Устав от масок - Метельский Николай Александрович

Каруиханма Ясуши жил и работал на северо-западе города, в двухэтажном доме, где первый этаж представлял собой магазин кухонной утвари. Не только ножи, но и тарелки, кастрюли, чайники и все такое. На его улице вообще все дома были похожи, представляя собой и жилище, и работу. Слева от дома Каруиханмы — закусочная, справа — магазинчик канцтоваров. В магазин Каруиханмы я зашел один. За прилавком сидела молодая рыжеволосая женщина лет двадцати… пяти максимум. Не как Мизуки рыжая, — у той волосы больше краснотой отдают, — а… Просто рыжая, короче. При моем появлении она поднялась на ноги, а когда я подошел поближе, улыбнулась, чуть прищурив глаза, и с поклоном произнесла:

— Добро пожаловать, — а когда разогнулась, зацепилась взглядом за воротник моего пиджака, где был прикреплен значок с родовым камоном. После чего у нее дернулся глаз, и она вновь поклонилась, добавив: — Аматэру-сама.

— И вам доброе утро, — улыбнулся я ей в ответ. — Каруиханма-сан дома?

— Да куда этот старик денется? — улыбнулась она чуть шире. — Отец вообще из дома почти не выходит. Все стучит и стучит своими молотками. Сейчас позову его, — произнесла она, выходя из-за прилавка. — Я быстро.

— Я, в общем-то, не тороплюсь, — бросил я ей вдогонку.

На что она не обратила внимания.

Передвигалась она и правда быстро. Вроде не бежала, а — раз, и уже скрылась за одной из двух неприметных дверей в магазине. А еще я отметил, что общалась она со мной довольно просто, но это объяснимо тем, что аристократы тут частые гости. Привыкла, поди. А вообще забавная девушка. Вроде и улыбается естественно, но такое ощущение, что на тебя как на дитё малое смотрят.

Вернулась она через пять минут ровно. Пять минут четыре секунды, если уж быть точным.

— Сейчас поднимется, — произнесла она, заходя за прилавок. — Может, чаю?

— Нет, спасибо, — ответил я. — Надеюсь, я не оторвал Каруиханму-сана от работы?

— Оторвали, но ему полезно, — дернула она плечом. — Серьезно, все стучит и стучит, стучит и стучит. Света белого уже месяц не видел. Этак он в иппон-датару превратится, — покачала она головой.

Одноногий и одноглазый дух кузнеца? Вроде как екай, но при этом чистая мифология: среди Ушедших, которые, по сути, и есть ёкаи, никаких иппон-датар не было. Я, конечно, могу ошибаться, но если уж в справочниках Аматэру ничего такого нет… Правда, простолюдины, скажем так, не делают особой разницы между реально существовавшими Ушедшими и чисто сказочными существами. Кто-то во все это верит, кто-то нет, но из-за недостатка информации смешивает все в одну кучу.

— Что ж, — хмыкнул я, — надеюсь, он избежит подобного конфуза.

— Скорее всего, — вздохнула она. — Но было бы прикольно на такое глянуть.

Вышедший из той же двери старик был одет в грязную майку и простые, кое-где прожженные серые брюки. Седые волосы, как и у его дочери, были длиной до лопаток и забраны в хвост, только у кузнеца еще и красная повязка была на лоб повязана. Сам старик, судя по рукам, во всяком случае, был очень жилистым. А еще от него несло дымом. Подойдя ко мне, он поклонился.

— Аматэру-сама, — произнес он. — Дня меня честь принимать вас у себя дома. Прошу прощения за недостойный вид.

— Не стоит, Каруиханма-сан, — поклонился я в ответ. Не так низко, как он, но все же. — Это я пришел к вам без предупреждения.

— Меня это не слишком оправдывает, — сказал он, глянув на дочь. — Ладно, так уж и быть, закрывай магазин. Не любит она здесь стоять, — пояснил он уже для меня.

— Да потому что это бессмысленно, — проворчала девушка, выходя из-за прилавка.

— А ну цыц, мелочь. Поговори мне тут, — отреагировал дед, после чего повернул голову ко мне. — Я так понимаю, вы сюда пришли за мечом?

Девушка на слова старика никак не отреагировала, направившись в сторону выхода из магазина.

— Как минимум уточнить, возможно ли получить ваше изделие, — кивнул я.

В этот момент входная дверь открылась и внутрь кто-то зашел.

— Руми-сан, вы видели, что у вас за машина у входа стоит? — раздался девичий голос.

— Нет, но догадываюсь, — ответила Руми. — Магазин закрывается, Сати, иди давай.

— А это он? Аматэру-сама?

Не выдержав, оглянулся: дочь кузнеца перекрывала вход в магазин и не давала зайти какой-то девчонке лет четырнадцати, которая заглядывала ей через плечо, но, увидев, что я смотрю на нее, ойкнув, резко сделала шаг назад и склонилась в глубоком поклоне.

— Не обращайте на них внимания, Аматэру-сама, — вздохнул старик. — Мало того, что молодежь, так еще и девки.

— Порой такое сочетание дает довольно забавный результат, — хмыкнул я.

— Только если ты можешь на них прикрикнуть, — покачал головой Каруиханма, после чего неожиданно гаркнул: — А ну кыш отсюда! Пойдемте, Аматэру-сан, тут нам не дадут поговорить.

— Как скажете, Каруиханма-сан, — произнес я.

Повел он меня в ту самую дверь, из которой вышел. За ней был небольшой коридор, упирающийся в две лестницы — одна вела на второй этаж, а вторая в подвал. Старик направился наверх, ну а я вслед за ним. В конечном итоге он привел меня в комнату, выполненную в традиционном стиле. Татами, низкий столик, подушки-дзабутон, токонма — небольшая ниша, где висел свиток с каллиграфией. «Ярость души — ярость клинка». Не знаю, к чему это, но звучит грозно.

— Присаживайтесь, Аматэру-сама, — указал он мне на одну из подушек. — Руми, конечно, та еще вертихвостка, но понятие гостеприимства я вдолбил в нее крепко, так что чай сейчас принесут.

— Вы с Руми-тян одни здесь живете? — спросил я, присаживаясь у столика.

— С Руми-тян? Хе-хе-хе, — посмеялся он чему-то. — Нет. У меня много детей и внуков, и у них давно уже своя жизнь. А мои жены покинули сей бренный мир достаточно давно. Если бы я не заставлял родных стоять за прилавком, они бы давно забыли старика.

— Нужно иметь специфический характер, чтобы отвадить от себя абсолютно всех родственников, — заметил я. — Я вас, конечно, не знаю, но мне не показалось, что Руми-тян старается держаться от вас подальше.

— Ну… Может, я и преувеличиваю немного, — пожал он плечами. — Но вот стоять за прилавком магазина никто из них не любит.

— Так зачем вы тогда их… Ну… — кивнул я себе за спину.

— А чтобы не зазнавались, — ответил Каруиханма. — Молодежи порой полезно посмотреть на мир снизу вверх. Вон, Руми у нас топ-менеджер в какой-то там фирме. Богатенькая бизнес-леди. Поди, привыкла подчиненных шпынять. Так что ей полезно продавщицей раз в неделю побыть.

— Серьезно у вас дело поставлено, — улыбнулся я, покачав головой.

— А то ж, — усмехнулся он. — Воспитание, проверенное временем. Меня вон дед тоже пирожки выгонял продавать. Я ему про кузню, про клиентов, а он мне — пинок под зад. Времена нынче не те, но кое-кто из моих тоже получил живительный пинок.

— И никто не взбрыкивал? — спросил я.

— У меня? — удивился он. — Бунт? Ну пусть попробуют, это будет даже забавно.

Старик явно держит своих в ежовых рукавицах. Тут даже если общеяпонское преклонение перед старшими не сработает, остаются еще аристократы, выстраивающиеся к нему в очередь. Вряд ли топ-менеджер Руми может что-то противопоставить авторитету своего отца. Кстати, а не слишком Руми молода? В смысле, я бы ее вполне мог во внучки кузнецу записать, а тут дочь.

— Значит, вы здесь одни совсем? — спросил я, просто чтобы поддержать разговор.

Судя по всему, тут правит старая школа. Сначала — чай и болтология ни о чем, и лишь потом — дела. А я, по возможности, конечно, стараюсь не лезть в чужой монастырь со своим уставом. Сейчас мне спешить некуда… по факту некуда, так почему бы не поговорить?

— Увы, — ответил он. — Жены, как я уже говорил, покинули сей бренный мир. А остальную родню я еще в молодости потерял.

— Простите, что напомнил, — изобразил я сожаление.

— Да ничего, — отмахнулся он. — Время лечит.

Руми, успевшая еще и в рыжее кимоно переодеться, пришла через девять с небольшим минут. Пришла не с пустыми руками, а с подносом, на котором стояли небольшой чайник, две чашки и блюдце с вагаси — японскими сладостями. Бобово-рисовая хрень. В данном случае в виде различных цветочков. Красиво, конечно, но я все же больше европейские десерты люблю. Чинно расставив все на столе, рыжая красотка с поклоном удалилась. Ну прям настоящая японская женщина.