Барбара Хэмбли - Дети Джедаев
Ощущение окружающего ее зеленого стекла исчезла Так же как и призраки, и даже воспоминания о призраках, о других в этой комнате. Голова у нее болела так, словно ее мозг был начинен динамитом.
— Ваше высочество?
Лея попыталась ответить и обнаружила, что ее язык превратился в трехкилограммовый мешок с песком.
— У-м-м-м-м…
Глаза у нее все еще оставались закрытыми, но она увидела, что Гаронн и Элегин обменялись взглядами.
— Еще, — велел Элегин, и шеф службы безопасности нахмурился.
— Мы не желаем причинять ей вреда. Не будьте идиотом.
Он зарядил во впрыскиватель еще одну ампулу и снова приставил металл к горлу Леи.
В голове у нее резко прояснилось, а сердце заколотилось так, словно она подскочила, напуганная громким шумом; она отшатнулась, села на постели, сознавая, что руки у нее трясутся.
— Ваше высочество? — Гаронн отвесил военный поклон и убрал впрыскиватель обратно в карман. — Мадам Роганда желает вас видеть.
Его это, похоже, не радовало, хотя определить, какие чувства таились за этими влажнокаменными глазами, было трудно. Мадам Роганда — это проявление вежливости… Роганда определенно не являлась личностью, имевшей право требовать, чтобы последняя принцесса Династии Органа явилась к ней. Лея замедлила дыхание, слегка приподняла брови, словно никак не ожидала такого унизительного неуважения, но с видом изящного мученичества поднялась на ноги и последовала за мужчинами в коридор. Ей пришлось призвать на помощь всю физическую тренировку Джедая, чтобы не споткнуться, а суметь вышагивать с той осанкой, которую ее тетки назвали бы «царственной грацией».
Подобно Палпатину, мужчины из Древних Династий предпочитали вызывающему поведению безропотное послушание, и до тех пор, пока она не найдет какой-то способ сбежать, Лея полагала, что наилучшей манерой поведения для нее сейчас будет держаться как настоящая принцесса и заработать у этих людей все очки, какие только можно.
Вооружены они были весьма тяжело, не только парализаторами, но и бластерами.
Лея все еще чувствовала себя странно, ощущая дрожь и легкое головокружение, хотя движение помогало. Ничуточки не желая себе новых трех часов головной боли и тошноты, Лея решила смирно дожидаться своего часа.
Роганда, Ирек и Оран Келдор занимали небольшое помещение одним уровнем выше, холодном, несмотря на обогреватель, незаметно помещенный в углу. Стены скрывали черные драпировки; у Леи на мгновение возникло впечатление, что она находится в своего рода камере для медитаций, используемой некоторыми датомирскими сектами, которые практиковали концентрацию мыслей в тишине, сумраке при единственном точечном источнике света.
На полированном деревянном столе, за которыми сидели Ирек с матерью, горело множество свечей.
С той осмотрительностью, какую можно было принять почти за извинение, на рабочем столе только-только в пределах периферийного зрения Ирека стоял терминал размером в четверть нормы, где Оран Келдор быстро отстукивал серию вычислений и выводил на экран то, что походило на показания сенсоров. На подставках по углам помещения лежали четыре стеклянных шара, похожих на те, которые Лея несколько раз видела в подземельях, и кресло Ирека стояло прямо там, где пересеклись бы проведенные между ними линии.
Ирек поднял голову, уставившись на нее надменными, свирепыми голубыми глазами.
— Ты причинила мне достаточно много хлопот, — заявил он холодным тоном, и Лея отметила, что лорд Гаронн сердито нахмурился, заслышав такое хамство и оскорбление величества. — Теперь отвечай мне. Почему твой дройд не подчинился мне в подземельях? Что ты с ним сделала?
— Можете идти, — быстро сказала Роганда, делая знак Гаронну и Элегину, — Лея увидела каким взглядом они обменялись, когда вышли.
Верно, Роганда спешила — но Лее с детства твердо внушили, что никакой воспитанный человек никогда не спешит до такой степени, чтобы грубо разговаривать с вышестоящими, если не по положению, то по крайней мере по происхождению.
Нижестоящие — и те, кого обстоятельства отдавали под власть лорда, — были, разумеется, самостоятельны.
Она повернулась к Роганде, смерив ее холодным взглядом.
— Какие вы мне можете дать гарантии, что я вернусь на Корускант целой и невредимой?
— Ты смеешь просить гарантий! — заорал Ирек, стукнув кулаком по столу, и Роганда остановила его спокойным жестом.
— Я могу вам гарантировать одно: если вы не скажете нам, что именно вы сделали со своим дройдом, — пообещала она со спокойной злобностью, — то вас в самом скором времени распылят на атомы, вместе со всеми живыми существами на Плавале. Потому что «Глаз Палпатина» не отвечает на команды моего сына.
— Не отвечает? — переспросила пораженная Лея. — Я думала, ваш сын приказал ему прибыть сюда.
— Приказал, — мрачно буркнул Ирек.
— Не… совсем так, — поправил Келдор. Коротышка выглядел измученным, его лысая голова сверкала от пота в свете огоньков пульта. — Мы знали, что часть реле первоначального сигнала активации запуска «Глаза Палпатина» была уничтожена неподалеку от Белзависа. Подключившись к энергии Силы, лорд Ирек сумел вновь активировать это реле и привести линспутник сюда, где он будет достаточно близко для того, чтобы милорд прямо контролировал его набортные программы.
Он обеспокоенно прочистил горло, избегая смотреть в глаза и Роганде и Лее.
— Дело в том, принцесса, что «Глаз Палпатина» — полностью автоматизированный корабль, один из немногих спроектированных с полностью автоматическим контролем задания во избежание утечек по линии безопасности, — был первоначально запрограммирован уничтожить все живое на планете Белзавис. Разнести на атомы все, что походило на поселение.
— Потому что здесь были Джедаи, — дополнила недрогнувшим голосом Лея.
Келдор избегал встречаться с ней взглядом.
— Император принимал для предотвращения гражданской войны все меры, какие считал необходимыми. Что ни говори, Джедаи являлись потенциальными инсургентами, которым, как он считал, нельзя доверить власть.
— А ему, полагаю, можно? — Лея посмотрела на Роганду. — Вы ведь были одной из живших здесь детей, не правда ли? — спросила она. — Это ведь на ваших родных они нападали?
— Со временем мы меняемся, принцесса. — Роганда сложила тонкие ручки на груди, и топаз в ее перстне казался тусклой звездой.
Без своего начальника штаба и Сенексских Лордов, на которых она стремилась произвести впечатление, всякое подобие робкой беззащитности исчезло. На смену ему пришло холодное оскорбительное пренебрежение, даже властолюбивое презрение, которое, как полагала Лея, проистекало из зависти к тем, кто смотрел на нее сверху вниз, из желания вернуть прошлое.
— Если бы я следовала самым строгим традициям моей семьи, меня бы уничтожили, как уничтожили их и моего брата Латана. А так я адаптировала эти традиции.
— Вы хотите сказать, последовали за Темной Стороной.
Это уязвило ее. Крыловидные брови приподнялись.
— А что такое «Темная Сторона», принцесса? — В ее холодном голосе слышались интонации Ирека. Вот еще одна, подумала Лея, кто не может и помыслить о том, что человеку свойственно ошибаться. — Некоторые из нас считают фантастическую приверженность каждой букве и параграфу устаревшего кодекса если и не совсем темной, то по крайней мере глупой. И судя по всему, что я слышала, Темная Сторона, похоже, является всем, что не согласуется с тем ограниченным, смехотворным, священным учением, которое сковывало дарования Джедаев — и сковывало все политические организации, которые имели какое-либо отношение к Джедаям — независимо от того, согласны они были с ним или нет, — словно железной цепью.
Она сделала жест маленькой ручкой, которая никогда в жизни не знала никакой работы, словно вызывая дух того необщительного старика в черном плаще, бледные глаза которого все еще сверлили Лею взглядом в ее снах.
— Палпатин был прагматиком. Так же как и я.
— А вам не кажется, что прагматизм — как вы называете эту форму эгоизма — это не совсем то, чем является Темная Сторона?
— Мадам, — сказал Келдор, оставляя на усмотрение женщин решать, к кому он обращался. — Если быть строго прагматичными… у нас очень мало времени. «Глаз Палпатина» будет на ударном расстоянии от этого ущелья, своей главной мишени, через какие-нибудь сорок минут. — Его холодные бесцветные глаза впились взглядом в лицо Леи, изучая его.
Как Мофф Таркин, подумала она. Пытается вычислить, что же заставит ее сломаться.
— Так вот, вполне возможно, что вы избежите уничтожения, укрывшись в этих туннелях. Но заверяю вас, — и в его голосе снова послышалась злость, — что в долине погибнут все. В том числе, надо полагать, и ваш муж. И во всех других долинах на этой планете. Что вы сделали со своим дройдом?
