Душа Бога. Том 1 - Ник Перумов
Впрочем, какая разница? Истинным отцом ему был Учитель, великий Хедин Познавший Тьму, хотя Хаген мальчишкой и звал его «дедом». Кто бы ни породил его, предназначение он исполнит и без этого знания.
Извиваются, ползут по зачарованной равнине исполинские туманные змеи. Чуть подрагивает в руке Голубой меч. За поясом – памятный кинжал Брана Сухой Руки, доставшийся Хагену в последней схватке.
Увидь врага.
Хаген вгляделся.
И увидел.
Они выходили из туманных волн, шеренга за шеренгой, молча и неостановимо накатывались на него, застывшего в полном одиночестве.
Кого тут только не было. Люди и нелюди, великаны, страшилища, звери, монстры. В самом первом ряду скалил зубы волк – обычный волк с виду, невесть как затесавшийся сюда. Оборотень, может?..
Рядом с волком вышагивала странная компания – воины с огромными, выше человеческого роста, луками, на тетивах – стрелы с солнечно светлым оперением; а подле лучников – облачённые не в доспехи, но в смутно знакомые жёлтые свободные плащи.
Ученик Познавшего Тьму сощурился. Давненько, ох давненько не видывал он этих одежд…
И воинов со странными радужными тонкими клинками на длинных древках он не видывал также.
Увидь врага, тан Хаген.
О да, теперь он вспомнил, да и как такое забудешь!
Храмовые стражники и жрецы в лимонно-жёлтых плащах, словно пленивших солнечный свет, – защитники Малого Храма Солнца в Эриваге, в пределах Хранимого Королевства Видрира, что в Восточном Хьёрварде.
Его, Хагена, первый штурм. И воины с радужными клинками – тоже оттуда, из прошлого; они пытались остановить его дружину, когда та, вырвавшись из храма и таща на плечах немалую добычу, пробивалась обратно к побережью, где ждали узкие длинные «драконы».
Только что был взят Хединсей, и они все – молодые, хищные, злые – стояли в самом начале славных дел.
Превеликие силы, сколько ж прошло времени?!.
Волк. Храмовая стража. Жрецы…
Да, теперь он видел. Великий Демогоргон не поскупился, выпустил всех, кого мог. Иных Хаген смутно припоминал, иные были им совершенно забыты; иных упокоил уже не тан Хединсея, но иная его ипостась – лекарь Динтра, поразительно ловко для целителя умевший управляться с боевыми чарами. Прошлого раза каждому из них, видать, показалось мало?
Тан усмехнулся.
– Если это всё, что от меня требуется, то, право же, я способен на большее, великий Дух.
Ответа не последовало, но Хаген на него и не рассчитывал.
Волк… первая жизнь, которую он взял. Где-то тут тогда должны отыскаться и воины ярла Свиора, встретившие свою судьбу от ножа в руке десятилетнего мальчишки…
Третья Сила обожает загадывать загадки, стараясь обойти невесть кем и как наложенные на неё ограничения. Она ничего никогда не говорит впрямую; Закон Равновесия поистине священен. Правда, чего уж держаться за него именно сейчас, когда схлопывалось вообще всё сущее?
– А я неплохо поработал…
На него надвигались сотни и сотни созданий, и Голубой Меч заплясал, словно живой. Здесь достаточно силы, он, Хаген, не допустит ошибки, как с кадавром-подменышем (кстати, изничтожится он сам, когда всё это кончится и истинный Хаген вернётся обратно, или придётся помочь?); но всё-таки, всё-таки…
Что-то сидело холодной льдистой занозой на самом дне сознания, не давая просто кинуться в бой. Третья Сила хотела, чтобы он увидел врага, он увидел множество отправленных им в Серые Пределы, но разве это настоящий враг?
И где тогда тот, с кого всё это началось – тот самый стражник, в потёртом кожаном доспехе с нашитыми бляхами, дышавший злобой и перегаром, тот самый, что походя рубанул мать, цеплявшуюся за мешок с мукой?..
Учитель, Хедин Познавший Тьму, он ведь мог спасти маму. Мог прищёлкнуть пальцами, и все эти дружинники Свиора повалились бы обугленными головешками… стоп, нет, не повалились бы. Тогда ещё действовал закон, запрещавший Истинным Магам прямое убийство смертных. Но всё равно, мог их ослепить, навести морок, мог…
Но не сделал ничего.
Потому что так было нужно.
Потому что Зерно Судьбы уже было извлечено из Шара в зале Замка Всех Древних, и Хедин Познавший Тьму выковывал клинок, сотворяя себе лучшего из всех Учеников.
Цена была неважна.
Даже если это была его, Хагена, мать, родившая его от до сих пор неведомого отца.
Тан сощурился.
Так что же вы задумали, Орёл и Дракон?
Зачем вы шлёте против меня моё собственное прошлое? Какую загадку хотите, чтобы я разрешил?
Освободи себя, хединсейский тан. Сражайся, как бился тогда, едва сделавшись вожаком вольной морской дружины, когда твой «дракон» резал моря, направляясь и к Западному, и к Северному, и к Южному континентам Большого Хьёрварда.
Огромная масса накатывалась на него, не поймёшь, то ли ожившие, то ли мёртвые, на время получившие плоть.
Хаген настойчиво искал глазами его – того самого воина, с которого начал счёт кровью. Первую человеческую жизнь, взятую им.
Ему казалось – стоит заметить, и всё сразу станет ясно, грандиозный замысел Третьей Силы предстанет во всём величии.
Волна врагов всё ближе, ближе, ближе…
Ага! Вот он, бородатый вояка в рогатом шлеме, – лицо его не стёрлось, не было смыто временем. Хаген забыл множество тех, с кем сражался, но этого позабыть так и не смог, даже если бы захотел.
Обычное лицо. Пятна от оспы, это почти у всех, переживших младенчество. Усы и борода, пустоватые глаза – их обладатель не думал, не умел, не мог и не хотел, почему и рубанул, не колеблясь, ухватившуюся за своё добро нищенку.
– Никого не забыли… – пробормотал тан.
Им сражённые здесь. От первого до, наверное, последнего. Едва ли Демогоргону составит много труда собрать их всех на этом поле; круг замыкается, замыкается круг – словно последние штрихи ложатся на исполинскую, необозримую для простого взгляда картину.
Меж тем вперёд выдвигались дугие люди и нелюди, оттирая в задние ряды бородатого воина в рогатом шлеме.
– Э, нет, вот ты-то мне и нужен, – сквозь зубы процедил Хаген.
Увидь врага.
Осознание обожгло, словно удар хлыстом.
Ну конечно! Как он мог не догадаться раньше?!
Замыкающийся круг. Излюбленный трюк вечных сил, змея, кусающая собственный хвост.
Орёл и Дракон строили свою исполинскую фигуру, магическую звезду из судеб и смертей, горя и радостей, побед и поражений; не просто чародейство крови, но нечто куда более сложное.
И едва ли кто-нибудь, кроме разве что Познавшего Тьму, сумел бы разобраться в этом.
Сейчас мы сразимся – и на огромном холсте сущего родится новый мазок, проляжет ещё одна линия. Завершит ли он фигуру, нет ли – кто знает; однако он, Хаген, сделает всё,
