Алексей Гридин - Только хорошие умирают молодыми
Он тяжело вздохнул.
Флейтист терпеливо ждал, стараясь не беспокоить поврежденной лапы.
— Хорошо, — решился наконец Олег. — Сколько времени нужно вам на сборы? Флейтист, ты сам говорил, что сегодня время — это жизни. Так что сам понимаешь — действовать нужно быстро.
Крыс задумался.
— Знаешь, — сказал он наконец. — Завтра рано утром. Сейчас уже поздно. К тому же и вам, и нам нужно будет приготовиться.
— Завтра утром, — согласился Музыкант. — В шесть часов. А встретимся мы… Ты знаешь, где проспект Мира?
Глава 18
ИСХОД
Утро было темным и холодным. Прошлым вечером солнце вырвалось из-за туч и принялось изо всех своих апрельских силенок растапливать снег, а за ночь все опять замерзло. Было скользко, и Олег, пробираясь к проспекту Мира, пару раз чуть не упал. «Обидно было бы, — со злостью подумал он, — сломать ногу. Вот это был бы подарочек судьбы. Хотя Флейтист, наверное, списал бы все на своего крысиного бога. Или… Крысиный бог над людьми не властен?»
Музыкант пришел не первым. На месте встречи уже был Доцент. Увидев Олега, нахмурился.
— Ну, ты герой, — неодобрительно проворчал он. — Эти двое, которых вы вчера с Батюшкой отмутузили, явились потом прямиком в Штаб. Хорошо, у них ума хватило пойти сразу ко мне, а не к Вась-Палычу. Ну, я им популярно объяснил, где они были неправы, даже извинился. Пообещал кое-что.
Он невесело усмехнулся.
— Да я их пальцем не тронул, — буркнул Олег.
Снайпер не выспался, от усталости резало глаза, и было у него ощущение, что пользы от него такого, какой он сейчас, немногим больше нуля.
— Да? — удивленно приподнял бровь Доцент. — А мне они рассказали целую сагу, как сначала они одолевали, а потом ты начал бормотать что-то типа заклинания, и тут же у них руки-ноги отнялись.
Спорить Олегу не хотелось. Он просто покрутил пальцем у виска. Доцент его понял. Еле слышно усмехнулся.
Кроме Доцента, на месте встречи был и Стасик. Как и обещал, пришел он не один.
За спиной Стасика стояли четверо: трое парней и девчонка. Белобрысый здоровяк, гибкий и смуглый парнишка, наверняка носивший фамилию Ким, Цой или Пак, слегка сутулый очкарик и тощая рыжая пацанка с задорно торчащими косичками. Каждому на вид — не больше шестнадцати лет. У каждого — на плече автомат.
— Молодцы, — уважительно сказал Музыкант. — Оружие-то где взяли? Вам вроде еще не полагается.
— Делов-то, — отозвался Стасик. — Такая жизнь, Музыкант. Оружие проще добыть, чем букет цветов.
Он покосился на девушку, которая едва заметно улыбнулась, и в этот миг Олег отчетливо представил себе, как парень ночью, обходя посты, пробирается в порубежье и идет к той самой клумбе астр, у которой снайпер впервые схватился один на один с Флейтистом. А почему, собственно, нет? Кажется, Стасик вполне мог бы решиться. Улыбка рыжей чертовки наверняка того стоила. Может быть, и не только улыбка.
— Ты бы хоть представил нас, Панк. — Белобрысый коротко ткнул Стасика кулаком в бок.
Тот хмыкнул, потер ушибленное место, а Олег подумал: ясненько, Панк — это коротко от Панкеева. Ну-ка, ну-ка, послушаем, как у них с фантазией.
— Это Бык. — Стасик показал на толкнувшего его здоровяка. — Вот этот, — он указал на смуглого, — Цой.
Ага, мысленно хмыкнул Музыкант, угадал.
— Этот, который в очках, — это Ботан. Сокращенно от Ботаника. Типа, умный потому что. А она — Мара.
— Потому что Марья, — тоном, который нельзя было назвать иначе как хамоватым, пояснила рыжая, — Марья, а не Машка. Понятно?
Снайпер на всякий случай кивнул, соглашаясь, хотя не был уверен, кому адресованы эти слова: ему или парням из ее компании, которые все-таки продолжали звать ее Машкой.
Один за другим на проспект Мира подтягивались другие заговорщики. Пришел Кравченко, привел с собой вчерашнего умного Эдика и еще двух незнакомых Олегу людей. Коротко объяснил, что они будут прикрывать движение Музыканта и крыс по одному из маршрутов, где могут возникнуть осложнения либо с патрулями, либо с просочившимися сквозь дырявую линию фронта тварями — все-таки войну еще никто не останавливал.
Пришел Тайлаков, с утра злой, угрюмый и сам на себя не похожий. Если Олег урвал часа четыре сна, то по Сережке видно было, что он вообще не спал. Ну, хоть кому-то хуже, чем мне, позлорадствовал снайпер и тут же сам себя одернул.
Иришка, дежурившая сегодня в госпитале, пришла последней. Торопливо обняла Олега, чмокнула в щеку.
Он улыбнулся ей глазами — все в порядке?
Какое уж тут в порядке, так же едва заметно для окружающих улыбнулась она ему. Уже никогда ничего в порядке не будет, но… Делаем свое дело, Музыкант. Делаем свое дело, нам больше ничего не остается.
Подтянулись еще несколько человек, которых подключили к делу Доцент и Кравченко. Штабист неслышно раздавал указания, люди исчезали так же быстро, как приходили, отправляясь по намеченным для них местам и маршрутам. Олег мысленно позавидовал Доценту. Что-что, а руководить людьми тот умел: никаких лишних вопросов, все только по делу.
Стрелки часов торопились отметить шесть часов утра.
Не было только крыс.
— Может быть, не придут? — с надеждой в голосе спросил Сережка Тайлаков.
— Как же, — фыркнула Иришка. — Надейся! Такой большой, а в сказки веришь.
— А что? — вдруг сказал Кравченко. — Ну на самом деле, может ведь быть миллион причин, почему они не пришли. И не придут. Эту тварь с флейтой мог кто-нибудь подстрелить. Могло выйти так, что они не договорились между собой. Передумали. Вляпались в засаду наших. Решили попытаться провернуть все сами. И так далее. А? Что скажешь, Олег?
Музыкант не ответил, только зло мотнул головой. За последние сутки он слишком устал, и ему уже было все равно, придет ли Флейтист. Чего ему на самом деле хотелось — так это завалиться сейчас в теплую постель, обнять любимую женщину, притянуть ее к себе и бесхитростно уснуть часов на двенадцать. Можно больше. Однако он своим потаенным, не ведомым никому чувством знал, что Флейтист жив. Знал, что ничто не изменилось. Что именно сейчас, вот в это мгновение, вереница крыс во главе с Флейтистом пробирается по порубежью. И они уже близко. Очень близко. В считаных минутах пути. Поговорить с ним мысленно не удавалось, но в том, что они вот-вот появятся, снайпер был абсолютно уверен.
— Что он скажет? — усмехнулся Доцент. — Если бы идея накрылась медным тазиком, он бы нас предупредил. Так ведь? Ну, молчи, молчи, молчун. Я свое дело сделал — дал вам всю информацию, которая вам пригодится. Дальше — ваша забота. И помни, Олег: провалите затею — многим хорошим людям будет плохо.
Я понимаю, хотел сказать Музыкант. «Я очень хорошо понимаю» — вот что вертелось у него на языке. Я постараюсь, чтобы все кончилось как можно быстрее и как можно лучше…
Но он не сказал ничего, потому что кто-то из вглядывавшихся в даль бойцов, пришедших с Доцентом, громко сказал:
— Вот они!
Крыс едва можно было разглядеть в неверном тусклом свете апрельского утра. В затопившей мир серости они лишь самую чуточку выделялись более темными пятнами, одно за другим выскальзывавшими к напряженно поджидавшим их людям. Флейтист вроде бы не обманул. Крупных особей среди появившихся было не так уж много — навскидку Музыкант мог сказать, что их от силы два десятка. Зато крысенышей было существенно больше. Они шли неожиданно тихо, не издавая ни единого писка, настороженно косясь на вооруженных людей черными бусинками глаз. Да и у взрослых крыс усы опасливо топорщились. Но оружия видно не было ни у одной из них. Зато рюкзаки на спинах крыс наводили на мысль о фантасмагорическом туристическом походе. Ровно до тех пор, пока взгляд не переходил на крохотных крысят с аккуратно подогнанными детскими рюкзачками. Рюкзачки, разумеется, были человеческого производства, набитые туго-туго, до последнего кармана и клапана.
Флейтист шагнул навстречу Музыканту.
— Мы пришли, — сказал он. — Все, как договаривались.
— Конечно.
Музыкант отошел в сторону, позволяя веренице крыс пройти мимо.
— Дальше до самой реки нет ни одного поста. Только быстрее, ради бога, — сказал им в спину Доцент.
— Хорошо, — отозвался Олег. — Ну что? За мной.
Крыса повернулась к сородичам, обменялась тонким попискиванием. Серые твари дружно двинулись вперед.
Олег вел крыс хитрым маршрутом, продуманным настолько, насколько это вообще можно было сделать за такое короткое время. Они петляли по узким переулкам, срезали через заброшенные дворы, бегом пересекали пустыри, жались к стенам и прятались в тень. Иногда им приходилось перелезать через заборы, что, как выяснилось, для серых тварей было досадной проблемой. Порой — ныряли под землю, и здесь уже люди чувствовали себя не в своей тарелке.
С Олегом шли Стасик со всей компанией, а также трое гвардейцев Доцента. Тот самолично представил их Музыканту и побожился, что, мол, люди верные, ни слова поперек не скажут, сделают все, что велит им Доцент, а в его отсутствие будут слушаться глухого снайпера, как самого Господа Бога. Пока что обещания штабиста сбывались: гвардейцы, правда, неприязненно косились и на крыс, и на самого Музыканта, но в споры действительно не вступали, шли туда, куда говорил Олег. Стасик и его ребята, само собой, Олега не просто слушались — они буквально на лету ловили каждое его слово, и вообще было похоже, что даже хамоватая Марья, прикажи ей Музыкант сделать какую-нибудь глупость, выполнит все не задумываясь и прибежит с докладом.
