Федор Березин - Война 2030. Красный рассвет
И плюхает кверху, фонтанируя воздухом, ракета. Режет тяжкую толщу воды, стремясь к свету и солнцу.
— Вы не боитесь, командир? — успевает поинтересоваться разом пересохшими губами капитан-лейтенант Прилипко. — Не мало ли пятьсот?
Есть ли смысл отвечать, когда менее чем через секунду судьба рассудит истиной?
— Всем держаться! — орет Бортник по «громкой», ибо теперь уже нет смысла хорониться. Прятки закончились насовсем. Да и орать нет смысла, ибо кто соображает и сразу после отдачи корпуса без подсказки уперся ногами и руками в мизерное околокоечное пространство, тот успел. Ну а кто нет, тот все едино опоздал. И, значит, травматизм среди экипажа обеспечен. Но нам плевать, нет у нас прямого, вышестоящего начальства, бьющего по шапке за неудовлетворительные показатели в технике безопасности.
А там, наверху, уже не помогают никакие правила безопасности и личной гигиены. Не их это прерогатива. Гахает, прессует воздух в светящуюся сферу подорванный в пятистах метрах ракетный заряд. К сожалению, торпедная стадия жизни не пригодилась и не удалась. И хорошо бы, по запоздалому совету Сергея Феоктистовича взорвать где-нибудь в километре. Но не позволят подлые «Сниэры» поднять заряд так далеко. Не за себя они боятся, за далекий «Клэнси» и его, схороненную под палубой, армаду. И, кстати, очень зря, что не за себя.
Ракето-торпедный заряд — двести килотонн. Гипоцентр — пятьсот. Эпицентр — прямиком над «Индирой Ганди», до него всего пятьдесят.
«Полную мощность!» — командует Бортник. Но его уже никто не воспринимает. Там, наверху, дуют, пучат небо десять Хиросим! Над лодкой не бетон, всего пятьдесят метров H2O, вперемежку с солью! Однако по давлению каждые десять метров — это одна атмосфера. (Все просто, Петька, — говорит Василий Иванович. — Ты когда-нибудь с печки прыгал? Вот так и мы без парашютов. Главное — долететь до двух метров.)
А там, наверху, где только что был воздух и, может быть, плюхали брюшками летучие рыбки, скачком меняется климат. Здесь уже даже не планета Венера, здесь обернувшаяся к Солнышку полусфера Меркурия. А ветровой поток? Юпитер в чистом виде! Получите ураганчик и распишитесь! Вот и ладненько! Старушку Гингему не вызывали? Она несколько поднаторела в искусстве смерчей: домишко с Дороти — это детский лепет.
Лопается, совсем не слышно в вершащемся хаосе, зависший в трех километрах от эпицентра «Сниэр». И рушится даже не в воду — несется потоком куда-то вдаль вместе со всеми неиспользованными беспилотниками. А те что, уже в деле? Вцепились тросиками в буи-эхолоты? Никто даже не замечает, как они раскатываются на составляющие. Это слишком быстро не только для человеческого, даже для глаза пчелы.
А как это интерпретируют далекие наблюдатели? Например, второй «Сниэр», в десяти километрах? Он — никак. Имея поперечник в два с половиной раза больше «Индиры Ганди» и втрое большую толщину, он уже сплющен, рваные ошметки ловят попутную волну. Экипаж в негерметичной капсуле, с большим запасом чипсов и пепси, смело ищет дно Капской котловины.
Ну, а еще более отодвинутые наблюдатели? Те, загоризонтные корабли и самолеты? Их разведывательные посты работают. ЭМИ слабый. Значит, регистрация происходящего в норме. Имеем атомный подрыв. С эпицентром ясно. С гипоцентром — то есть подъемом над местностью — не очень. Именно в данный азимут никакой фиксатор не пялил объектив. Да и вообще, дело происходит за горизонтом. Что с мощностью? Пока, до уточнения, от ста до трехсот килотонн. Можно ли предположить, что взрыв — подводный, пусть и неглубокий? С натяжкой допустимо. Кто-то в отделах разведки уже строит версию о подрыве лодочного реактора. Вообще-то это фантастика.
Где-то там, в центре кипящей кастрюли, некогда бывшей Атлантикой, содрогается, болтается вареной морковкой атомная лодка, названная именем убитого премьер-министра. Стонет внутренний титановый корпус. Ахает внешняя, стальная рубашка. Атомоход словно бьется с огромным взбесившимся спрутом. Однако эти ассоциации придут позже. Сейчас даже у пристегнутого к креслу командира скупо с художественными сравнениями. Он сводит, фокусирует сознание на поставленной самому себе задаче. В голове бухает молот, возможно, у него сотрясение или невиданный ранее скачок давления. Плавает, иногда скачет перед глазами монитор. И моментами он даже мигает. И уже не поймешь, экран или сознание?
Тимур Дмитриевич не знает, есть ли в его корабле пробоины. Он не следит за параметрами безопасности. Он следит только за одной вещью — деферентом. Ждет, когда он снова установится в ноль. Хорошо бы точно знать глубину. Но из-за взбесившихся течений вокруг показатели внешнего давления смазываются. И, значит, просто будем надеяться, что лодка все еще в допустимом пределе. И похоже, остановился, выпал из строя никогда не подводивший хронометр. Или секунды ополоумели, заглотнули в себя минуты? Тимур Бортник ждет, не давая сознанию уплыть.
А когда лодка, может быть, в последний раз в своей судьбе, принимает горизонтальное положение «ноль», Бортник еще не умершей световой указкой снимает блокировку программы. Где-то во все еще вершащемся содрогании теряется дополнительная шумная струна. Первая, вторая и третья. Идут вверх, сквозь кипящую воду, туда, в ад выгоревшего воздуха и лопнувших враждебных дирижаблей, родные сестры уничтоженной на взлете ракеты.
Распределение целей? Две — авианосец «Том Клэнси». Одна — десантный транспорт типа «Эссекс». Ну а напоследок еще дюжина обычных ракето-торпед. Двумя залпами. Вообще-то они «умные» — с самонаведением. Может, и найдут что-нибудь на закуску. Но скорее всего — нет. Они просто фон. Выполняемая функция — прикрытие своими железными телами истинных «убийц». Очень дорогие ложные цели. Ну что же, подставленная кем-то жертва — «Варшавянка» — была не дешевле.
А вот теперь лодка «Индира Ганди» проваливается вниз, в потревоженную структуру воды.
152. Кабинетные эмпиреи
— Итак, господа, мы засыпались по всем статьям, да? — спросил президент Буш. И для верности перечислил: — Все пять авианосцев, составляющих «линейку», выведены из строя. Понятно, в большей или меньшей степени. Поврежден и, главное, дважды подвергнут ядерному заражению новейший корабль, краса и гордость флота, «Том Клэнси». Когда-то я участвовал в его спуске на воду. Как я тогда ликовал, вы представить не можете. До сей поры горит сорокатысячетонный десантный корабль. Правильно? — Кто-то из присутствующих подобострастно, но скорбно кивнул. — Имеют повреждения несколько других кораблей. Теперь наши пехотинцы ни за какие премиальные не сядут в боевые машины, которые следовали этим рейсом. Будут уверены, что они облучены. Все благодаря стараниям нашей доблестной прессы, которой позарез нужно соревноваться с Западной Европой в срочности подачи материала. Что вы можете сказать положительного?
— Господин президент, — ожил министр обороны. — По предварительным сведениям, лодка, совершившая эту варварскую акцию, потоплена.
— Великая победа! — зло ухмыльнулся Буш Пятый, наверняка мысленно представляя, как наносит министру прямой удар правой. — К тому же «по предварительным сведениям». До конца не выяснено, да? Господи, хорошо еще никто не разболтал о потерях поисковых дирижаблей. Кстати, чья это была идея поставить их на вооружение? Небось тогда уверяли, что мы уже можем перейти в патрулировании океана на медленные, но экономные системы, потому как все небо и космос наши, так? — Все его вопросы тонули в вате молчаливых кивков. — Что отмалчиваетесь? — продолжал Буш. — Что делать-то будем? У кого есть предложения? Давайте действовать по принципу «мозгового штурма», фиксировать все, что придет в голову.
— Нашего противника нужно примерно наказать, — сказал министр ВВС. — Хватит стесняться, играть в поддавки. Требуется провести на НЮАС беспрецедентное ядерное нападение. Раскатать их в асфальтовое поле.
— Авианосцы мы уже потеряли, генерал, — посмотрел на него Буш. — Черт знает, что у них там, в глубине территории. Вы хотите потерять стратегическую авиацию?
— Господин президент, наши самолеты могут спокойно отбомбиться, не входя в зону их поражения. Но если вы совсем не желаете рисковать, можно перенацелить туда оставшиеся в запасе ядерные ракеты. Это было бы даже неплохо, а то эти наши силы сдерживания так и уйдут с арены, ни разу не порезвившись.
— Да, им можно посочувствовать, — кивнул Буш. Возможно, он так шутил, но по голосу этого не чувствовалось. — У кого-нибудь есть другие предложения?
— Если наша стратегическая авиация способна бомбить НЮАС, не заходя в зону ПВО, так почему бы не оставить все как есть? — произнес советник президента по национальной безопасности.
— То есть? — искренне не понял Буш.
— Даже после потерь у нас достаточный запас крылатых ракет. Вооруженные силы уверяли нас, что при необходимости способны непрерывно атаковать Южную Африку приблизительно семьдесят дней. Что же нам мешает продолжать начатое?
