Липовый барон - Илья Николаевич Романов
— Нигу был мне другом! — сказал Лейт, всхлипывая. — Он перед смертью завещал мне своё имущество! Давайте убьём всех баб за него!
Бабёнок никто валить не захотел. Зачем?! С трупами не так интересно. Поэтому все как-то пропустили мимо ушей заявление о завещании Нигу.
* * *
Беглянок поймали немного, впрочем, на выживших наёмников хватило. На четырнадцать мужиков пять баб — это самое то, не много и не мало. Одну, правда, убили сгоряча в бою, но с кем не бывает, так облажаться может каждый… Сейчас виновный стаскивал голые трупы в кучу для погребального костра. В наказание, пока остальные лапают живую добычу и наслаждаются их криками.
Троим наёмникам не до женщин — ранения разной степени тяжести. Десять на пять — вполне неплохо. Себя Лейт не считал. Не до глупостей. Уже не любитель таких развлечений: молодость прошла, а с ней прошла и пора жажды крови и страха. То ли дело молодая шлюха, которой самой надо, пусть она даже сама себе в этом и не признается.
Развлечения развлечениями, но главным среди выживших, похоже, стал ублюдок Жамут. Последний из главарей, кто сохранил за собой кулак подчинённых и сам уцелел. Втроём против восьми, на фоне остальной анархии — он главный. Этого, наверное, не понимают остальные семеро, да и сам Жамут, может, ещё не осознал.
Похоже, что дошло. Сейчас будет свой авторитет укреплять. Что нужно вожаку, чтобы утвердиться? Быть первым и лучшим! Что нужно, чтобы быть таким? Пользоваться лучшим! Кто лучшая среди пойманных? Самая молодая и пока ещё симпатичная девка, не потасканная. Кто больше всех отбивается и плачет? Та, что меньше всех затрёпана.
Совсем лишними были слова кого-то из раздевающих, что девка слишком сильно плачет и пытается отбиться. Странные они — носят штаны, как мужики, а не юбки. Из-за брюк пришлось повозиться. Вспарывать их не стали — добыча же. Просто стянули. Одна баба слишком сильно отбивалась, и на неё обратил внимание Жамут.
— Что там с этой визгливой? Гляньте, может, не тронутая? — заорал довольный вожак, копаясь в трофеях.
— Не даёт!
— Так ноги ей раздвинь и посмотри!
— Девка вроде! — чуть позже раздался ответ подручного Жамута.
— Девку не трогайте! Она так дороже сойдёт! — отвлёкся главарь от добычи и сам решил взглянуть.
— Я не понял! Я её поймал! Моя добыча! Ты что это, курдюк дерьмовый, распоряжаешься моим правом?! — заорал ему молодой дурак.
Ой, идиот! Не понимает, что власть теперь у Жамут. Что ему нужен повод. Парень не под ним ходил! Значит, его будет не жалко. Не понимает, что он и будет поводом!
— Понимаешь, есть такое дело, как общак. Девок продадим. Нетронутая дороже выйдет, — примиряюще начал Жамут, положив руку на плечо дурачку.
Дальнейшее, естественно, не было для Лейта неожиданностью. Дага воткнулась в горло расслабленному спокойным тоном парню. Чистка рядов несогласных с его мнением. Поднятие своего статуса. Вожак заботится об общем благе, а этот жадина решил его обесценить.
— Все поняли?! — разорался Жамут. — Главное — общее дело! Своё — потом! Не слишком старайтесь! Мы продадим этих баб и выручим за них хорошие деньги! Если есть ещё не тронутая, то не портите её!
— А как же она? — спросил какой-то тормоз.
Но этот дурак ходит под Жамутом, он его не тронет, по крайней мере сейчас, пока положение его шатко.
— В жопу и на клык! — разорался Жамут. — Мне что, тебя учить, как это делать?! Товар не портите! Это наши деньги!
Девку, по совету старшего, стали потреблять против её воли.
Начинали с трёх человек против одиннадцати. Теперь пятеро против пяти. Два молодых дурака, судя по их блестящим глазам, повелись на речи Жамута. Совсем тоскливо. Так и за остальных вскоре примется, если под него не лягут.
Ну, конечно — долг, дружба, общак, а если копнуть глубже, то страх и восхищение силой у молодых перед старшим. А если ещё глубже, то общак — это личный карман Жамута.
Много ли навоюешь один против девяти, если у тебя нет артефакта, что хлопает и выпускает кусочки металла, которые пробивают доспехи, как иголка тряпку.
* * *
Лейт не был дураком. Он понимал, что сейчас даже Жамут не всё контролирует. Со временем, через день-другой, он полностью вступит в силу, а пока он первый среди равных. Не может остановить процесс, который запустила новая структура отряда. Не может прекратить насилие, хоть ему, наверное, как и Лейту, интереснее считать трофеи и строить планы.
Лейт не стал манкировать и сам поучаствовал в процессе. Зачем ему лишние взгляды и насмешки, что он не мужчина. Он не мальчик, чтобы на такое вестись, но и не дурак, чтобы не понимать, что всё это своего рода общая повинность. В своей компании он бы такой ерундой не занимался. Кто что делает — это их право, но связывать себя общими хрюканьями и стонами он бы не стал.
Сейчас же главное — не выделяться из общих рядов. Сделал дело — и отвалил. Не так и хотелось. Воняет дерьмом из выпущенных кишок, бабы воют, молодёжь зубоскалит и гасит свой страх от боя издевательствами над пленницами, раненые стонут… Тут у любого, кто пожил, не встанет.
Так, поелозил для общего фона, чтобы самому не сдохнуть, как дураку, что заявлял, что целка его. Попыхтел не на ком-то, а на самой высокой. Страхолюдина. Худая, высокая, чистенькая, но слишком длинная. Если баба на полторы головы выше самца, то какое тут удовольствие? Одни комплексы… Хотя Лейт и не знал такого слова.
Впрочем, она всё равно пользовалась популярностью, и вовсе не из-за её роста. Просто она не притворялась. Ну, точнее, притворялась на фоне своих подруг. Так же выла и плакала, но тазом шевелила в такт. Ей нравилось. Просто не хотела перед подругами сойти за шлюху. Уж в чём по жизни разбирался Лейт, так это в шалавах. Жизнь стареющего наёмника учит такие вещи понимать…
* * *
После гибели товарищей из сборного отряда коней осталось с излишком. Лошадь — это не только средство передвижения, но и скотина, за которой надо ухаживать. Пленницы совсем не разбирались в этом, так что пришлось наёмникам самим заботиться о четвероногом наследстве.
Лагерь разбили недалеко от места бойни. Пленниц связали их же верёвками, что
