри, нажалась какая-то кнопка, о существовании которой я никогда не ведал. Столкнулись две сверхъестественных силы. Одна должна была победить. И это оказалась сила, спрятанная внутри меня.
Как странно все… И когда появились поселенцы, девчонка фактически отстояла меня. И хотя Амантур вел себя довольно сурово, это вовсе не значит, что меня взяли в плен, как я считал раньше. Вовсе нет. Возможно, Амантур считает меня чем-то вроде талисмана. Рассчитывает на участие. И я, например, могу сейчас пойти и помочь ему колотить щиты.
Но мне нет никакого дела до этих людей…» — убеждал себя Тихон.
«Я сам по себе. Приютили, накормили — спасибо. При первой возможности уйду. Да хоть прямо сейчас… Вот встану… уже встаю…» Но сытость развратила организм и заставляла сохранять горизонтальное положение. Желание бежать если и не исчезло вовсе, то, по крайней мере, надолго утонуло в приятных ощущениях в животе. Да и потом, если входы заколочены, то и выходы, значит, тоже.
«Ладно, завтра утром уйду!..»
Тихон лежал на спине, ощущая колкость травы, подстилка из которой должна была защитить от бетонного холода. В ноздри бил неприятный прелый запах мешковины, которой он укрылся от сквозняка — к этому запаху невозможно было привыкнуть. Это тебе не поролоновый матрац на полке каюты, и не шерстяное одеяло с подушкой. Это, брат, почти настоящая первобытная жизнь.
«Интересно, если существовали цивилизации, достигшие уровня нынешней, научившиеся управлять генами, расщеплять атом, но так и не понявшие ценности жизни, — что могло остаться от них после какой-нибудь общемировой катастрофы, если таковая постигла их? На счастье остального человечества, эта катастрофа оказалась локальной. Хоть она и поразила огромную территорию, пострадали в ней только те, кто родился и жил в Сибири. Очень малый процент человечества. Но кому как не нам знать теперь, что плоды рук людских превращаются в ничто еще при жизни одного поколения, что уж говорить о тысячелетиях. Что уж говорить о всем человечестве…»
