Андрей Круз - Рейтар

– Беспорядки ты и начнешь. А вот сигнала жди… где-то через неделю. И выведи как можно больше людей.

– Люди из трущоб любят беспорядки, можно многое украсть и много заработать.

14

Круглый чуть-чуть оклемался, хоть и мучился болью, а прогноз доктора особенно радужным не был – похоже, что рукой своей действовать он уже никогда не сможет полноценно, пуля повредила сустав. Но руководил всем он все так же с кровати, был слаб и выглядел очень плохо, как покойник оживший.

После того как он решил с бандой Мака разобраться, задача эта стала если и не главной, то и не последней в списке нужного. Мелочиться Круглый не стал, несмотря на то, что людей на все не хватало, послал двоих из валашской группы, что прискакала на винодельню, снять помещение под ломбард у Старого форта. Именно валашцев, их по говору ни с кем не спутаешь. Маку Шустрому ведь нажива важна, ему все равно, кого грабить, но грабить и громить в этот приближающийся день должны были именно валашцев, так что усомниться в подсовываемой наживке он был не должен. И эти же двое, Варел и Дро, должны были изображать в этом ломбарде хозяев, Дарий порекомендовал их как самых гладкоречивых и сообразительных.

Понятное дело, что изображать ломбард без нормальных денег нельзя, но ведь пока откроется место, пока его покрасят, да пока новые прилавки сколотят – путевая казна Арио такой расход вынести вполне могла. Равно как и новую богатую одежду для валашцев, образу соответствовать надо.

Исходя из того, что Хек обещал подкинуть Шустрому весть про ломбард заранее, мы решили, что слежка за местом наверняка уже установлена. И осталось только изобразить завоз большой кассы с золотом как раз за ночь до того, как все начнется. Все должно происходить вовремя.

Злой же сумел через какие-то свои связи найти и поставить на углу храма Сестры Скорбящей продавца медового печенья, подмазав местных стражей, чтобы смотрели в другую сторону. Место оказалось не слишком выгодным, но главное дело соглядатай сделал – узнал, что секретарь советника Патель выходит из дому каждый день в половину восьмого утра и каждый вечер, примерно после девяти, возвращается обратно.

Шел он на службу и со службы самым простым и коротким путем, почти все время на виду у других прохожих, так что просто схватить и затолкать его в фургон не получилось бы, запросто могли тревогу поднять. Да и сам секретарь, похоже, под форменным сюртуком держал небольшой револьвер, мог, случись чего, еще и сопротивление оказать. Так что здесь нужно было хорошо думать. Сомнений же в том, что секретарь Патель нам действительно нужен, не было ни у кого. Он и есть последнее звено в той цепи, за которую можно будет подвести к эшафоту городского советника Алберна.

Да и не так важен сам Алберн на эшафоте, как вскрытый заговор Валаша в свободном городе Улле. И ведь на самом деле такой заговор есть, это не борьба за трон в Риссе, где признания заговорщиков были написаны еще до их арестов.

Не нравился мне Ниган. Я специально взял его с собой в этот раз для того, чтобы поближе был, и теперь даже пожалел об этом. Лучше бы ему было с отрядом остаться, глядишь, и успокоился бы на обычной службе. Не дает десятнику совесть воспринимать все то, что мы делаем, спокойно, все это через силу идет у него.

– Брат с Сестрой видят, Арвин, что не все мы в плане этом знаем, – шептал он мне, когда мы однажды вечером сидели во дворе винодельни, чистя оружие. – Высокосвященный с Арио хотят горожан местных поразить валашской мерзостью, такое сделать, чтобы тех тут потом еще многие поколения ненавидели, а одним покушением на Берга такое не исполнишь ведь, а? Как думаешь?

– Не знаю я, Ниган, – уклонился я от прямого ответа. – Ничего не знаю. Наша задача сам знаешь – с бандой Мака разобраться и Пателя захватить. С делами высокосвященного мы ничего общего не имеем и иметь не будем.

– Нет, не так, – замотал головой десятник. – Мы с ними в одной шайке теперь, неважно то, кто где стоять будет! Грабить и убивать тоже не всей бандой ходят, кто-то режет, а кто-то на свистке стоит, следит, чтобы не мешали, но живодеры в банде все! Все, понимаешь ты, Арвин? И будет на нас с тобой грех такой, какой уже никогда не отмолить и никакой своей кровью не смыть!

– Хочешь ты чего, Ниган?

Тот вздохнул, посмотрел с тоской на звезды, которых высыпало столько, что все небо над головой переливалось, потом сказал тихо:

– Не знаю я уже. Не знаю.

– Ниган, как решишь – ты мне скажи. – Я попытался посмотреть ему в глаза, но было темно и тень закрывала его лицо. – Сперва скажи, до того, как ты что-то сделаешь, хорошо? Надо будет – отпущу я тебя, обещаю, не буду с нами держать. Земля велика, и найдешь ты свой способ мстить, я знаю, так что не делай такого, что… ну ты сам понял, не буду я это вслух говорить.

– Арвин, ты бы и о себе подумал, а? – подался он ко мне. – Забыл ты свой путь, потерялся, вспомни о той присяге, какую принимал, когда в совершенные годы вошел. Было ли для вольного такое разрешено, что мы сейчас делаем?

– А нет вольных больше, Ниган! – прервал его я. – Нет! Убили всех. Всю семью мою убили и бросили падальщикам, я сам их хоронил, понял? И на их могилу во рву свою кровь лил, клялся добраться до того, с кого все зло пошло. И с этой дороги я не сверну.

– А с кого оно пошло, Арвин? – неожиданно тихо и спокойно переспросил Ниган. – С Орбеля? Да не смеши, до него лучше не было. С Орбелем оно до нас дошло, а так весь мир этот во зле таком живет и жить будет. И что, придет заместо Орбеля Вайм и наступит благодать? Ты этого ждешь?

Я закрыл глаза, задавив в себе вспышку злости, отбросил клочок ветоши, воткнул шомпол в рамку револьвера.

– Ниган, мне все равно, что будет, – сказал я ему так же тихо. – Не верю я в лучшее. Но я сделаю все для того, чтобы Орбель сдох. И проживу достаточно долго для того, чтобы это увидеть. А потом… потом можно отправиться к реке.

– О чем ты? – не понял он.

– Неважно, – отмахнулся я, заталкивая патроны в барабан и убирая оружие в кобуру. – Главное ты понял. И не смей мне мешать, Ниган, слышишь? Не смей.

– Твоя месть, твое право, – буркнул он, отворачиваясь. – Только ты все же подумай над моими словами, оцени, какая цена для твоей мести хороша, а какая уже… ты тоже меня понял.

Я не сумел расценить это как обещание. Для себя Ниган все решил и с нами лишь потому, что не может отряд бросить, потому как будет это предательство из тех, какому прощения нет никогда. Но вот могу ли я положиться на него во всем – не знаю уже. Не знаю. Предать – не предаст, это точно, а вот подвести, даже нехотя…

Впрочем, отстранять его от дела сейчас точно не нужно. Что бы он ни говорил, а драка у нас с обычными бандитами и душегубами намечается, и Ниган там на своем месте будет. Не подведет. Сейчас – не подведет.