Вадим Филоненко - Кремль 2222. Северо-восток

– Зуб даю.

– Зуб себе оставь. А за штык отвечаешь головой, – не поддержал шутку я.

Гриша резанул меня оценивающим взглядом, будто изучал будущего противника, а потом протянул штык басовитому:

– Спрячь отдельно, ладно? В сейф запри.

– Ну все? Теперь наконец-то можно идти в лазарет? – проявил нетерпение я.

– Ей – да, – кивнул басовитый. – А ты погодь пока.

Гриша попытался помочь Алёне подняться, но она отстранила его:

– Не надо. Мне уже лучше.

Странный недуг вроде и впрямь прошел. По крайней мере на ногах девушка держалась уверенно. Она окликнула басовитого:

– Паша, а насчет Богдана какие вам дали распоряжения?

– В карантин. До выяснения, – буркнул он. – Приказ Директора.

– Ясно… – Алёна повернулась ко мне, взяла за руку и попросила: – Не делай глупостей, ладно? Посиди денек в карантине. А мы с Яшкой все уладим, вот увидишь. Всего один день, обещаю!

«О как! А девочка-то испугалась. Причем не за тебя, а за свою родную Ниитьму. Никак решила, что ты сейчас в момент ушатаешь всю эту доморощенную охрану, перебьешь половину крепости и вырвешься на свободу, – хохотнул Лёнька. – Высоко же она ценит твой боевой потенциал!»

Я невесело хмыкнул. Все бы отдал, чтобы она ценила во мне не только это…

«Ладно, Дан, работаем, – мысленный голос Лёньки стал жестким и сосредоточенным. – Первая цель – Гриша. Он тут самый опасный. Судя по внешним данным, неплохой рукопашник, но опыта маловато. Можно застать его врасплох. Действуем быстро. Берешь на болевой и…»

«Погоди, – прервал я бывшего кио. – Не собираюсь с ними махаться».

«У тебя есть другой план, как выбраться отсюда?» – не понял Лёнька.

«Нет. Мы остаемся. По крайней мере на некоторое время. Посмотрим, как пойдет, и решим. А покамест эти ребята нам не враги».

«Понятно… – Осьминог скосил глаза-плошки на Алёнку и недовольно пробурчал: – Крепко же она тебя зацепила, не отодрать. Ради нее даже готов послушно сидеть взаперти, как телок в ожидании бойни? А под топор мясника сам побежишь, да еще приплясывая от радости, да?»

«Ерунду не гони, – недовольно отмахнулся я. – Никакого мясника не будет. Я же им помог КВС раздобыть. Так что все образуется, вот увидишь».

«Это ты увидишь, влюбленный дурак, – зловеще пообещал Лёнька. – Поумнеешь, да как бы не поздно…»

Так называемый карантин походил на обычную жилую комнату, причем намного удобнее наших кремлевских келий. Разве что снаружи дверь запиралась на запор.

Оставшись в одиночестве, я огляделся. Окон нет, освещение электрическое. Гриша и второй охранник, которые привели меня сюда, предупредили, что оно выключается ровно в десять вечера, то есть примерно через час, и включается только утром.

Время тут считали не склянками, как у нас, в Кремле, а объявляли каждый час через встроенные в стены динамики.

В комнате имелись две двухъярусные металлические, привинченные к полу кровати. На каждой лежал свернутый в трубочку матрас и самая настоящая подушка, причем и матрас, и подушка оказались в меру мягкими, без колтунов и комков.

«Небось куриным пером набивали, – предположил Лёнька. – Ну-ка, расковыряй дырочку, глянем».

«Да ну тебя. Какая разница, что внутри? Главное – удобно. У нас, в Кремле, такого нет».

Между кроватями стоял квадратный металлический стол. Его ножки тоже оказались привинчены к полу.

В углу комнаты скромно притулилось ведро, накрытое крышкой. Назначение ведра не вызывало сомнений.

«Комфортабельная тюрьма, – одобрил Лёнька. – Интересно, а кормить нас будут?»

Словно в ответ на его вопрос заскрежетал засов. Дверь распахнулась. Вошла незнакомая пышнотелая женщина лет тридцати и один из охранников. Кажется, Алёна называла его Пашей.

Женщина несла поднос с едой. Пристроив ужин на столе, она с любопытством уставилась на меня.

– Клава, – окликнул ее охранник. – Чего варежку разинула? Выходи давай.

– Да я подожду, пока он поест, чтобы посуду забрать, – жадные глазенки поварихи без всякого стеснения рассматривали меня с головы до ног, словно племенного быка.

«Небось запоминает, чтобы потом описать тебя местным девкам. Они, поди, сгорают от любопытства, – проницательно заметил Лёнька и тут же ехидно добавил: – Как-никак новый мужик в крепости объявился. Да не абы какой, а герой. Лыцарь! Чинука одной левой завалил, а потом на нео с Рижского такого страху нагнал, что они теперь по ночам кипятком писаться будут».

«Глупости не болтай», – отмахнулся я.

– Ты кушай, кушай, – повариха впихнула мне в руку ложку и как бы невзначай задела мое плечо пышной грудью, которая едва не выпрыгивала из тесноватого платья.

Кровь бросилась мне в лицо, а во рту мгновенно пересохло. Блин! Как в таких условиях есть?! Подавишься как пить дать.

А Клава села со мной рядом на кровать и жарко задышала в ухо. Моя ладонь, держащая ложку, вспотела.

«А хочешь, я запулю ей в рожу едой? – продолжал развлекаться Лёнька. – Нет, правда. От ручной зверюшки, вроде меня, всякой пакости можно ожидать. Чем тут нас кормят? Жареной курицей… Нет, жалко. Выглядит аппетитно. А вот тюрей из чего-то непонятного можно».

– Прекрати! – От волнения я воскликнул это вслух. Только битвы осьминога с поварихой мне для полного счастья не хватало!

Клава отнесла мой возглас на свой счет. Она как раз собиралась еще ближе притиснуться ко мне, но от неожиданности вздрогнула и отпрянула в сторону, с обидой поджав губы.

– Клава, оставь человека в покое, – пришел мне на помощь Павел. – Пусть спокойно поест. Посуду потом заберешь.

– Вот еще. Буду я бегать туда-сюда, – разворчалась она. Теперь ее взгляд стал отнюдь не ласковым. – Сами принесете.

– Э, нет, золотко. Мне с поста нельзя отлучаться. А тебе лишний разок сходить для здоровья полезно. А то отрастила телеса, – Павел игриво ущипнул повариху за пышный зад.

Она взвизгнула и отпихнула его в сторону:

– Ах, значит, я толстая? Ну так забудь дорожку ко мне. Как приспичит, сам себя ублажать будешь. Понял?

– Да ладно, чего ты? – Павел заискивающе улыбнулся и пошел следом за ней к двери, на ходу обернулся ко мне и велел: – Как поешь, постучи.

«Местная давалка, – припечатал повариху Лёнька. – Небось всю охрану обслуживает. И к тебе вон как лезла».

Я отмахнулся от него и приступил к курице. Пока я ел жареную птицу, осьминожка успел вылизать до блеска блюдечко с чем-то густым и белым, не оставив мне ни капельки, и теперь выглядел абсолютно счастливым.

«Эта сгущенка просто блеск, – Лёнька едва не мурлыкал от счастья. При виде еды осьминожьи инстинкты дали о себе знать. – Давай, Дан, попроси добавки».

«Вот еще. Хватит с тебя», – отказался я. Хотя попробовать сгущенки мне тоже хотелось. Но просить все равно не буду. Не думаю, что у них тут еду некуда девать. Наверняка, как и в Кремле, лишнего куска нету.