Душа Бога. Том 1 - Ник Перумов
Правда, с перепутыванием у неё едва ли что-то бы вышло – мессир следил за ней с поистине орлиной зоркостью и неослабным вниманием. Висел над плечом серым облаком, хорошо ещё – не дышал в затылок (он, собственно, вообще не дышал).
И, пока пальцы Сильвии, мучительно ноя, выводили жутких уродцев неведомых ей рун (мессир любезно заставлял их проявляться серыми тонкими линиями перед нею), мысли её с завидным упрямством возвращались всё к тому же предмету.
К Хагену Хединсейскому.
Последний Ученик последнего Истинного Мага, ещё не сделавшегося Новым Богом. Вырванный из привычного течения времени; наверняка не бессмертный, но душу его Великой Реке унести к Серым Пределам никак не удавалось.
Суровый, жёсткий, беспощадный к врагам, но готовый миловать поверженного.
И страшно, невероятно одинокий. Одинокий волк, поистине.
О да, она поинтересовалась «приключениями старика Динтры», о которых любили посудачить адептки в Академии, да и просто кумушки Долины. Однако чем больше она выслушивала не отличавшихся разнообразием историй, тем крепче становилось убеждение – Хаген распускал эти слухи едва ли не специально. Нет, конечно, монахом он не был, отнюдь, но и приписываемые ему «победы» с «соблазнениями» требовалось делить самое меньшее на десять.
Хитрый, донельзя хитрый целитель Динтра. Целитель, с равным успехом умеющий и лечить, и убивать. И… получается, что, кроме как на тебя, надеяться мне не на кого. Игнациус силён и, самое главное, хитёр. Он-то не позволит заманить себя в ловушку, тем более основанную на его собственных чарах.
В том, что они делали сейчас, Сильвия разобраться не могла при всём желании и старании. Символы – таких она никогда не встречала; комбинации магических ингредиентов – каких не излагал ни один из трактатов; и она не понимала, как, собственно, будет твориться мессиру Архимагу столь желанное новое тело, «во всём подобное утраченному».
Текущие дела госпожа распорядительница Совета перевалила на всегда готового услужить Джиакомо Семпри. Пусть старается.
Толстяк явно что-то подозревал, но пока что это Сильвию не волновало.
Архимаг Игнациус – вот единственное, что важно.
И Хаген.
В краткие часы сна Сильвия, забываясь, начинала грезить. Она упорно, упрямо, прежде чем смежить усталые веки, представляла себе седого воина в чёрной броне, его жёсткий режущий взгляд и острие клинка у её, Сильвии, горла. Сейчас это уже не казалось унижением, да что там, даже поражением не казалось.
«Ты нужен здесь, тан Хединсея. Ты очень нужен», – повторяла она про себя.
И настала ночь, когда она его увидела.
Когда плотная глухая пелена беспамятства, в которую она проваливалась, едва голова касалась подушки, вдруг лопнула, и Сильвия увидела его.
Тан Хединсея, знакомый воронёный доспех, в руке – обнажённый клинок, тоже знакомый. Над шлемом – серое небо, бессолнечное, словно потолок пещеры в залах мёртвых. По равнине перед ним, подобно чудовищным змеям, ползут пухлые реки туманной мглы; здесь нет ни жизни, ни радости.
Мороз продрал Сильвию по спине, ужас властно толкнул в грудь, словно пытаясь выкинуть из запретного для неё видения; она не поддалась. Вцепилась всем существом, всеми помыслами, не давая картине расточиться и утонуть в волнах беспросветного и беспамятного сна.
Что это за место? Что это за жуткое, мёртвое место, откуда высосаны все жизненные соки? Что там делает хединсейский тан?
Хаген стоял, сощурившись, словно прикидывая, как ловчее развалить от плеча до пояса какого-то незримого для Сильвии врага. Она словно наяву ощутила мокрый холод серых равнин, унылую мглу, влачащуюся без цели и смысла; представила, как не на чужих, на её собственных плечах покрывается капельками влаги воронёная сталь.
Она изо всех сил пыталась дотянуться. Встать рядом, взглянуть в глаза тому, что надвигалось на Хагена из холодной сырой мглы; послать навстречу волну истребительного чёрного пламени, заставить Хаос в конце концов хоть раз послужить ей по-настоящему! Ибо не считать же за службу разогнанных магов Долины!..
Там, в неведомой дали, катились штормовые валы дикой свободной силы.
Сильвия в своём сне могла лишь едва-едва ощутить их мощь, но и этого хватало, чтобы она покрывалась холодным по́том.
Это было совершенно невозможно и неправильно!
Его, Хагена, тана Хединсея, не должно быть там!
«Вернись, – прошептала она вдруг. – Вернись… ко мне».
* * *
Вы привели меня сюда, великие силы, думал Хаген. Мысли обжигали, как обжигает холодное, долго пролежавшее на лютом морозе железо. В нём не осталось огня.
Там, среди ветвей Великого Древа, где они с Мимиром рука об руку заделывали рваную рану в ткани Сущего, остались его огонь и его жизнь.
Хаген помнил, что мёртв, что убит гомункулусом, подменышем; Бран Сухая Рука, слуга Третьей Силы, наконец-то свершил свою месть.
Но что для Орла и Дракона какая-то там телесная гибель, если Демогоргон властвует над Древом, где рождаются новые души?..
Хаген понимал, что эонами работавшее потеряло силу и смысл, сбилось, пожирало само себя. Демоны, хозяйничающие на Древе, – ведь когда-то наверняка они были необходимы, даже полезны, как полезны насекомые в лесу.
Но что-то пошло не так, что-то свело их с ума – и миропорядок покатился под откос. Или нет – сперва миропорядок покатился под откос, и уже потом демоны лишились рассудка…
Сейчас перед ним была затянутая мглой равнина. Туманы поглотили оба воинства, скрылись в серых тучах белый Орёл с золотым Драконом; Хаген остался совершенно один.
Увидь врага, заклинал его Демогоргон. Увидь его.
Что можно увидеть на пустой равнине, с которой словно незримая рука стёрла бесчисленные рати?
Хаген ожидал великой битвы, рек крови и горных цепей из мёртвых тел; это бы он понял, это было бы просто – гигантская гекатомба, магия крови, исполинский жертвенник, напитываемый жизненной силой погибавших; в конце концов, разве не этим занимались бесчисленные Древние или хотя бы тот же Салладорец на Утонувшем Крабе?
Но нет, Дух Познания вместе с братом измыслили нечто более хитрое.
Увидь врага.
Голубой меч привычно и надёжно лежал в ладони.
«Что-то сейчас творится в Долине? – вдруг мелькнуло у тана. – Что там эта девчонка, Сильвия Нагваль, самозваная „распорядительница Совета“»?
Странно. С чего бы мне её вспоминать, эту хитрую и ловкую особу, которой пришлось к тому же изрядно всыпать, приводя в чувство?..
Зачем я о ней думаю, когда и сам уже не среди живых, и Демогоргон призывал увидеть врага?
Врагов у хединсейского тана всегда было множество.
И что значили, кстати, те загадочные слова, что, дескать, «пора исполнить твоё предназначение, судьбу, к какой готовил тебя твой отец»?
Отца Хаген не знал. И Свава,
