Барбара Хэмбли - Дети Джедаев
Дурозианин покачал головой.
— Должно быть, это неисправность в реле сервомеханизма самих ворот, — предположил он. — Тесты программы положительные. У всех ворот не может одновременно произойти механическая неисправность. — Наморщив землистого цвета лоб над опалесцентными глазами, он потер свой твердый клюв.
— Что происходит?
Джевакс поднял голову, впервые заметив Соло и вуки, и поднялся на ноги.
— Надеюсь, вы пришли не за разрешением на отлет, — произнес он полушутливым-полуозадаченным тоном — никто в здравом уме не стал бы взлетать в ночном аду ветров Белзависа. — Ее превосходительство нашла то, что ей нужно, в архивах Муни-Центра? Боюсь, что я оказался некомпетентен.
— Лея так и не попала в Муни-Центр, — перебил его Хэн.
Глаза млуки расширились от потрясения, а затем стрельнули взглядом в сторону хронометра на стене.
— На улице Нарисованных Дверей, в доме, который когда-то принадлежал Нубблику Слайту, живет одна женщина — Роганда Исмарен. Прибыла сюда около семи лет назад…
— А-а-а, — задумчиво протянул Джевакс. — Роганда Исмарен, женщина вот такого роста… — Он обозначил жестом кого-то того же роста, что и Лея. — Черные волосы, темные глаза…
— Не знаю. Я ее никогда не видел. Она когда-то была одной из наложниц Императора, так что, вероятно, очень красива…
— Прибывавшие в порт человеческие самцы обращались с ней так, словно она очень красива, — подтвердил с легкой улыбкой Джевакс. — Когда ее видели, что бывало редко. У нас тут маленький городок, генерал Соло, и все в конечном итоге многое узнают о делах всех прочих… и хотя это не мое дело, я, признаться, всегда испытывал глубокое любопытство в отношении этой Роганды Исмарен.
— Вы знаете, где ее дом?
Джевакс кивнул.
По предложению начпорта Персона они остановились у небольшого многоквартирного жилмассива, чтобы включить в свою группу Стусьевски, метрового роста, покрытого темным мехом чабра-фона, работавшего в лиано-кофейных садах нюхачом.
— Некоторые вещи начальству просто не объяснить, — вздохнул малыш, быстро прощаясь с группой веселящихся друзей, собравшихся у него на квартире выпить вина и почесать друг другу шерстку. Он рысью спустился по наружной лестнице к Джеваксу, его большие, когтистые руки быстро работали со сложными застежками на надетом им шелковом жилете. — Эта новая девушка постоянно спрашивает, почему еще не следует собирать зерна. «Они же нужного цвета», — говорит она. Нужного цвета, оторви мне левое ухо!
Словно призванное в качестве подкрепляющего доказательства, его левое ухо тут же дернулось.
— Это снаружи они более или менее нужного цвета, но внутри-то они пахнут как зеленые. Ну, со временем поймет… Что я могу для вас сделать, шеф?
Черный туман полностью окутывал их, вокруг смазанных желтых пятен уличных фонарей и окон плясали огромные мотыли и светляки. В вышине тускло мерцали сквозь туман огоньки висячих садов, похожие на чуждые галактики цветущих звезд.
Джевакс быстро изложил подредактированную версию проблемы, закончив словами:
— У нас есть основания считать, что сам дом напичкан сигнализацией. Прежде чем мы войдем — прежде чем просто дадим кому-то знать о своем присутствии, — мы хотели бы знать, есть ли кто-либо в доме или нет. Ты можешь это сделать?
— Люди? — Огромные уши чадра-фана дернулись вперед, и он попеременно взглянул на Хэна и Чуви.
Джевакс кивнул.
Стусьевски в ответ изобразил пальцами кружок — универсальный знак среди рас с противостоящими большими пальцами: НЕТ ПРОБЛЕМ. Они повернулись и пересекли рыночную площадь, и все огни отступили, превращаясь в смутные пятна в жаркой жуткой темноте.
— Так что это я слышу о закрытии посадочных шахт?
Начпорта Персон жестом выразил беспомощность:
— Мы думаем, что дело в неисправности в программе центрального сервомеханизма связи между компьютером и дверями над шахтами. Все выглядит так, словно он выстрелил и одновременно разнес на куски главный механизм.
Чуви резко повернул голову, с долгим громыхающим рыком.
— Мы не знаем, — ответил Джевакс. — Именно это-то и сводит с ума бригаду техников. Этого не должно было случиться. Ни один из автоматических выключателей не действовал. Они полагают, что им придется войти внутрь, вытащить весь механизм и открыть ворота вручную, — а это значит, что вам, генерал Соло, надеюсь, нравится здешняя еда, потому что пройдет по меньшей мере двадцать четыре часа-.
— Минуточку, — перебил его Соло, останавливаясь у подножия крутого склона улицы Нарисованных Дверей. — Вы говорите мне, что произошел еще один случай довольно сложной, ненормальной неисправности? Вроде нашего дройда-астромеха, пытавшегося нас убить? Тогда их будет два за двадцать четыре часа.
Белоснежный лоб Джевакса образовал посередине складку, когда он стал рассматривать случившееся в таком свете. А затем уточнил:
— Три. Система связи снова разладилась-. Но это случается так часто…
С миг они молча взирали друг на друга в густом мраке. А затем Соло тихо произнес:
— У меня дурное предчувствие.
В полной тишине они нащупывали себе дорогу от столба к столбу в фундаменте старого здания, следуя вдоль улицы. Это был район древних домов, сборных построек, подымавшихся из разбомбленных развалин, словно белые корабли. Росшие над старыми лавовыми жилмассивами лианы влажно шуршали, когда группа проходила мимо них, а где-то в темноте булькал бивший из старого фундамента теплый ключ. На большей высоте, на скамье под развалинами Цитадели, туман немного поредел, и, когда они остановились у поворота в начале улицы, Соло даже смог разглядеть дом, на который показывал Джевакс.
Хэн почувствовал, как холодная змея беспокойства сползает по его позвоночнику. Если Роганда Исмарен была Рукой Императора, то это означало, что она была одарена Силой… то есть особой не из тех, против кого ему хотелось бы выступать.
Но если она тронет хоть волос на голове Леи, то он".
— Вот ее дом. — Джевакс посмотрел на Стусьевски: — В нем кто-нибудь есть?
Чадра-фан закрыл огромные темные глаза, раздул четыре большие ноздри и постоял, внюхиваясь и вслушиваясь в ночь. Соло не мог понять, как этому маленькому существу удалось бы отделить запахи единственного дома от всех других, так как ночь благоухала зеленью, влажным камнем, слегка сернистой вонью горячих источников и приторной завесой, что висела в воздухе около вьющихся растений…
Но миг спустя Стусьевски открыл глаза и доложил:
— В доме никого нет, шеф.
Чуви немного поворчал и проверил карманы своего универсального пояса в поисках замыкателя проводов, готовясь к атаке на систему безопасности дома.
— Однако я вам вот что скажу, — добавил чадра-фан. — В этом доме кто-то пользовался ужасно дорогими духами — «Шепот» или «Озеро Грез», — которые, как я точно знаю, на всей этой планете никто не продает.
С поразительной внезапностью дверь на вершине лестницы со свистом открылась.
— Я думал, ты сказал, что в доме никого! — прошипел Хэн, когда их четверка распласталась в тени разнесенной снарядами старой колоннады.
— Никого из людей! — огрызнулся чадра-фан. — Я способен почуять…
В тени наполовину закрывавших дверной проем лиан возникло слабое гудение и движение чего-то светлого.
Затем на верху лестницы появилась невысокая фигурка и остановилась, словно сильно утомившись или обдумывая, что делать дальше.
Это был побитый, помятый, покрытый грязью и слизью Арту-Дету.
Глава 23
— Командир, — доложил штурмовик, четко отдав честь. — Прибыл срочный приказ Великого Моффа всего Императорского Военного Флота! Срочность первого порядка, сэр!
Командир выпрямился, выйдя из мрачной сосредоточенности, и отдал в ответ честь тремя длинными и пышно расцветшими желтыми пелликулами у него на правом боку. Несколько офицеров, занятых обслуживанием артиллерийских и навигационных пультов у сломанных ридеров и видиков вдоль библиотечной стены, повернулись в своих креслах, направляя стебли, тычинки и скопления цветов в сторону своего командира. Они все были немного бледными из-за отсутствия солнечного света, но все же очень подтянутыми.
Прислонившийся к дверному косяку Люк, наблюдая за тем, как разыгрывалась эта сцена при тусклом свечении его посоха — до его с Потманом прибытия аффитеханцы вели свою воображаемую космическую битву в полной темноте, — в сотый раз гадал, насколько же разумны эти существа.
Клагги и гекфеды остались гаморреанцами, хотя почти все время пребывали в убежденности, что они штурмовики. Они сознавали, что «Глаз Палпатина» постепенно разрушается, хотя приписывали это, в соответствии с инструкциями Повеления, диверсантам-повстанцам, знакомым им по программе. Угбуз остался Угбузом, и хотя его цель продолжала быть страшной, он понимал разницу между заряженным бластером и разряженным.
