Лучший из худших - Дмитрий Николаевич Дашко
Я бросил на дома тоскливый взгляд. Признаюсь, такие мысли появились у меня практически сразу, как только я узнал, что на базе есть женщины, причём некоторые, как та, что чуть не погибла сегодня, довольно красивые. И пусть она была старше меня лет на десять, а то и все пятнадцать, выглядела просто сногсшибательно. Как говорил в таких ситуациях Цыган: я б ей вдул!
И здесь я был с ним согласен процентов на двести. Когда ещё доведётся увидеть вблизи красотку и тем более потрогать!
– Теперь о главном – кормёжке. – Судя по тону, Иванов пытался настроить меня на позитив. – Кормят у нас как на убой. Повара молодцы, стараются. Ананасов в шампанском и рябчиков не обещаю, но еда отменная. Наши нормы – всем нормам нормы! Ну, на выходе, конечно, сухпай, как без него, но опять же не типовой, а созданный специально под боевые условия. В общем, жрательно.
– Жрательно – это хорошо!
Стоило мне только это произнести, как тут же заурчал желудок, что не укрылось от внимания фельдфебеля.
– Сейчас заселю тебя, и можно сходить в столовку. Тем более ты у нас практически герой, заслужил внеочередной приём пищи.
Заселение прошло в штатном режиме. Действительно, казарма больше напоминала студенческую общагу, чем воинское учреждение. Комнатки были хоть маленькие и типовые, но вполне комфортные. В принципе, жить можно.
На вопрос, где мой сосед, Иванов ответил, что тот на боевом выходе, вернётся через пару недель.
– И часто тут бывают боевые выходы? – заинтересовался я.
– Почитай каждый день. Яйцеголовым на одном месте не сидится, подавай им всё новую информацию. Постоянно по всей округе лазим. Но ты пока зелёный, тебя вот так, из огня да в полымя, слишком рискованно.
Загрузив меня кучей всякой информации, Иванов ушёл. А я минут десять посидел в комнате, чтобы свыкнуться с новым жилищем, разложил невеликий скарб по полочкам и ящичкам шкафа и потопал в столовку. Война, как говорится, войной, а обед по расписанию. А если ещё и вне его допом, так совсем замечательно.
Очереди в столовке не было. Я взял поднос и встал на раздачу. Выбор блюд оказался значительно лучше, чем в учебке: одних супов насчитал с полдюжины. Взял себе тарелку густого борща со сметаной, печёный картофель с мясом, на третье кофе и булочки с корицей. Пахли они умопомрачительно, хотя, возможно, это моё обоняние так обострилось за время службы в армии, как и восприятие цветов. Раньше спокойно реагировал, а теперь всё, что отличается от защитного, повергает в своеобразный культурный шок, аж по мозгам долбит.
Чуть погодя рискнул сходить на раздачу ещё разок и притащил солидный шарик мороженого, щедро политый клюквенным сиропом. Сочетание сладкого и кислого – м-м-м, лучше не придумаешь! И вроде каких-то пару часов назад я даже не верил, что останусь хотя бы живым, не то что здоровым, а сейчас меня охватило чувство покоя и умиротворения.
Правда, и то и другое улетучилось, когда я вспомнил о судьбе погибших парней, о смерти поручика. Такие вещи творятся здесь сплошь и рядом, каждый божий день.
Иванов сказал, что хоронить на территории «Объекта-13» не принято, тела мёртвых отправляют в цинковых гробах на Большую землю. Впрочем, бывало и такое, когда хоронить, собственно, было нечего. В таких случаях проводилась ритуальная церемония.
М-да, от хорошего настроения теперь не осталось ни следа. С удовольствием бы хряпнул стопку-другую, но на базе царил строгий сухой закон, он касался даже яйцеголовых.
Помяни, как говорится. Рядом появился мужчина в белом халате, накинутом поверх классического костюма.
– Здравствуйте!
Я поднял на него взгляд.
– И вам не хворать.
– Простите, ваша фамилия Ланской?
Я кивнул.
Мужчина радостно просиял.
– Отлично. Я так и понял. Я заходил в казарму, и мне сказали, что вы отправились на обед. Позвольте представиться: Черкасов… из тех самых…
Хоть я и не понял, о каких тех самых речь, но сделал вид, что приятно удивлён.
– Позвольте подсесть к вам.
Не дожидаясь моего согласия, он опустился на соседний стул. Подноса при нём не было, так что я сделал вывод, что господин Черкасов, кем бы он ни был, явился просто по мою душу. Осталось лишь узнать, на кой ляд она ему понадобилась.
– Елизавета Васильевна пришла в себя и попросила разыскать своего спасителя.
Видя мой абсолютно непонимающий взгляд, учёный снизошёл до пояснения:
– Это моя коллега, сотрудник лаборатории. Она находилась с вами в одной машине, когда всё произошло. В общем, она полагает, что вы спасли ей жизнь, и хочет с вами встретиться.
– Кхм… – В горле у меня запершило. И тут до меня дошло, кого имеет в виду этот господин в белом халате. – Надеюсь, с ней всё в порядке?
– Благодаря вам Елизавета Васильевна, можно сказать, легко отделалась. А вот её непосредственный руководитель, большой учёный господин Курбатов, увы, скончался. Такая потеря для науки, – печально произнёс Черкасов.
– Мне очень жаль, – только и нашёл, что ответить, я.
– Его смерть – большая утрата для всех нас, – проговорил собеседник и тут же спохватился: – Да, Елизавета Васильевна хочет увидеть вас, чтобы сказать спасибо. Она в настоящее время находится в госпитале. Палата номер пять.
– Хорошо, что не шесть, – сказал я.
Черкасов посмотрел на меня с удивлением. Всё ясно, с творчеством Чехова тут незнакомы, мог бы догадаться сразу.
– Не обращайте внимания, – попросил я. – Так, вырвалось не к месту. А к Елизавете Васильевне точно можно зайти? Врачи не будут возражать?
– Не переживайте, проблем у вас не возникнет, – пообещал учёный.
Он посмотрел на часы, извинился и ушёл.
Поскольку Иванов сказал, что до вечерней поверки я совершенно свободен, мысль навестить раненую показалась мне не такой уж плохой. Правда, идти с пустыми руками было не комильфо. Деньги бабушки и дедушки так и не успели потратиться, так что по пути я заскочил в «чипок» и купил коробку шоколадных конфет. Надеюсь, не получу ими по башке от медперсонала.
Госпиталь – он и в Африке госпиталь. Всегда тянет держаться от таких учреждений как можно дальше. В пустом коридоре пахло лекарствами и хлоркой. Отделений тут не было, так что
