Ерофей Трофимов - Орден Черного солнца

Рассмеявшись в ответ, боец хлопнул его по плечу, подталкивая к указанной машине. Поправив лямку висевшего на плече старого рюкзака, Алексей решительно подошел к указанному джипу и, недолго думая, постучал согнутым указательным пальцем в тонированное заднее стекло. С тихим жужжанием стекло опустилось, и на Алексея пытливо уставились внимательные серые глаза.

Потом дверь распахнулась, и приятный тенор пригласил:

– Садитесь, Алексей Егорович. Разговор у нас с вами долгий будет.

– А отложить это мероприятие на завтра никак нельзя? – вздохнул парень.

– Не хотите разговаривать? – с интересом спросил директор конторы.

– Дело не в этом. Я вторые сутки на ногах. Да и помыться бы не мешает, а то воняю так, что потом машину не проветрите. Домой бы мне. Маму успокоить надо, – пустил в ход Алексей самый весомый аргумент.

– Садитесь. Мы вас отвезем. А пока едем, вы мне все и расскажете. Скажем так, не вдаваясь в особые подробности, – улыбнулся Патронов.

– Ну, я вас предупредил, – усмехнулся Алексей, решительно распахивая переднюю дверцу джипа.

Сидевший там охранник нехотя вылез из машины и, бросив на парня оценивающий взгляд, быстро подошел к машине сопровождения. Усевшись на сиденье, Алексей пристроил в ногах свой рюкзак и, захлопнув дверцу, через плечо покосился на Патронова.

– Не очень быстро, Витя, – негромко скомандовал директор, обращаясь к водителю.

Кивнув, худощавый, жилистый водитель запустил двигатель, и джип не спеша покатился к выезду с аэродрома.

– Чего молчите, Алексей Егорович? – спросил у парня Патронов.

– Думаю, с чего начинать, – улыбнулся Алексей.

– С того, как все началось. До того момента, когда ваша группа вышла на место, нам все известно. А вот потом…

Кивнув, Алексей негромко заговорил:

– Все проблемы начались с того, что однажды ночью я нашел возле лагеря мальчишку со сломанной ногой…

Он говорил всю дорогу. Патронов слушал рассказ, не задавая ни одного вопроса. Только услышав название фашистского ордена, он вздрогнул и удивленно покосился на водителя. Сидевший вполоборота Алексей заметил его реакцию, понимающе улыбнулся и принялся пояснять, откуда стали известны такие подробности.

При ссылке на имя знаменитого профессора, Патронов удивленно покачал головой и, опершись рукой на подлокотник сиденья, спросил:

– Ты уверен, что он сказал именно так?

– Уверен. Впрочем, вы можете у него и сами спросить. Слава богу, я его живым оттуда вытащил.

– Спросим. Продолжай, – решительно приказал Патронов.

Рассказ занял почти все время дороги до дома Алексея. Дослушав до конца, Патронов задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику и, посмотрев на парня, спросил:

– Как считаешь, почему тебе удалось их вытащить?

– Похоже, этот вопрос всех интересует больше, чем судьба самих пленников, – неожиданно усмехнулся Алексей. – Да повезло мне просто. Откровенно, нагло повезло.

– В чем? – тут же задал следующий вопрос Патронов.

– В том, что эти вояки за долгое время бездействия из бойцов превратились в вертухаев. Не было у них подобных столкновений. Воевать не с кем было. Да и нахальства такого с моей стороны они не ожидали.

– А в чем нахальство-то? – не понял Патронов.

– В том, что один человек целому ордену войну объявил. Забыли, сволочи, как наши партизаны их на оккупированной территории гасили.

От такого ответа Патронов громко, от души расхохотался. Утерев набежавшие от смеха слезы, он выглянул в окно и, убедившись, что машина уже несколько минут стоит у нужного подъезда, с улыбкой сказал:

– Ладно, сержант, сегодня отдыхайте. А вот завтра, к двенадцати, будьте готовы. За вами машина придет. И учтите, разговор у нас будет долгий, а главное, очень подробный.

– Кто бы сомневался, – буркнул в ответ Алексей, распахивая дверцу. – Думаю, заграницы мне после этой истории как своих ушей не видать.

– С чего такой пессимизм? – с интересом спросил Патронов.

– А у нас в стране всю жизнь так. Прав, виноват – не важно. Раз уж засветился, то, для общего спокойствия чиновников, лучше не пущать, – усмехнулся Алексей, закидывая рюкзак на плечо.

Не дожидаясь ответа Патронова, он захлопнул дверцу и, в несколько широких шагов, скрылся за дверью подъезда. С интересом проводив его взглядом, Патронов коротко приказал:

– В контору, – и откинувшись на спинку сидения, спросил: – Как тебе этот нахаленок, Витя?

– Наглый больно, – фыркнул водитель.

– Не наглый, а смелый, – наставительно поправил его Патронов. – И смелость его основана на осознании того, что действовал он сообразно обстановке и на знании наших современных реалий. Слышал, как он сказал? Для общего спокойствия чиновников. Согласись, не самое приятное отношение к власти. А самое неприятное, что так думают очень многие. Ладно. Доведем дело до конца, а там видно будет.

Поднявшись на четвертый этаж, Алексей остановился перед такой знакомой, обитой старым черным дерматином дверью и, собравшись с духом, нажал на кнопку допотопного звонка. Послышались легкие шаги, и дверь распахнулась. Много раз Алексей пытался объяснить матери, что нельзя открывать дверь не спросив, кто пришел, что спокойные времена давно миновали, и наркоманы врываются в дома, не глядя на финансовое состояние хозяев. Но все было бесполезно.

Замерев на пороге, мать Алексея, усталая, пожилая женщина, постаревшая раньше времени от бесконечной работы и беспокойства за сына, смотрела на него огромными, полными слез глазами, беззвучно шепча:

– Сыночек, милый, вернулся!

Бросив рюкзак прямо на пол прихожей, Алексей быстро прижал ее к себе и, уткнувшись носом в седую макушку, прошептал:

– А куда я от тебя денусь, мамка?

– Господи, вернулся, – всхлипнула мать, обнимая его за пояс.

Выше ей было просто не дотянуться. Осторожно приподняв ее, Алексей внес мать в квартиру и, захлопнув ногой дверь, быстро осмотрелся. Убедившись, что дома ничего не изменилось, парень еще раз поцеловал мать в щеку и, скинув грязную ветровку, улыбнулся:

– Мам, дай полотенце. Мне помыться срочно надо, а то воняю хуже весеннего козла.

Охнув, женщина кинулась к шкафу. Сбросив обувь, Алексей прошел к себе в комнату и, развязав горловину старого рюкзака, вывалил его содержимое прямо на старенький палас. Среди грязных рубашек, различных походных мелочей вдруг с громким стуком выпали кривой бадик, пистолет и две обоймы с патронами. Удивленно посмотрев на оружие, парень поднял пистолет и, покачав его на ладони, растерянно проворчал: