Олег Верещагин - Горны Империи
– Пусти, балбес! – Валерия Вадимовна перехватила руки сына и крутнула его так, что он волчком «вышел» наружу, откуда немедленно послышался галдеж. – Вот еще, – женщина хмыкнула, собрала карточки в стопку, глянула в наспех повешенное металлическое зеркало – и, подумав, сделала фуэте.
А потом показала отражению язык…
…Снаружи «осмотренных» поджидала нехилая компания сурово настроенных родителей. Денис, вышедший первым, сперва обалдел от вопросов – довольно угрожающих, – смысл которых сводился к следующему: зачем это детей осматривают?! Сама постановка вопроса ошарашила Дениса, а кандидаты в пионеры вообще носа наружу не казали. Постепенно в выкриках вырисовался лейтмотив: кто-то кому-то сказал и еще кто-то услышал, что осмотренных детей – чтобы не болтались без дела, раз уж на шахтах работы нет – отправят в лес, валить деревья. Мол, приказ Бахурева такой.
Денис стремительно осатанел. Он сбежал со ступенек (над входом уже была новая вывеска – «ВЕДЕТСЯ СТРОИТЕЛЬСТВО НАРОДНОЙ ШКОЛЫ!!!») и перекрыл взрослые голоса, перелетев на дискант:
– И меня первого туда отправят, бригадиром первой бригады!!! А из поваленного леса памятник Бахуреву будем строить!
От такого заявления толпа ошалела и примолкла, соображая, шутка это или довесок к страшной правде… а Денис усилил напор:
– Ну взрослые же люди! Вам ваши сыновья и дочери вчера дома про пионеров рассказывали?
Он угадал, – конечно же, все дома изложили свои виды на будущее. Поэтому мекание из толпы – с разных концов – было утвердительным. Денис обернулся:
– Олег, тащи сюда уставы, какие остались!
– Два всего, – Олег спустился по ступенькам.
– Давай два, – Денис сунул книжечки в первые попавшиеся руки. – Вот, почитаете – дальше передадите… если грамотные. А сейчас, раз уж пришли – по очереди внутрь, Валерия Вадимовна будет вам… – Краем глаза Денис увидел в окне лицо матери – оно выглядело весьма многообещающим. Но отступать было некуда… – …инструкции давать, как ваших детей… гм… э… подтянуть.
– Куда? – обморочно пискнула какая-то женщина.
– В будущее! – гаркнул Денис. – Давайте, по одному заходите!
После недавних событий авторитет Вадимны в поселке был непререкаем. Поэтому толпа стремительно преобразовалась в очередь.
– Тетя Валя тебе уши оторвет, – прошептал Денису Олег.
– Сегодня Иван Купала, – шепнул в ответ Денис, – а до завтра она остынет… А кто эту чушь про лесоповал сказал? – это он обратился уже к очереди (с крыльца постепенно спускались и подходили к родителям «осмотренные», начинались разговоры).
Выяснилось, что, как обычно, никто ничего вроде и не говорил – слух возник сам собой… Щуплый мужичок вдруг обратился к Денису:
– А скажите, значит, это… товарищ Денис… – (мальчишка спрятал улыбку). – Племяш мой… Чакин… Никитка… Он сказал, что вроде как по сапожному делу нужда?
– Нужда, – кивнул Денис. – Ботинки нужны, вот такие… – он покрутил ногой.
Мужичок немедленно встал на колено и осмотрел обувь Дениса. Похмыкал и уже ничуть не заискиващим, уверенным голосом сказал:
– Хорошая работа. Уважаю. А только я лучше сделаю… – Он выпрямился.
– А! – Денис хлопнул себя по лбу. – Вы – дядя Никиты?
– Чакин Илья Ильич, – мужичок протянул руку, Денис пожал ее (у хилого дядьки оказалась крепкая лапища). – Сапожник… Я так понимаю – на всю вашу команду ботинки нужны?
Денис кивнул.
– Можно сделать, – заявил Чакин.
– На лето – и ботинки, – осуждающе сказала какая-то женщина. – Не напасешься.
– У тебя и зимой босые бегают, – ответили ей.
Затеялся женский спор. Денис на него не обращал внимания.
– Сколько вы берете за пару? – спросил он. – Материал ваш. Кожа, что там еще…
– Эх… – Илья Ильич вздохнул. Махнул рукой. Плюнул.
Денис от нетерпения поджал пальцы в своих ботинках. Ну же, ну, Илья Ильич, миленький, давайте…
– Никитка да еще двоих пацанов давай – и стачаю с таком. Только поработать придется. По времени. Само собой.
– Бесплатно? – Денис надеялся на это, но теперь не верил. – Уйма работы. А жить вам как?
– А как раньше жил? – Сапожник опять махнул рукой, но уже не отчаянно, а скорей лихо. – А тут – своим.
– Вот что, – Денис вздохнул. – Пятьсот тысяч в месяц буду платить. Это мало, я знаю. Но…
– Я ж сказал… – Илья Ильич нахмурился, но Денис поднял руку:
– Пожалуйста, дослушайте… Это не за ботинки. Научите ребят, которых я дам, работать с кожей. Вы же не только ботинки тачать умеете, верно?
* * *Ивана Купалу в отличие от Дня Девочек отмечали и здесь. Денис сколько себя помнил, столько помнил и этот летний день – праздник летнего солнцеворота. Его отец несколько раз был «урядником» в районе, где проживали Третьяковы. С самого утра девушки собирали травы и цветы, плели венки и припасали травы-обереги – полынь, зверобой, а то и просто крапиву. На улицах Петрограда тут и там можно было встретить их – с целыми пучками на поясах. Парни срубали деревья – чаще всего вербы – высотой в два человеческих роста, ставили на местах, выбранных компаниями для проведения гуляний, чаще всего у воды. Девушки украшали дерево – «марену» (так называлось оно на родине Войко, и это название прижилось в их с Денисом отряде) или «купалу» – цветами и цветными лоскутами ткани. Под дерево прилаживали изображение Ярилы – связанную из соломы куклу величиной в половину человеческого роста с внушительным мужским достоинством, окрашенным в красный цвет. Перед «Ярилой» на блюдах раскладывали еду. Парни заготавливали дрова и складывали неподалеку от деревца два будущих костра. Один, большой – «Купалец» – иногда высотой был до второго этажа; в середине его устанавливали высоченный шест, на вершине которого крепили деревянное просмоленное колесо. Другой костер, колодцем, до пояса – «крада» – был нужен для сожжения лика Ярилы. Венки, крапиву для купания и травы-обереги складывали тоже под деревом. И около четырех часов пополудни начиналось самое интересное…
Денис знал этот обряд от и до. И очень обрадовался, когда увидел, что и тут он мало чем отличается от привычного… но сегодня ему не хотелось праздновать ни с кем – ни с родными, ни с новыми друзьями. Дениса трясло от возбуждения, когда он седлал коня, мурлыча про себя, чтобы успокоиться, как бы показать самому себе: ничего необычного не происходит:
Открывай калитку тихонько —Слышишь, праздник-то какой?Слышишь песен голос звонкий —Над кострами, над рекой?
И кровь прыгала в висках в ритме много раз слышанных бубнов:
Купала – Ивана Купала,Купала – Ивана Купала —Купала!Хэй-хэй!
И несколько раз ткнулся лицом в гриву Серого, чтобы унять дрожь. Денис был одет, как привык одеваться на праздники – белая рубаха с красной вышивкой по вороту, обшлагам и подолу, широкий пояс с чеканной пряжкой и ножом (не скаутским – мужским русским ножом, «полевкой»), свободные синие штаны, узкие черные сапоги без каблуков, волосы схвачены вышитой повязкой. Продолжая напевать, Денис вскочил в седло и ткнул Серого:
– Но-о!..
…Погадай мне – мне не страшно!Видишь – там, вдалеке,Где-то папоротник в чащеИ плывут венки по реке…
…У казаков гуляли уже вовсю. В роще, окружавшей станицу, Денис буквально наткнулся на хоровод – девчонки водили его вокруг дерева, одновременно передавая друг другу здоровенный черпак с чем-то золотистым. Парни дудели в рожки и били в бубны, а девчонки пели хорошо знакомое Денису:
Во поле было, во поле,Стояла береза.Она ростом высока,Листом широка.Как под этой березойЛежал Кострома;Он убитый – не убитый,Да убрусом покрытый.Девица-красавицаК нему подходила,Убрус открывала,В лице признавала:«Спишь ли, милый Кострома,Или чего чуешь?Твои кони вороныеВо поле кочуют».Девица-красавицаВодицу носила.Водицу носила,Дождичка просила:«Создай, Боже, дождя,Дождичка частого,Чтобы травоньку смочило,Остру косу притупило».Как за речкой, за рекойКострома сено косит,Бросил свою косуСреди покосу…
Ромка – тот самый казачонок с табачного цвета глазами с вертикальным зрачком – вроде как ненароком задел чучело Ярилы – оно упало. Кто-то из девчонок отчаянно крикнул:
– Ярила умер!!!
Хоровод остановился. Парни подняли «Ярилу», затормошили его. Девчонки кричали:
Ой, ой! Помер он, помер!Какой же он был хороший!Не встанет он больше!Ой, да как же нам расставаться с тобою?И что за жизнь, коли нет тебя!Приподнимись хоть на часочек!
Чучело понесли вокруг деревца, пятясь задом наперед под выкрики девчонок:
