Изгой - Андрей Никонов
Поэтому он предпочел внушение – то вводя Волкову в состояние сонного паралича, то снова погружая в глубокий сон, он рассказывал ей, как они вместе захватили эту яхту, отбили у похитителей. Чувство ужаса от отказывающегося подчиняться тела не давало сознанию сосредоточиться на истинных воспоминаниях, реальные события вплетались в выдуманный сюжет, он повторял одно и то же снова и снова в разных вариациях, чтобы детектив, когда очнется, сама выбрала правду и отделила ее от вымысла. А заодно даже не пыталась бы вспомнить, что в действительности произошло.
Пяти часов хватило, чтобы информация закрепилась в чужой голове. На то, чтобы Волкову подлечить до такого состояния, которое не будет вызывать особых вопросов, ушло двое суток. После этого Павел включил автопилот и ввел точку назначения – Ньюпорт.
До Параизу оставалось два часа неспешного хода, когда яхта чуть изменила курс. На панели зажглось сообщение, требовавшее какой-то код для возобновления режима маскировки, но почти сразу же пропало.
Без браслета Павлу на землях протекторатов делать было нечего – досмотровый патруль со сканером проводит его из порта в местную Службу контроля, а оттуда с большой вероятностью он уже не выйдет. Можно было затаиться на Свободных землях, но тоже ненадолго. На месяц-два, и этого времени Веласкесу должно было хватить.
Он взял чип, который нашел в штурманской рубке, тот лежал на видном месте, и ввел в него свои данные, теперь яхта принадлежала ему. Видимо, судно готовили к продаже, и старый владелец отправил вместе с охотниками документы. Или это был приз лучшему из них. Поскольку Настя большую часть действия проспала, а других выживших не было, Веласкес назначил лучшим себя.
Подготовив данные в Морской реестр и оставив инструкции для портовой команды, Павел уселся в кресло штурмана и откинулся назад, похлопывая рукой по неактивной панели управления – от старого владельца осталась заставка, белая семиконечная звезда, заключенная в круг, на густо-синем фоне. В Ньюпорте яхтой займутся, электронику перепрошьют и сделают привязку к новому владельцу.
* * *
– Ты можешь объяснить мне, как твой перстень попал к Перейра? – Эйтор Гомеш выложил перед отцом кольцо, а рядом положил фотографию. – Ты же говорил, что потерял его много лет назад.
– Двадцать два, – хрипло сказал Матеуш. – Что еще нашли?
– Одного убийцу со Свободных территорий, разрешение на пребывание закончилось вчера. Сейчас выясняем, с какой бандой он был связан. Те, кто это сделал, точно не люди наших друзей с побережья? И почему ты так смотришь на это фото, будто призрак увидел?
– У людей с побережья сейчас много проблем, не думаю, что они вмешались. А это – мать Паулу.
– Что? – Эйтор покраснел, воспоминания о сводном брате до сих пор приводили его в ярость. – Ты говорил, что она исчезла. Что это была какая-то проститутка, случайное знакомство, подкидыш в приюте.
– Утонула. Помнишь, тебе тогда было лет семнадцать? Яхту взорвали, меня выловили спасатели, и Рафаэля вместе со мной.
– Да, тогда все каналы это показывали.
– Айрин. Ее так звали, она была со мной на яхте. На ее яхте. Охранник видел это, но ничего не сказал, ему заплатили, а потом он утонул на рыбалке, к этому я отношения не имею. Оставались записи, полиция их особо не смотрела, обычное покушение.
– А Паулу?
– Она действительно оставила его в приюте, это не удивительно, из Айрин получилась бы отвратительная мать. Так вот, перстень тогда и утонул. А эту фотографию Перейра мне передал недавно, ее нашли в доме одного репортера. Погоди.
Матеуш встал, вышел, через минуту вернулся с точно такой же фотографией.
– Вот она.
Эйтор долго сравнивал оба изображения. Скорее для того, чтобы унять волнение. Гомеш-старший его не торопил.
– И что все это значит?
– Не знаю, – Матеуш вздохнул. – Но думаю, кому-то очень хочется напомнить мне о том, что случилось.
– Мири в курсе?
– Нет. Она ничего не должна знать, это только мое дело, точнее, уже наше с тобой. Если кто-то подбирается ко мне, я буду готов, и ты готовься, после убийства Перейры ты – новый капитан полиции Сидаже Алта.
* * *
Молчун ждал, что семья Гальяцци пришлет своего человека, чтобы заменить Карпова, об этом ему намекнули, когда отдавали приказ передать Павла людям с побережья. Так что он очень удивился, когда обнаружил в кресле бывшего шефа Лидию. Та сидела в нем совсем не как гость.
– Проходи, Карл, – низкий голос Лидии завораживал. К тому же Молчуна здесь никто так никогда не называл.
Фишер сидел на своем привычном месте, уткнувшись в бумаги, словно происходящее вокруг его не касалось.
– Что с последним заданием Карпова? – Лидия достала кусочек пластика, положила перед собой.
Молчун пожал плечами. Неоднозначные вопросы он не любил, его ответы всегда были конкретными. Жив или мертв.
– Веласкес жив? – уточнила женщина.
Ее собеседник снова пожал плечами, он действительно не знал, жив ли Веласкес.
– Не важно, дело прошлое. – Лидия пододвинула Молчуну кусочек пластика, тот приложил его к своему телефону.
На счете появились сто тысяч реалов.
– Это премия, – уточнила Лидия. – Оплату получишь отдельно. Теперь твой шеф – я. А это твоя новая цель, постарайся сделать все в ближайшие дни.
И пододвинула к нему лист одноразовой бумаги. Молчуну редко давали такие подробные указания: здесь было сказано, где, когда и как он должен убить человека по имени Виктор Абернати.
Молчун для уверенности посмотрел на Фишера, тот утвердительно кивнул – Джакомо Гальяцци был в курсе того, что власть поменялась, и решил не вмешиваться. Лидия, увидев это, усмехнулась, но ничего не сказала.
* * *
Когда Сэм с торжествующим видом уселся перед Маккензи-старшим, тот улыбнулся. Просто потому, что любил своего сына и всегда рад был его видеть.
– Яхта появилась? – спросил генерал.
– Да, – младший Маккензи немного сник, – ты узнал?
– Конечно, я держу это дело на контроле. Как только яхта вошла в зону устойчивого приема и отключила маскировку, ее вели маяки. Место приписки – Ньюпорт, новый владелец уже подал документы на регистрацию. Значит, яхту продали?
– Павел Веласкес, – словно смакуя это имя, произнес Сэм. – Как думаешь, он замешан?
– Конечно. Обычный репортер, у которого откуда-то появились четыреста пятьдесят тысяч на яхту; поверь старику, этот парень по уши в дерьме. – Маккензи вздохнул. – Только навряд ли ты получишь от него
