Роман Глушков - В когтях багряного зверя
Если бы не шпангоуты, два из которых таран также подцепил, сломал и выдрал наружу, пробоина получилась бы гораздо длиннее. Но и в таком виде она могла без проблем позволить нам проникнуть внутрь судна.
– Вперед! – скомандовал я прячущимся под мостиком соратникам. После чего подхватил оружие вместе с мотком тлеющего шнура, выбежал из рубки и бросился на носовую палубу, пока не возобновился обстрел. Столкновение бронеката с кораблем заставило стрелков ухватиться за все, что попадется под руку, дабы не упасть. Нам следовало воспользоваться мимолетным затишьем и убраться с палубы, прежде чем они снова смогут стрелять. Для этого мы заранее прицепили к борту лестницы, и когда в настил вновь начали впиваться стрелы и пули, нас на палубе не было. Мы уже перемахнули через борт и спускались по колесу к находящейся прямо под нами пробоине.
Стараясь не пораниться о рваные края бреши, мы так быстро, как только смогли, пролезли в нее и очутились в трюме – огромном темном помещении, где прежде можно было легко заблудиться. Но только не теперь, после того, как мы проделали в нем огромное окно. А когда Сенатор приказал Джуре дать задний ход и истребитель, отъехав от «Ноя», перестал загораживать пробоину, в трюме стало совсем светло. Благодаря этому нам потребовалось всего несколько секунд, чтобы отыскать трап, ведущий на расположенную выше палубу.
Убби, выставив перед собой щит, рванул первым, мы с Малабонитой – сразу за ним. Поскольку ружья перезаряжались быстро, а пистолеты – медленно, мы решили сначала использовать менее практичное оружие, чтобы поскорее избавиться от лишнего груза. Сандаварг держал брата Ярнклота на короткой цепи, так как разгуляться с ним в тесных судовых коридорах было несподручно. По этой же причине северянин предупредил нас, что не станет возражать, если мы поможем ему расправляться с врагами, каких он не уложит с одного-двух ударов и какие могут нас задержать. Едва мы сошли с «Гольфстрима», счет пошел буквально на секунды, и Убби было сейчас не до героических сантиментов.
Когда ты очертя голову врываешься во вражескую крепость, в этом есть и свои плюсы. Наткнуться здесь на друзей или союзников было невозможно. Поэтому мы могли без раздумий бить и расстреливать все, что представляло для нас хоть какую-то опасность. К тому же нас было мало, и любая заминка грозила лишить нас преимущества, какое мы отыграли своей лихой непредсказуемой атакой.
Трюм был безлюден, но его потолок уже дребезжал под ботинками бегущих к нам по верхним ярусам клириков. И первая встреча с ними не заставила себя долго ждать.
Мы бежали по трапу и уже достигли последней лестничной площадки, когда за дверью, что вела в коридор нижней палубы, раздались громкие голоса и топот. А после того, как завращалось колесо дверной задвижки, стало очевидно, что выйти отсюда без боя нам не удастся.
– Не стрелять пока! – бросил нам через плечо Убби, а затем остановился и замер, будто готовая вот-вот сорваться пружина. Щит в его руке был нацелен точно на открывающуюся дверь. Туда же мы нацелили свои пистолеты – приказ приказом, но вдруг северянин просчитается и угодит впросак?
Судя по звукам, противников было двое или трое. Сосчитать их с ходу не удалось, даже когда дверь открылась – узкий проем мог пропустить их только по одному. Они явно не ожидали, что наткнутся на врага сразу за дверью. А когда поняли это, в трюм ввалились уже двое клириков и еще один как раз переступал через порог. В руках у них были короткие мечи и трехзарядные пневматические пистолеты, которые они пустили бы в ход, промедли Сандаварг еще мгновение. Но тот подобной ошибки не допустил. И, зарычав, рванулся вперед с выставленным перед собой щитом.
Будь Убби в лучшей форме, он вышиб бы всех противников обратно в коридор, как кегли, после чего вряд ли у кого-то из них еще осталось бы желание сопротивляться. Впрочем, и ослабевший северянин на пару с братом Ярнскидом не ударил в грязь лицом. Клирики были отброшены назад и, налетев друг на друга, попадали с ног. Первому из них набалдашник щита проломил кирасу и наверняка повредил грудную клетку. Второй в падении ударился затылком о край дверного проема с такой силой, что зазвенела переборка, и, растянувшись на пороге, вытолкнул наружу третьего. Который, споткнувшись, загремел поперек коридора, но, кажется, не получил увечий, а значит, еще мог доставить нам неприятностей.
Сандаварг позволил врагам упасть и снова рванул вперед прямо по их телам. Врезав для гарантии пяткой двум первым противникам по зубам, Убби выскочил в дверь и собрался добить третьего, но тут выяснилось, что в их компании был и четвертый. Этот клирик еще не показывался нам на глаза, но едва северянин очутился в коридоре, как на него тут же обрушился вражеский меч.
Вернее, не на него, а на брата Ярнскида. Удары сыпались на щит один за другим, но как-то беспорядочно. Походило на то, что противник изрядно растерялся и набросился на Убби не столько из храбрости, сколько с перепугу. Что явилось крайне неудачной мыслью. Куда разумнее и безопаснее было бы убежать от северянина. Но что сделано, то сделано, и он ответил на эту атаку со всей присущей ему в бою свирепостью.
Отбив очередной удар, Убби подсел и рубанул нижней кромкой щита по коленной чашечке противника. И не успел еще тот заорать от боли, как брат Ярнскид врезался ему в лицо. После чего бедолага уже не мог орать, поскольку лишился сознания и заодно множества передних зубов. А пока Сандаварг устранял эту помеху, я добил третьего клирика. Правда, мой врезавшийся ему в лицо ботинок был все же более гуманным оружием, нежели набалдашник щита.
В общем, как восклицал мой папаша, начав какую-нибудь важную работу: «Ну, братцы – с почином!» Но удачное начало и удачный конец не всегда являют собой причину и следствие. Особенно когда ты только что удачно разворошил палкой осиное гнездо…
Адреналин во мне зашкаливает, но я ни на миг не забываю, зачем мы сюда пожаловали. И стараюсь действовать поспешно, однако без лишней суеты. Вдобавок, здесь есть иллюминаторы, и нам всегда можно оперативно свериться с картой.
– Дверь! – орет Убби, указывая в ту сторону коридора, куда нам не надо. Я понимаю, что он имеет в виду. Шагах в десяти отсюда находится переборка, а в ней имеется такая же дверь, через которую мы выбрались из трюма. Если ее запереть и заблокировать замок, мы перекроем путь, по какому хозяева могут зайти к нам в тыл. Мысль здравая, и я, подхватив с пола вражеский меч, бегу исполнять распоряжение северянина.
Очень вовремя! Когда я подскакиваю к переборке, из-за нее доносятся приближающиеся топот и крики. За дверью в полумраке мельтешат тени, и когда я ее закрываю, в нее начинают долбить пули и стрелы. А спустя еще несколько секунд – ботинки и кулаки. Кто-то хватается с той стороны за запорное колесо, пытаясь мне помешать, но я уже закрыл задвижку до конца. Мне осталось лишь заблокировать ее мечом. Что я и делаю, пока за колесо не ухватился еще кто-нибудь и мои старания не пошли насмарку.
Меч просунут в запорный механизм и намертво заклинивает его. Теперь противники могут навалиться на него хоть вдесятером – ничего у них не выйдет. Пусть бегут в обход, потому что здесь им больше не пройти.
Самое время перевести дух, только кто мне это позволит!
– Сюда!!! – надрывает глотку Малабонита, и я, оставив защищенный рубеж, несусь на ее зов.
Там тоже есть переборка и дверь. Но спрятаться за ними мы не можем, поскольку это кратчайший и фактически единственный путь к нашей цели. И он тоже наводнен врагами, с которыми нам никак не разминуться.
Если следовать строго друг за другом и вдобавок пригнуться, брат Ярнскид может укрыть нас всех. Но идти навстречу пулям и стрелам, не огрызаясь в ответ, слишком гуманно по отношению к противникам и опасно для нас. Вот-вот кого-нибудь из них осенит идея открыть стрельбу нам по ногам. И пока этого не произошло, мы заранее отобьем у хозяев охоту переть на рожон.
Стрелять прицельно поверх щита невозможно. Но наши пистолеты, как ружья, заряжены картечью – идеальными боеприпасами для боя в тесных помещениях. Выпустив один за одним все шесть пистолетных зарядов, мы слышим не только звон в заложенных ушах, но и множество вражеских воплей. В них звучит не только ярость, но также боль и страх. Дробные удары в щит прекращаются – жандармы и клирики прекратили стрельбу и, кажется, отступают.
Хотя нет, не все. Чья-то фигура в мешковатом балахоне несется нам навстречу, оглашая коридор воинственным криком. Судя по хромой походке, это обезумевший от боли, раненный в ногу клирик. Он разъярен еще и потому, что потерял сейчас кого-то из товарищей или даже нескольких. В руках мстителя устрашающего вида тесак, и его совершенно не пугает наше дьявольское оружие.
Мы с Малабонитой еще не выбросили последние разряженные пистолеты и потому недолго думая швыряем их в одержимого клирика. Каждый из них весит по паре килограммов и, попав ему в грудь, причиняет боль. Крикун сбивается с шага и на мгновение останавливается. Этого достаточно, чтобы Убби подскочил к нему и обрушил ему на голову кистень. Летающий на короткой цепи брат Ярнклот не может провыть свою боевую песнь, но он и без нее отлично справляется. Выронив тесак, клирик падает как подкошенный, и мы переступаем через труп, стараясь не глядеть на его проломленный череп.
