Расплата за верность - Алексей Рудольфович Свадковский
Гефест поднял голову и посмотрел на девушку, присевшую перед ним на колени и доверчиво положившую голову на его шершавую ладонь.
— Не было никакого суда, боги могут безнаказанно убивать друг друга. Я сам, добровольно, спустился сюда, став себе судьей и палачом. А потом начал строить ее.
Окно мигнуло, и панорама на стене сменилась, вместо сердца кузен Шалвахора мы увидели странную конструкцию, уходящую в алые небеса. Огромный стальной столб, медленно крутящийся вокруг своей оси. Из него росли сотни металлических игл, торчащих в разных направлениях, к ним были приварены какие-то приборы, сверху нагромождались металлические короба, грубо слепленные один с другим. От них тянулись тонкие мостки-переходы, торчали тарелки антенн, какие-то раструбы, повсюду сновали рабочие, чем-то активно занимаясь. Одни что-то приколачивали и приваривали, другие, наоборот, что-то разбирали.
— Я все эти годы строил это. Машину бога. То, что должно было позволить мне вернуть к жизни ее. Там, в Радуге миров, мне никто бы не позволил подобным заниматься. Смерть бога окончательна. Погибнув, он растворяется в мироздании, в своем аспекте, возвращая полученную при слиянии с ним силу. Но здесь, вдали от глаз старших богов, я надеялся создать то, что позволило бы мне немного, самую малость, но изменить установленный миропорядок.
— Разве это возможно? — удивленно вырвалось из меня, хотя все это время я старательно молчал, чтобы не мешать фате.
— Разумеется, нет, — со вздохом ответил Гефест, осторожно проведя рукой по волосам Мистры. — Теперь, когда разум ко мне вернулся, я это отчетливо понимаю. А ведь ради этого убожества я пожертвовал всем, — он болезненно скривился. — Не стал вмешиваться, когда Бездна присосалась к Радуге миров и демоны, набрав силу, устроили набег, убили богов Тартара и открыли для себя путь к захвату наших миров. Потом я вновь переступил через себя и начал заключать сделки, чтобы строить это, — он махнул в сторону горы хлама за окном. — Я стал создавать оружие, потому что мне были нужны материалы, источники силы, кристаллы душ, рабы и те, кто потом будет за ними присматривать. И чем дальше, тем больше. А Бездна потихоньку брала свое. Память уходила, в итоге последние трое моих осколков уже даже не помнили той, из-за кого все началось, для чего вообще Машина строилась, — он махнул в сторону башни так, будто хотел ее стереть. — Я забыл почти все, — он со стоном обхватил свою большую голову руками. — Простите меня, дети, я столько всего натворил…
— Тогда исправь, что можешь, — Мистра осторожно погладила кузнеца по колену. — Помоги нам, выполни свое обещание и открой путь к Реке мертвых.
— Хорошо, — расстроенный бог тяжело качнул головой, затем грузно встал. — Давно пора со всем этим покончить. Устал я от всего.
Ударом могучей ладони обломанный стол отброшен в сторону, а под его основанием нашелся тяжелый бронзовый люк с круглым кольцом, вставленным в центр. Гефест ухватился за него двумя ручищами и, громко сопя, потянул к себе. По бронзовому боку пробежала, загораясь и тут же затухая, череда светящихся рун. Гигант продолжал тянуть кольцо к себе, пока не раздался громкий щелчок, а люк натужно откинулся в сторону, открыв небольшую металлическую платформу.
— Идите сюда, — наступив на нее и значительно уменьшившись в росте, хозяин Кузен призывно махнул рукой, подзывая нас к себе.
Мистра, а следом и я осторожно взошли на странное сооружение, встав в центре. Из площадки по кругу выдвинулись поручни, и почти сразу пол под нами рухнул вертикально вниз. Громко скрипя и трясясь, платформа неслась сквозь узкую металлическую трубу, высекая собой сотни искр, то и дело соприкасаясь со стенами. Девушка, испуганно взвизгнув, прижалась ко мне, и я, не опуская щита, свободной рукой обнял ее, крепко прижав к себе. А бог-кузнец, глубоко погрузившись в свои нерадостные мысли, продолжал отстранено стоять, не обращая внимания ни на колючие, жалящие искры, ни на подозрительные звуки, обещавшие, что все развалится к демонам вот прямо сейчас. И лишь скрип тормозов, со скрежетом начавших замедлять наше безумное падение, словно пробудив, заставил создателя этих мест задумчиво оглядеться по сторонам.
Платформа, повизгивая и постанывая, наконец замерла, тяжело колыхнувшись возле узкого туннеля, куда, согнувши плечи, шагнул тяжелой поступью вернувший себе память бог. Громко топая, он нетерпеливо шел вперед. Крохотные лампы-светильники загорались под потолком, подсвечивая дорогу, приведшую к массивной круглой двери из красного металла, покрытой по кругу сложной вязью символов. Диски-циферблаты, какие-то табло, десятки замочных скважин покрывали всю ее поверхность. Дверь одним своим видом внушала почтение, напоминая хранилище банкира-параноика. Гефест, не замедляя шага, ухватил своей лапищей одну из крутилок на сейфе и, поднатужившись, выдрал ее напрочь. За ней открылась круглая пластина с символом ладони в центре, к ней-то и прижал Гефест свою пятерню. И громко крикнул в пустоту:
— Афродита!
— «Имя любимой откроет проход», — прошептала Мистра, наблюдая за происходящим.
Дверь со скрежетом откликнулась на слово, произнесенное создателем. Несокрушимый металл, закаленный в крови своего творца, по-человечески застонав, стал рассеиваться, исчезая. Крохотные нити крови, несущие в себе силу того, кто их сотворил, алыми потоками влились в своего истинного владельца, заставив его ярко засиять. Тот замер, впитывая оставленную самому себе силу, ту, что он мечтал использовать, идя по этой дороге вместе с ней. Не судьба…
Небольшой, но уютный зал, похожий на кузнечную мастерскую. Гефест с грустью провел рукой по наковальне, стоящей в центре. Меха, молот, щипцы — все удостоились его мимолетного касания, его старые друзья, когда-то выкованные им лично…
— Я не смогу поднять наковальню в жерле вулкана, открывая вам проход. Он, тот, кем я по большей части стал, этого не позволит, а я слишком слаб, чтобы с ним бороться. Но я смогу разрушить ее. У вас будет совсем немного времени, чтобы успеть проскочить в проход. Так что не мешкайте. Великая наковальня
