Королева Летних Сумерек - Чарльз Весс
Впереди, прямо под развевающимся стягом, она разглядела Великую. Стиснув зубы, Джанет выжала полный газ. Одновременно залезла в седельную сумку, осторожно достав сеть Охотника, и начала размахивать ею в воздухе над головой.
Внезапно в бедро Джанет саданула тяжелая кованая нога, в резком крене отпихнув ее вместе с «лайтнингом» на закраину кавалькады фэев. На мгновение она увидела, кто это сделал – Повелитель Тьмы, осклабившийся перед тем, как ее вынесло из общей сутолоки.
В отчаянной попытке выровняться Джанет вместе с мотоциклом подпрыгнула на скалистом выступе и, стиснув ручку газа, направила «лайтнинг» к вершине выступа, с замершим дыханием чувствуя, что машина оторвалась от земли. В следующую секунду колеса упруго стукнулись о почти ровную поверхность, усеянную острыми камнями. Одним плавным движением Джанет провела мотоцикл через узкую расселину между двумя валунами, рванула вниз по склону и снова оказалась в конной давке.
Впереди виднелись алые доспехи Томаса; они будто светились в глубокой тени, отбрасываемой луной от огромного гранитного пальца, мимо которого лавина сейчас громыхала. Джанет снова подняла сеть, на этот раз метнув ее в сумеречный воздух.
«Знай Охотник, для чего я использую эту сеть, у него бы заполыхала душа. Если бы она у него, блин, была».
Бросок был почти безупречен; она едва успела заметить, как сеть плотно облекла Томаса, а сам он был вне себя от изумления. Крепко опутанный, Рыцарь отчаянно, но тщетно силился вырваться, однако уже заваливался с седла.
Направляя «лайтнинг» по широкой дуге с помощью колен и свободной руки, другой Джанет подтянула свой улов и, перекинув обмякшее тело Томаса поперек мотоцикла, снова дала по газам и благополучно отъехала от конно-людного скопища фэев. Прежде чем кто-то хотя бы осознал, что она умыкнула Рыцаря Розы, Джанет со своим пленником нырнула в провал сумрака и помчалась во весь дух по коварному каменистому ландшафту. Теперь целью было проскочить к остановке – залитой луной вершине небольшого холма, утопающего в кущах вереска.
Мать специально отметила это место во время их перехода из башни Королевы.
– Запомни хорошенько, – наказала она. – Матушка Хэйнтер описывала мне именно этот древний курган, сказав, что он еще пригодится для наших ночных деяний.
«Эх, ведунья, как мне тебя не хватает… Вот бы ты нынче была с нами».
Джанет спустила с мотоцикла ногу и со всей возможной осторожностью опустила Томаса на неровную землю. Сквозь плотную сеть виднелось его искаженное гневом лицо.
– Выпусти меня, сейчас же! – прошипел он.
Игнорируя его просьбу, Джанет оглянулась назад, дабы убедиться, что их побег еще не замечен. Поняв, что их пока не хватились, она упала на колени и обвила Тома руками, прошептав:
– Что бы ты ни говорил, я не позволю тебе жить в том проклятом рассаднике тьмы. Не дам, и все!
Ответ Томаса был мрачно-категоричен:
– Джанет, слово, данное моей Королеве, не изменилось. Я присягнул повиноваться ей во всем, даже если это будет означать мою неминуемую гибель.
Джанет нетерпеливо встряхнула головой, пытаясь объяснить:
– Томас, свое обещание Королеве ты нарушаешь ничуть не больше, чем она нарушает свое передо мной. Ты ведь там был. Ты слышал, как она обещала защищать всех, кто мне дорог. А затем, отдавая тебя Повелителю Тьмы, вдруг заявила, что вред тебе отныне будет исходить уже не от нее, а от Темнейшего. Ловко, нечего сказать. Но только со мной этот фортель у нее не пройдет.
Я всего лишь следую ее примеру. Ты же не сам ушел со мной. Это я умыкнула и приволокла тебя сюда, а ты, если бы не сеть, сейчас бы орал и брыкался. Так что заткнись и лежи смирно, понял?
И, нежно поглядев на Томаса, шепотом добавила:
– Надеюсь, ты меня простишь, когда все закончится.
Джанет прислушалась к отдаленному стуку копыт, который явно смещался в сторону холма, где она стояла в ожидании.
Тут ее всполошил стук копыт гораздо более близкий и четкий. Джанет с облегчением увидела мать, которая сидела, вцепившись в гриву огромного коня, вороные бока которого лоснились под луной. А сразу за матерью сидел отец, крепко удерживая Маири за талию.
На вершине холма Маири спрыгнула на неровную землю и, глядя на лошадь и своего мужа, улыбнулась:
– Спасибо, Пука! Без твоей помощи мы бы не обошлись. Матушка Хэйнтер говорила, что к тебе можно обратиться за помощью, и я признательна, что ты согласился разделить наши тяготы.
Здоровенный угольно-черный коняга тряхнул гривой:
– Для меня Томас Линн друг, и это же относится ко всем, кто его таковым считает. Честно сказать, я никогда не питал симпатии к Королеве, так что помощь тем, кто может ей чем-нибудь насолить, мне неизменно в удовольствие.
Его большие черные глаза уставились на Томаса, связанного и лежащего на земле:
– Надеюсь, вы не были чересчур жестоки к нашему рыцарю? – Чуткие уши коня дернулись и прижались к голове. – Однако, бренные, вам сейчас самое время позаботиться о своем пленнике: погоня близится.
– Да, поторопимся, – спохватилась Джанет, и Джон сразу же спрыгнул на землю, присоединяясь к своей семье.
– Поторопитесь, – сказал он, – Кавалькада будет здесь раньше, чем мы бы хотели. И этот путь мы проделали не для того, чтобы наши усилия потратились впустую.
Он сжал руку Маири, и они вдвоем встали рядом со своей дочерью. Оба пытались подбодрить ее улыбками, когда земля задрожала от конского топота.
Подножие холма быстро заполоняли конники; их стяги и знамена хлопали звонко, словно взмахи птичьих крыл. Они гневно взирали на четверых двуногих и их вороного коня Пука.
Впереди конной лавины в седлах гарцевали Повелитель и Королева. Лица их темнели от ярости. А рядом с ними стояла молочно-белая кобылица, чье седло пустовало.
41
Джанет крикнула, стараясь перекрыть гомон голосов и стук копыт:
– Впустую вы все это затеяли!
Лишь легкое шевеление рук на поводьях и поворот коня давали понять, что Королева ее услышала. Затем один, два, три раза конное воинство описало вокруг холма круг, после чего остановилось в зловещем молчании, за рядом ряд, коих оказались сотни, и только знамена все так же трепетали на ветру.
В вереске возле ног Джанет, по обе стороны от ее пленника, лисички с явным любопытством наблюдали за происходящим. Затем, пригнув свои изящные мордочки к ушам Томаса, они принялись нашептывать ему истории, которые унимали в его сердце гневливость.
В это время густой изменчивый покров туч наверху разошелся, открыв полную луну и
