Дмитрий Силлов - МКАД

— Не желаете ли еще чего? — спросила она.

Я покачал головой. Единственное, чего я сейчас искренне желал, это пол-литру водки без закуски, а лучше две. Чтобы не думать, чтобы забыться и не думать, то и дело смахивая рукавом со лба крупные капли холодного пота.

— Может, песню какую заказать желаете?

И тут меня осенило…

— Была одна старая песня, — сказал я. — Но я слова забыл напрочь. Может, ваша девушка знает?

— А о чем песня-то? — озадаченно спросила девица.

— Про парня, которого собирает в дорогу его девушка. И про потерявшуюся птицу, которая ищет свое чистое небо.

— Так и передать? — уточнила девка, недоуменно приподняв густые брови, которых отродясь не касались ни пинцет, ни косметический карандаш.

— Так и передай, — сказал я, кладя на стол крохотный, блестящий кристаллик. — Только не говори, кто заказал песню.

Брови девки полезли под расшитый кокошник. Кристаллик шамирита исчез со стола словно по волшебству. Официантка развернулась на каблуках, словно солдат на плацу, и быстро пошла между столами по направлению к сцене.

Я не врал. Притом что у меня хорошая память на всякие мелочи, я никогда не мог запомнить ни стихов, ни песен. Даже если они западали в душу и когда-то очень давно просто рвали ее на части — не мог, и все тут… Но, может, оно и к лучшему. Ведь, если сейчас на сцене сидит не она, а очередной монстр, решивший надо мной поглумиться, я даже вставать не буду. Просто с места метну один за другим два боевых ножа, и хоть не великий я спец в этом деле, но один из двух точно всажу в точеную фигурку. А потом опрокину стол, брошусь вперед и буду добивать чудовище пока сил хватит. За себя. За моего нерожденного потомка, выдуманного Сталком. И за единственную в двух мирах девушку с глазами цвета нереально чистого неба…

Я видел, как на сцену поднялась официантка, как зашептала, склонившись над ухом певицы…

Мои руки медленно легли на рукояти боевых ножей. Я уже знаю это ощущение, когда твоего мозга словно касаются легкие, прохладные пальцы. Когда я вдруг увидел свою жену среди развалин неподалеку от Бутырского замка, я, конечно, не придал этому значения. Но сейчас совсем другое дело…

Певица слегка побледнела и о чем-то спросила официантку. Та пожала плечами, мол, не знаю, извини, своих дел по горло. И быстро ушла со сцены, честно отработав непомерные чаевые.

Я видел, как девушка на стуле пытливо рассматривает посетителей кабака, но мой угол был надежно затенен балкончиком второго этажа, и различить меня в нем можно было лишь одним способом — прощупав ментально. Ну давай! Я уже давно не верю в чудеса! И я шел сюда через половину Москвы, чтобы лишний раз убедиться — желания исполняются у кого угодно, только не у тех, кто желает по-настоящему…

Но знакомого ощущения холода под черепной коробкой так и не наступило. Вместо него моих ушей коснулась знакомая до боли мелодия. И слова, которые я слышал очень давно…

Завтра снова я достану из шкафатвой пыльник,Снова соберу тебя я в дорогу.Только смотри не забудьсвои крылья,Видишь, я прошу не так уж и много.

Мои пальцы, намертво сжавшие рукояти «Бритвы» и «Сталкера», медленно разжались. Это была та самая песня, которую я впервые услышал в своем КПК еще на зараженных землях Украины. Та песня, слова которой ни одна мутировавшая тварь не могла вытащить из моей головы — потому что, черт возьми, я никогда не мог запомнить то, что было для меня по-настоящему важно, нужно и дорого.

Лети, взлетай, улетай, дотянись до небаИ с высоты разгляди, отыщи зону счастья,Место, где встретимся мы, место, где быЯ сберегла тебя от ненастья.

А не найдешь, тогдалети дальше,Счастье в полете найди непременно.А я подожду тебя,как и раньше,Всю жизнь ждала, я дождусь, я сумею.

Я поднялся из-за стола и медленно пошел к сцене. Только сейчас я заметил, что на шее певицы, полуприкрытое воротником камуфляжа, висит ожерелье из тускло поблескивающих, круглых бусин, почти разрядившихся после перехода между мирами. Как всегда, мужчины в последнюю очередь замечают самое главное. Признай, я не исключение.

Я шел по проходу между столами.

А навстречу мне плыли последние аккорды песни:

Но ты не вернешься в край,где ты не был,Где мы друг друга не полюбили…Каждая птица ищетчистое небо,Каждое небо ждет свои крылья.

Глоссарий

После ядерной войны единственным оплотом человечества остается город-крепость — Московский Кремль. Ему противостоят группировки мутантов и боевых роботов, мечтающие стереть людей с лица земли.

В результате Последней войны Москва стала центром ядерной катастрофы. В течение двухсот лет на ее территории был самый высокий радиационный фон, откуда лезла всякая нечисть — мутанты, биоконструкции из лабораторий, Поля Смерти, сохранившиеся после войны боевые роботы… Естественно, что выжившие люди за МКАД пытались остановить экспансию этой нечисти. Так сама собой исторически образовались Зона Москвы — и весь остальной мир, от нее отгородившийся. С одной стороны, жители приграничья были не прочь разжиться добром из секретных бункеров Москвы, но в то же время все эти годы они планомерно уничтожали всё чуждое, что пыталось пробиться из столицы за границу МКАД.

ПОЛЯ СМЕРТИ

Поля Смерти — это бывшие зараженные территории, изменившиеся с течением времени, — от небольших пятен на земле до нескольких десятков метров в диаметре. Отдельные Поля имеют свойство передвигаться и даже охотиться, генерируя в воздухе привлекательные для жертвы картины. Обладают способностью менять свойства вещей и биологических организмов.

Описание: «Ученые из Академии говорят, что, по логике вещей, Поля должны со временем меньше становиться, а они, наоборот, мало того что не уменьшаются, а вроде как блуждать начали, и, вишь, нео в них теперь специально ныряют, сил набираются в ущерб клыкам и красоте неописуемой».

Предметы, помещенные в Поля Смерти, приобретают уникальные свойства.

Поля Смерти могут генерировать Мороки, не являющиеся отдельным видом мутантов.

Описание: «Мороки — довольно редкие твари… Говорят, они принимают обличье существ, вызывающих доверие жертвы. Имеют свойство ослаблять бдительность жертвы, чтобы подкрасться как можно ближе и напасть. В количестве одного-двух трусливы, при большом скоплении крайне агрессивны. Мороками становятся любые существа, погибшие в этом Поле: само Поле вдыхает жизненную энергию в трупы, произвольно меняет их генетический материал и потом орудует с телами как с глиняными куклами. Мороки — вроде симбионтов самих Полей Смерти: за их пределами они уже нежизнеспособны — разлагаются заживо за минуты. Нужны Полю Смерти, чтобы ловить и убивать действительно живых, ведь Поля Смерти питаются психоэнергией убитых».