Василий Звягинцев - Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло
А этот спешит, тараторит, за собственными словами не поспевая. Как новомодный пулемет «Ма́ксима» в сравнении с добрым старым дульнозарядным капсюльным ружьем.
— Чего тебе? — спросил полковник, когда они вышли в тамбур салон-вагона. — До разъезда еще далеко. Англичане взбунтовались или как?
— Простите, господин полковник, — старательно маскируя свое раздражение (и этот себе позволяет, скривился Басманов) подчеркнутой вежливостью, сказал поручик. — Вас там к радиостанции просят. Из Кейптауна.
— Понял. Спасибо. А ты чего такой взвинченный? Задание не нравится?
— Не нравится, опять же прошу прощения. Тут, похоже, снова жареным пахнет, а вы меня в тыл…
— Каким жареным? — машинально спросил Басманов, прикидывая, каким образом ему переходить из этого поезда в свой. Стоп-кран, что ли, дергать? Он только сейчас удивился появлению Оноли, весь поглощенный переговорами с президентом.
— На сливочном масле, — дерзковато ответил поручик. Видать, дела и совсем плохие. Только он откуда это уже знает?
— Поезда мы состыковали. Не совсем удобно — с площадки вагона на тендер, потом по паровозной площадке мимо котла, а там уже и наша территория. Но пройти можно. Зато без остановки, — теперь уже ровным голосом ответил Оноли.
Радио до Кейптауна брало хорошо, Кирсанова было слышно без атмосферных помех.
— Что в твоих краях новенького? — спросил Павел.
— Все как всегда. Сейчас вот Крюгера от нападения бродячих англичан спас. Постреляли немного, пленных взяли, сидел с дедом, уму-разуму учил, пока ты не позвал. А у тебя?
— Выше всяческих похвал. Я тебе долго мозги полоскать не буду. С тобой Александр Иванович поговорить хочет.
— Откуда вдруг? Они же…
— Мне не объясняли. Связь идет через Лондон. Как это устроено — ваше дело. Я сейчас за синхронного переводчика работать буду. Он мне говорит, я тебе дословно повторяю. И наоборот. Начали.
Никаким чудесам техники Басманов давно не удивлялся. Сразу сообразил, что Шульгин и все остальные сейчас где-то очень далеко, так далеко, что обычная радиосвязь недоступна, но до Лондона по какой-то специальной аппаратуре они достают. Хорошо хоть так. Не окончательно их реальности разделили. Рядом все. Но все равно труднопостижимо. Разговаривать по радио с далеким будущим…
Поздоровавшись, Александр попросил назвать нынешние географические координаты Басманова.
Михаил Федорович жестом потребовал у дежурного офицера планшет, пальцем нашел при свете неяркой лампочки место, которое они сейчас, примерно, проезжали. Пятнадцать километров до развилки на Данбарксфонтейн, где Оноли следовало покинуть отряд.
— Едем поездом вместе с президентом Крюгером в Блюмфонтейн. Большая часть бригады неподалеку от Данбарксфонтейна.
— Слушай меня внимательно, — слишком для него напряженным голосом сказал Кирсанов, дублируя Шульгина, — где-то в окрестностях именно этого места, куда черт тебя занес, может быть в ближайшее время, несколько юго- или северо-западнее, вторжение известных тебе персонажей. Монстров, короче говоря…
— Мать твою, — выдохнул Михаил. К сообщениям подобного рода он привык относиться правильно. Как фронтовой офицер.
«Настоящих» монстров Басманов видел только в кино. Барселонское побоище выглядело впечатляюще. Но других, в Москве тридцать восьмого, рассмотрел лично и вблизи. «Медузу» и ее «десантную партию». При этом воспоминании на душе сделалось погано. Участниками встречи были находящийся при нем Ненадо и сидевший в Кейптауне, наверняка неподалеку от Кирсанова, Давыдов.
— Какой процент вероятности вторжения? — по привычке спросил Басманов.
— От пятидесяти до ста процентов. Очень может быть, что они уже высадились. Вопрос только в том, ограничатся они зачисткой территории вокруг последнего нашего бивуака или развернут наступление широким фронтом.
— А зачем? — неожиданно для себя спросил Михаил. Глупый для профессионала вопрос, но слишком он был удивлен и встревожен.
— Если бы я знал. Может быть, нас с тобой искать. Мы им там шороха навели, расквитаться хотят. А ты сейчас единственный, кто у них в списках мог оказаться. С остальными они не пересекались.
— Не только. Тут Ненадо со мной, Давыдов в Кейптауне. Они оба в Москве отметились.
— Тоже верно. Ну, будем надеяться, я просто перестраховываюсь. Будь начеку и убирайся оттуда как можно дальше и быстрее. Если что — Сильвия с Алексеем вас выдернут. Свяжись с ними. Ну и мы, если нужно, подключимся. Не беспокойся.
— Слушай, командир, а мне с ними воевать нечем, — вспомнив, как полного боекомплекта спаренного «КПВ» едва хватило, чтобы раздолбать всего лишь одну «медузу», сказал Басманов. — Только легкое стрелковое. «РПГ» немножко, «СПГ» чуть-чуть. У бригады на вооружении несколько скорострельных пушек. И все.
— Я не говорю — всерьез воевать. Глядишь — вообще обойдется. Но если вдруг… Как бы не пришлось тебе с англичанами мир заключать и вместе отражать агрессию. Сколько у тебя пленных?
— Человек сорок. Суммарно с теми, что раньше взяты.
— Кое-что. Повод для переговоров. И Крюгер с тобой едет?
— Или я с ним.
— Первое вернее. Тоже туз в рукаве.
Мысль о том, что вдруг придется прекращать эту войну и начинать новую, в общем строю с бывшим противником, поначалу показалась Басманову нелепой. А впрочем… Не раз такое в истории случалось, особенно перед лицом одной на всех смертельной угрозы.
— Ты не нервничай, Михаил, — понял его состояние Шульгин. — Если начнется, мы, конечно, все бросим и к вам на подмогу немедленно явимся. Не сомневайся. А пока делай, что наметил. Связь через Лондон и Павла. Как сейчас. Иначе не выходит. Будь с ним в контакте.
— Если до Блюмфонтейна доедем — снова свяжусь.
— Если нет — тем более. На всякий случай имей в виду — у Белли на «Изумруде» есть несколько тяжелых ракет «Гранит». С подходящей дальностью. На крайний случай, конечно, но если цель будет того стоить — прикажешь. Он стрельнет. Заблаговременно на него настройся.
— Договоримся. Еще указания будут?
— Пока нет. Повторяю — пока это только наши предположения, но нужно быть готовым к любому варианту. Не впервой ведь.
— Так точно. Не впервой. Прорвемся.
— Значит, до встречи. Привет от всех.
— Взаимно.
Кирсанов прекратил трансляцию. Через несколько минут, пока он о чем-то разговаривал с Шульгиным, Михаил слушал треск и завывания в эфире. И размышлял. Верить опасениям старшего товарища очень не хотелось. Одно дело — принимать бой с потусторонним врагом в составе и при поддержке всего «Братства», с его технической мощью, совсем другое — встретиться с монстрами один на один.
— Ну и как тебе? — Теперь в наушниках слышался собственный голос Павла, с личными интонациями.
— Я бы сказал, как… Ты — поверил?
— Поверил, не поверил — какая разница? Нас не спросят. Что-то же их заставило довести до нас эту информацию. А кино про этих… я тоже видел. Приходили туда, могут и сюда. Какая разница?
— Да уж, утешил. Ну, я побежал, дел, как видишь, прибавилось. В случае чего — на тебя вся надежда. И по связи, и в дипломатии, если вправду придется с бриттами союз заключать.
— Не боись, управимся.
Тут они были на равных. В одинаковом дореволюционном чине и в нынешнем. По вопросам прерогатив и компетенций ни разу не пересекались, наоборот, помогали друг другу в меру сил и обстоятельств. Но главное — понимали один другого на общем эмоциональном уровне, не так, как каждый по отдельности Шульгина или Новикова.
Стоя на тормозной площадке вагона, Басманов всматривался в медленно ползущий мимо ночной пейзаж. Как теперь поступить? Наплевать на поиски виновников задержки телеграммы и целиком сосредоточиться на новой опасности? Или до последнего вести себя так, будто ничего не изменилось?
Наконец сделал выбор.
Крикнул внутрь вагона, чтобы подошли Ненадо и Оноли. Первым делом спросил у Валерьяна, каким это образом тот догадался, что «жареным запахло»?
— Тебе что, полковник Кирсанов раньше меня обстановку докладывает?
— Никак нет, Михаил Федорович. Чисто дедуктивным методом. Господин Кирсанов по пустякам вас тревожить не стал бы — первое. Тон его несколько нервозностью отдавал — второе. Спросил, как у нас дела, я ответил. А он мне: «Ну, это ерунда. Зови командира» — третье. Сапиенти — сат[5].
Ничего удивительного. Во все времена подчиненные ухитрялись узнавать даже сверхсекретную информацию раньше начальства.
Он вкратце пересказал офицерам суть предупреждения Шульгина.
Игнат Борисович нахмурился. Ни малейшего желания снова встречаться с «медузами» и прочими существами, имеющими к ним отношение, он не испытывал. С людьми любых ориентаций и убеждений — сколько угодно.
