Кирилл Алейников - Тени прошлого
Техногенный лабиринт Виктории не кончался никогда и нигде, но попасть из одной точки этого лабиринта в другую было вполне возможно. Вскоре флаер вылетел на освещенную светом костров площадку метров семидесяти в поперечнике. На площадке находилось несколько десятков изрядно потрепанных моноциклов, горы бумажного, металлического и пластикового мусора, бочки с пылающим в них огнём. И люди.
Банда.
На дальней стороне площадки у сложной конструкции из длинных чугунных балок шестеро мужчин насиловали трёх девушек. Каждой девушке было не больше пятнадцати лет; они вырывались, визжали и рыдали, но насильники только грубо матерились и продолжали свое грязное дело. Другие бандиты занимались кто чем. Два парня возились у моноциклов, что-то в них ремонтируя. Шумная компания среди горящих бочек пила спиртное. На импровизированной кровати из каких-то тряпок парочка несовершеннолетних занималась сексом; не грубым и насильственным, а нежным и ласковым. Ещё несколько человек бродило по площадке между куч мусора.
«Полумесяц» залил пространство вокруг ярким электрическим светом и остановился в центре площадки, неподвижно зависнув в полуметре над землей. Люди тут же перестали заниматься своими делами и повскакивали на ноги. Многие схватились за оружие.
— Это Полиция, — прогремел усиленный и измененный репродукторами голос пилота, похожий на сухой металлический тембр робота. — Всем оставаться на местах. Повторяю, всем оставаться на местах.
Полицейские отключили предохранители и приготовились к возможному бою. Пилот стал вызывать подкрепление, чтобы увести всю банду в участок, но вдруг Шон ткнул пальцем вперед и крикнул:
— Берегись!
Со стороны импровизированного ложа на флаер летел пущенный из ракетницы реактивный снаряд. Его прямое попадание уничтожило защитное силовое поле и полностью лишило машину энергии. «Полумесяц» подпрыгнул и отлетел назад, после чего рухнул наземь.
— Ядрена мать, уходим! — крикнул кто-то из сидевших сзади полицейских, когда второй снаряд с шипением устремился в сторону флаера. Полицейские открыли двери и как можно дальше отпрыгнули от машины, в которую тут же попал заряд. Раздался оглушительный взрыв, потрясший твердый асфальтобетон. Двоих патрульных ранило, и они тяжко застонали, корчась от боли. Третий трясущейся рукой выхватил с наплечной клеммы автомат и открыл беглый неприцельный огонь по бандитам, крича в шлемофон:
— Это сорок девятый! Срочно требуется подкрепление! Это сорок девятый! Срочно требуется…
Окончить фразу он не успел, потому что пущенные сразу из нескольких винтовок пули пронзили и его шлем, и его голову. Бандиты подбежали к раненым полицейским и обезоружили их. Высокий чернокожий амбал с наголо выбритой головой — скорее всего предводитель банды — уверенно подошел сначала к одному патрульному и пристрелил его в упор, а затем сделал то же самое и с другим. Наконец он направился к Шону.
Даско от страха не сразу сообразил, что лежит абсолютно безоружный. Должно быть, когда он выпрыгнул из флаера, то оставил там автомат. Чернокожий амбал навис словно туча над полицейским, направил ему в лицо дуло огромного дробовика и широко улыбнулся белоснежными зубами.
— Ну что, господин легавый, попались? — добрым голосом спросил он и стянул с Шона шлем. Большие, полные страха глаза встретились с уверенным и сильным взглядом.
— О! Юный солдатик! — деланно удивился бандит. — Бравый искатель приключений! Ну как, нравится приключеньице-то?
Шон часто дышал и неотрывно смотрел амбалу в глаза.
— Ты, приятель, в дерьме по самые уши, — сообщил чернокожий бандит, — Так что даже не думай, что выкарабкаешься.
Двое здоровенных мужиков, ростом чуть уступающих предводителю, схватили Даско за руки и поволокли туда, где с шумом распивали спиртное. Шон сильно ударился головой о поваленную балку, когда его бросили в центр освещенного кострами пятна, но не почувствовал боли. Здоровяк-предводитель уселся рядом на корточках и спросил:
— Вот скажи мне, полицейский, на кой черт твои напарники лишили себя жизни?
— Их убили, — дрожащим голосом ответил Шон.
— Да, я их пристрелил, — кивнул головой бандит, — Тем самым лишь поставив точку. Но какого черта вы прилетели сюда и стали приказывать? Вы преступников ищите?
— Мы услышали женские крики, — опять неуверенно и сухо ответил Шон. — Здесь произошел акт насилия.
— Ты имеешь ввиду тех трёх шлюшек? — кивнул с улыбкой в сторону осоловевших от слёз девушек чернокожий. — Хочешь сказать, что твои напарники подохли из-за развратных малолетних шлюх?
Даско с трудом проглотил плотный и холодный ком, застрявший в горле, но смолчал. Бандит укоризненно покачал головой и горько вздохнул:
— Знаешь, почему я ненавижу вас, легавых? Вы делите людей на тех, кого ст*ит защищать и на тех, кого не ст*ит. Вы поспешили на помощь, думая, что три девочки поздно возвращались домой от подружек и попались в грязные лапы ночных бандитов. Но если бы вы знали, что эти милые девочки со смазливыми личиками на самом деле проститутки, наркоманки и грабительницы, полетели бы быстрее ветра спасать их?
— Они граждане…, - начал Шон, но амбал резко перебил его.
— Черта с два они граждане! Как и я, и мои друзья. Вы решили, что можете ставить людей вне закона! Вы и ваши сраные чиновники. Делите людей на сорта, как какие-нибудь помидоры.
— Они граждане Венеры. Их защищает Закон, — всё же окончил свою фразу полицейский.
— А меня? Меня твой закон защищает? — округлил глаза чернокожий.
— Ты преступник, — осмелел Шон. Он решил, что живым всё равно не останется, и гордость воспряла в нём. Правильно ли выставлять свою гордость на показ именно сейчас, или неправильно — полицейский не задумывался.
— Позволь мне сказать кое-что, приятель. Знаешь, кем я был раньше? Инженером на заводе по строительству киборгов. Я своими руками клепал сложнейшие вещи, чтобы те служили толстожопым говенным засранцам, — указал бандит пальцем вверх. — А однажды я создал киборга, который может производить себе подобных без помощи человека. Я полностью автоматизировал процесс, понимаешь? И стал не нужен системе. Меня и многих других просто уволили, выгнали с работы. Выкинули за ненадобностью.
Чернокожий амбал распалился и отчаянно жестикулировал, громко выговаривая слова и брызгая слюной.
— Сделали это те засранцы, на которых я работал. И на которых работаешь ты. Куда мне оставалось податься? — развел руками бандит.
— Вы совершаете преступления, — стоял на своем полицейский.
— Потому что изначально было совершено преступление против нас, — продолжил бандит. — Нас выкинули. И теперь боятся, ведь мы сильнее. Мы избавились от навязанной нам морали и обрели новые ценности. Мы стали более свободными в своих поступках, а значит и более сильными. Да, мы преступники, как вам кажется. Но с нашей точки зрения преступники как раз вы. Преступно ваше общество, система, которая породила столько разногласий и проблем.
Он уперся руками в колени и поднялся.
— Мы с тобой враги, полицейский, потому что по разному относимся к человеческой жизни, живем разными принципами и разной моралью. За свои тридцать четыре года я хорошо усвоил одну вещь: раздави своего врага, убей его, иначе когда-нибудь он раздавит и убьет тебя.
Бандит направил на Шона ствол дробовика, но не успел нажать на спуск. Внезапно отовсюду ударил яркий слепящий свет, и как минимум десяток полицейский танков из недавно созданного отделения буквально упали с неба, посеяв на площадке панику. Из танков выскочили тяжело экипированные бойцы и принялись расстреливать кричащих бандитов. Их предводитель на секунду отвернулся, изумленный происходящим. Этой секунды Шону хватило, чтобы подсечкой сбить здоровяка на землю и отобрать дробовик.
Даско кряхтя встал на ноги и уткнул оружие в грудь чернокожего амбала:
— Ты был прав лишь в конце: мы с тобой враги, а врагов надо уничтожать.
После этих слов полицейский выстрелил в искренне улыбающегося бандита…
…Шон сложил руки в замок и замолчал.
— А ведь бандит дело говорил о системе, — заметил Симмонс.
— Давайте не будем обсуждать эту тему, — остановила его Тина, — Ибо и у стен есть уши.
Официант унес остатки миниатюрного банкета, и Тина неровным от опьянения голосом стала подводить итог беседы:
— В твоей истории, Шон, столкнулись две явные правды. С одной стороны закон для всех, с другой — люди вне закона. Парадокс. Человеческое общество прекрасно, если смотреть сверху, и уродливо, если смотреть снизу. Рой поведал давнюю историю о любви и предательстве. Она стара как мир, и очень печально, что именно ты стал её очередным героем, подполковник. Я же рассказала о случае, где тоже столкнулись две правды, но не настолько ярко выраженные, как у Шона. Желание жить и обреченность, жертвенность и здравый смысл. Пойди разберись, что лучше… Мы всего лишь пешки в великой игре под названием Жизнь, и не нам решать, судить и выбирать.
