Федор Березин - Война 2030. Красный рассвет

— Но мы рассчитывали использовать тактическую авиацию с авианосцев, господин президент, — заявил министр обороны. — Основное количество стратегической авиации мы собирались держать в резерве на случай чрезвычайной обстановки на других, теоретически возможных фронтах. Кроме того, мы потеряли один самолет-транспортник с ракетами и предположительно один корабль.

— Что? — вскипел Буш. — У нас потоплен еще один корабль?

— Он шел вместе с десантным. Теперь сильно поврежден от обычной торпеды, а затем, так же как и остальные, подвергся заражению. То, что он вез, нуждается в специальном тестировании и дезактивации.

— Разве армия не способна сделать такое на месте? — возмутился президент.

— Господин президент, можно, довершу мысль? — снова вклинился советник по национальной безопасности.

— Естественно, Миллард, — кивнул «потомственный» правитель.

— О потерях я упомянул сразу, господин президент. Сравнительно с общим запасом разнообразных авиационных и корабельных ракет все перечисленное — мелочи. Ну, пусть вместо семидесяти мы сможем безнаказанно бомбардировать НЮАС ракетами только шестьдесят дней. В чем разница-то? Даже в этом варианте мы гарантированно истребим центры управления, промышленность, энергетику, военные заводы, вообще мало-мальски значимую экономику и инфраструктуру. Это будет наглядным уроком всем остальным. Чего мы и добивались.

— Господи, Миллард, — вздохнул Буш. — Зачем я вас назначил? Эти рецепты очень хороши. Но мы уже перешли в стадию атомной войны, понимаете вы это?

— Понимаю, господин президент, — согласился Миллард Ладлоу. — Но ведь этим мы и покажем всем свою силу. Смотрите, скажем мы всем, мы не только можем в любой день и час перейти к ядерной войне, но еще и способны ее контролировать. То есть не так, как когда-то предсказывали, что эскалация, особенно ядерная, всегда может идти только по нарастающей. Мы продемонстрируем, что способны держать эскалацию за горло и, если надо, приструнивать.

— Господин президент, — вклинился министр обороны, — нельзя забывать, что по нам применено…

— Тем более, — несколько не в рамках своей компетенции оборвал его советник. — Видите, какие мы сильные, покажем мы всему миру. Мы даже можем в условиях применения варварского оружия по нам спокойно обходиться обычными средствами ведения войны. И ни на йоту не сойти с выработанного загодя плана.

— Хм, — сказал президент Буш. — В мысли Милларда Ладлоу есть резон. Вы не находите?

— Извините, это глупость, — произнес министр ВВС. — Запаса крылатых ракет старых и не очень старых образцов у нас приблизительно на указанное число дней войны. Но ведь если теперь произойдет эскалация где-то еще, у нас совершенно ничего не останется. И тогда мы просто будем вынуждены применять атомные бомбы там, где без этого вполне можно было бы обойтись, имея хотя бы пять тысяч высокоточных ракет.

— К тому же, — решил встрять в дискуссию министр иностранных дел. — Дело ведь не только в атомном ударе по нам. Со времени начала конфликта коренным образом изменилась мировая обстановка. Хотя у нас еще нет явных доказательств, — министр зыркнул в сторону представителей разведывательного сообщества, — уже ясно, что атомное нападение — это акция с участием международных террористов. И, кстати, не только атомное нападение, но и происшествие с «Громовержцем» тоже. Наши разведчики надеются в скором времени представить нам настоящие доказательства.

— При чем здесь это? — поинтересовался глава администрации.

— Пространство возможных решений очень сильно расходится в стороны. Если доказательств не представить, так сказать, спустить все на тормозах, то непонятно, как выкрутиться из ситуации с обстрелом столиц? Признать себя виновными и показать свою слабость? Тогда зачем было вообще начинать эту демонстрационную войну? Если же представить факты, подтверждающие международный противоамериканский сговор, тогда опять же нужно иметь силы для возможных конфликтов в других регионах. Разрешите, господин президент, военный аспект пояснит наш министр обороны?

— Мы уже давали ему слово и слышали его мнение, — фыркнул Буш Пятый. — Но ладно, молчу.

— Господин президент, — несколько покраснел Шеррилл Линн.

— Да не обижайтесь вы, Шеррилл, — махнул на него президент Буш, для которого как бывшего боксера словесная трепка практически ничего не значила. Он не понимал, когда кто-то мог обидеться на слова. — Поясните нам, раз коллега просит.

— Так вот, господин президент, — перешел к делу министр обороны. — Использование крылатых ракет в течение семидесяти суток, по нескольку тысяч штук ежедневно, считалось крайним вариантом. Как только основные силы ПВО и ПРО оказались бы подавлены, основные удары начала бы наносить морская авиация. Кроме того, мы не зря транспортировали в район сухопутные силы. Они бы тоже взяли на себя кое-какие функции. Все это в целом привело бы к экономии нашего стратегического запаса высокоточного оружия. Что теперь?

— И что теперь? — сказал президент, но выглядело это как передразнивание.

— Из-за потерь авианосцев силы морской авиации снижены до… Можно сказать, в десятки раз. В условиях современной эскалации, почти полной неопределенности, какие из стран замешаны в пособничестве, мы вынуждены держать остальные авианосцы в районах постоянного патрулирования. (Было бы неплохо их даже усилить, а не ослабить.) Нам нельзя убирать новейшие корабли от берегов Китая, Японии. Не получается уменьшать нажим на Западную Европу. Нельзя оставить без прикрытия и страны Персидского залива. Они теперь слишком мелки для отпора кому бы то ни было. Можно даже ожидать, что, как только полеты наших истребителей-бомбардировщиков в их небесах прекратятся, они тут же передерутся между собой.

— Это правда? — повернулся президент к министру иностранных дел.

Тот кивнул.

— Далее, — продолжал Шеррилл Линн. — Поскольку нарастить обычное авиационное присутствие мы не можем, а кроме того, после случая с транспортами имеются сложности с использованием морской пехоты, то что нам остается?

— Ну? — сказал уже порядком утомившийся Буш Пятый.

— И далее применять неядерные крылатые ракеты. Для этой же цели задействовать стратегическую авиацию с нашего материка. Теперь не будет промежуточного аэродрома — «боевой линейки».

— Есть база на Диего-Гарсии, — прихвастнул всезнанием Буш.

— Там не слишком большой запас боеприпасов и горючего. Его тоже надо наращивать. Поскольку остров Диего-Гарсия расположен еще далее, чем НЮАС, то снабжать его просто нерационально. А кроме всего, первостепенная нацеленность этой базы все-таки Ближний Восток. В случае если там что-то начнется, она один из наших главных козырей, — дал пояснения к реплике командующий ВВС.

— Вот видите, — пожал плечами министр обороны. — В общем, мы не можем теперь создать достаточный перевес сил для ведения обычной войны. А если мы растратим весь запас высокоточных крылатых ракет, то оголяем себя на других фронтах. Зная об этом, наши потенциальные противники могут пойти на провокации, а может, и авантюры. А ведь ПВО Нового Южно-Африканского Союза — это еще цветочки. Ни ПВО Китая, ни ПВО Европы мы без помощи крылатых ракет из строя не выведем. Следовательно, тогда…

— Как я уже говорил, в случае эскалации где-либо нам придется прибегать к атомному оружию, — закончил мысль коллеги министр иностранных дел. — Причем прибегать неминуемо. И если сейчас еще имеется такой-сякой выбор, то тогда его не будет вовсе. Все-таки лучше оставить хотя бы тридцатидневный запас ракет на всякий случай. Даже зная об этом запасе, наши потенциальные противники будут его опасаться. Если его не будет и нашим ходом останется только ядерная война, то…

— Они прекрасно знают… — внезапно подала голос единственная в помещении женщина, Лина Мэкси, министр защиты окружающей среды. Словно неожиданно пробудившаяся спящая красавица, она обвела взглядом окружающих и повторила: — Они прекрасно знают, что вести ядерную войну в Северном полушарии мы не решимся. Разве что в качестве ответной меры. Они знают об экологических последствиях такой войны. Именно потому я согласилась с вашими перспективными экономическими аргументами на ограниченное применение атома на далеком юге, что вы перед этим доказали — без решения будущей проблемы дефицита нефти мы из-за экономического упадка не сможем впоследствии решать и экологические проблемы. Атомная война в Северном полушарии — это неизбежное радиационное отравление и Северной Америки тоже.

— А если провести маленькую, очень ограниченную высокоточными малозаразными зарядами войнушку? — спросил Буш явно для того, чтобы просто раззадорить собеседницу.

— Вы что, господин президент! — прямо-таки взвизгнула министр экологии. У нее было туго с восприятием юмора. — Вы не сможете удержать войну в неких пределах. Это блеф. Вы здесь, в смысле там, на юге, не смогли. А уж когда против вас будут экономически развитые страны? Тем более, как я понимаю, у них и решимости хватит.