Вадим Денисов - Стратегия. Экспансия
Все слушали молча: уж больно резко Гольдбрейх начал ушибать.
– Теперь следующее. Моделирование такого объекта, как Новая Земля, который, сохраняя астрономические величины объекта старого, получил новую конфигурацию материков, есть, без сомнений, самая дорогая часть проекта – принимая во внимание то обстоятельство, что во всех реальностях существует извечный баланс «затраты – результат», нам непросто допустить возможность моделирования еще и идентичного космического пространства вокруг нас – Вселенной. Это уже перебор в допуске. Но тогда мы вправе допустить единственно возможное. – Гольдбрейх обвел глазами сидящих. – На сегодняшний день наша планета буквально «подставлена» на место старой, ныне уже на этом месте отсутствующей по тем или иным причинам. Платформу устанавливают в ту же «старую» пространственную точку. И это очень важный момент, опорный, даже важнейший. Он все и определяет.
Он говорил о явлениях такого порядка, что и спрашивать второпях не хотелось. Это нужно обдумывать, обсуждать с друзьями, искать доводы…
– Подставленный объект – это и есть Платформа. При очевидной для Смотрящих неудаче – а она, в чем нет моих сомнений, определяется методами объективными, – Платформа неким порядком «форматируется». Ставятся новые условия, по оргвыводам прошлых попыток, территория заселяется из запасов «пункта передержки» – и процесс запускается заново. Каковы реальные кадровые запасы – неизвестно. Мало того, вполне может быть и такое, что абсолютно все вариации Платформы заселяются в некоем «запаснике» – цехе комплектации – всегда примерно одними и теми же людьми. То есть и в Платформе-3 был профессор Гольдбрейх, который, трижды увы, общественных надежд не оправдал, хотя и имел ресурс Канала… За что я хотя бы тут готов принести извинения.
– А почему вы думаете, что в Крепости сидели люди из нашей обоймы? Почему не современники строения? – наконец-то прорвал пелену молчания Вотяков.
– Мы так считаем по причине необходимости ускорения процесса Селекции, при сохранении главного – Человека, каков он есть. Запускать многотысячелетний процесс с нуля, но при воздействии, например, Канала, они не будут – слишком велик риск на выходе получить несколько иное Существо. Но этого и не требуется: такие эксперименты проводятся на других, пригодных для того планетах. Кстати, именно поэтому я не допускаю переносов людей в иные миры и на иные планеты, ибо там есть свои, и вполне, как говорит мой уважаемый оппонент Гоблин, годные, «дети галактики».
– А что же происходит с каждой старой Платформой?
– Она каждый раз гибнет от воздействия очередной и бесконечной гекатомб-космогонии.
– А когда происходит подстановка?
– Раньше катастрофы. Причем здесь не обязательно банальное уничтожение, рациональней использовать такой ресурс в других звездных системах – и, при маловероятной удаче, селекционировать там нечто новое. А Смотрящие весьма рациональны.
Все помолчали. Неужели действительно, как считает проф, Земля стирается или переносится в другое место лет за пятьдесят до катаклизма, когда калькулятор Смотрящих говорит «минус»? Типа чего ждать-то. А старожилы пусть потом крутятся под другими солнцами. Кошмар.
– То есть нас могли изъять лет этак пятьсот назад?
Марк Львович по-стариковски вздохнул.
– В чем резон сделать людской запас, пусть и огромный, но «раз и навсегда»? – спросил Демченко.
– Скорее всего, это была разовая акция изъятия, непростая, но тщательно подготовленная. Массовое исчезновение людей. Отчего-то именно тот момент в развитии человечества показался Смотрящим наиболее предпочтительным для изъятия «образцов».
– И каждый раз подставляют?
– Именно так. Каждый раз высаживают в «настоящий природный грунт», со всеми его факторами и характеристиками.
Многое из того, о чем и так думалось каждому, сейчас становилось очевидным, выпуклым, в чем-то масштабным, в чем-то фатальным.
– Но если Платформа сгорает в адском огне, то почему видны следы зачисток?
– Потому что никаких зачисток, в нашем понимании, не было. Правильней говорить не о зачистках, а о следах былых «программ», применяемых при материальном моделировании искусственного окружения. По аналогии с «корешками» старых и давно уже удаленных вами программ с домашнего компьютера. Вот они и проявляются. Благодаря чему мы можем в крошечной толике увидеть, на чем и где были сосредоточены организационные усилия Смотрящих в былых попытках.
– То есть и Промзона, и Крепость – следы старых программ, вылезшие случайно?
– Точно так. Наивно полагать, что по планете в какой-то момент времени поедут большие зеленые фигуры с огнеметами и швабрами в руках. Форматирование, причем не всеобъемлющее, а с сохранением некоего «удачного», происходит, по одной из версий, не здесь, а в определенном «хранилище матриц Платформ». И идет послойно: например зачищается «бумажный слой», потом «железный» и так далее. И, как это всегда происходит со сложными системами, копятся сбойные кластеры программ, парадоксальные участки, накопление погрешностей – все это и ведет к огрехам в конечном результате. Надо отметить, весьма и весьма небольшим.
– Ага. Значит, жители Промзоны Крепости не видели?
– Не факт. Могли видеть, могли не видеть. А могли видеть и соседствовать с чем-то совершенно иным, чего нет в нашем варианте. Про биологическое разнообразие Платформ и вероятности изощренных попыток запускать в былые модели различные «раздражители» я сейчас умолчу, это совершенно отдельная тема. Но ваши «сабли» прямо указывают, что нечто подобное Смотрящие практиковали, отказавшись от такой практики, как нам пока что кажется, в нашей версии Платформы. Что, впрочем, тоже не факт: все может проявиться.
– Значит, вероятность встретить на планете местных жителей или выживших из других Платформ нулевая?
Профессор замялся.
– Нет, такая вероятность существует.
– Почему вы так думаете?
– Это просто мое личное встречное моделирование. Мне хочется активно участвовать в процессе, а не быть просто кроликом, – улыбнулся Гольдбрейх. – Но сейчас подробно об этом я говорить не готов.
– И это относится к «программным сбоям»?
– Да, к ним, равно как и к фактору накопления опытов, – коротко сказал профессор. – Спасибо, господа, у меня все.
Это хорошо, что все.
Телефоны на столе раскалились, проблемы не ждут, дела копятся.
Нужно расходиться по заимкам, как бы интересно ни было подобное общение.
– Спасибо, Марк Львович. Как всегда после таких изложений, всем есть над чем подумать. Предлагаю желающим переместиться к Юрику и там продолжить беседу и продуктивное планирование по ее итогам. Короче, валите, мужики, меня дела ждут…
Ребята ушли.
Я подошел к окну и открыл форточку.
Свежий воздух влетел в зал, разгоняя все еще витающие в помещении эмоции, сомнения и ожидания. Телефоны продолжали звенеть на столе, а я все стоял и стоял у окна. Смотрел во двор замка, вспоминая Самый Первый День и точно такой же дождик за открытыми створками.
Обалдеть, сколько всего произошло за это время. С ума сойти, сколько всего сделано.
А сколько людей толковых выявилось! Почему же Там этого не происходило, а?
Никаких таких дел у меня не было.
Была Задача. Одна. Важнейшая.
Я с наслаждением закурил и посмотрел на часы. Они у меня хорошие – имею слабость к дорогим качественным механизмам, хоть и не могу назвать себя богачом. Стрелки «Омега-Симастер» показывали двадцать сорок пять.
Пятнадцать минут осталось.
«Ну что, Сотников, ты окончательно принял решение? Убедился еще раз? Все взвесил? Не ошибаешься?»
– Не ошибаюсь, – тихо сказал я своему замку, привычно затушил сигарету в «забортной» кадушке с лютиками, развернулся и вошел в операторскую.
На синем экране планшета горела надпись.
Обратный отсчет времени и буквы. Осталось четырнадцать минут.
Эти буквы всегда вводят в дрожь. Это постоянный стресс.
Потому что это общение с Внеземным.
Это не «йети» Гоблина.
Это серьезно.
Организационное поощрение.
Введите фамилию и имя дубль-оператора канала на случай фатального прекращения функционирования основного оператора.
Лист бумаги с личными данными и отпечатками пальцев предлагаемого дубль-оператора канала необходимо положить на донор-панель текущего поселения селективного кластера (анклава).
Уксусников до сих пор не понимает, зачем я взял у него досье с отпечатками.
Положил вытащенный лист бумаги.
И ввел фамилию и имя:
«Демченко Сергей».
И ввод.
Вот так. Так гораздо лучше.
Парню пока знать не надо. А мне спокойней.
Уф… Еще одна опора поставлена.
Глава 15
Демченко Сергей, свидетель постапокалипсиса, летописец метаний и свершений
Еще никогда никто из нас не видел такого Сотникова.