Игорь Негатин - Есть время жить

— Знаю.

— Тогда чего спрашиваешь?

— Молчу, стыжусь своей безграмотности.

— Скорее своего склероза старческого. Итак, это наша первая цель, — подвел итог Сашка. — Возможность штурмовать отпадает — сил мало, да и подготовка у большинства хреновая. Ночь, как время проведения операции, тоже не годится, слишком опасно. Они то ли от безделья, то ли специально совершенно не зачищали окрестности от зомби. Скорее всего, их даже привлекали, судя по нескольким коровьим тушам, которые валяются неподалеку. Таким образом, эти господа обеспечены бесплатной охраной. Круглосуточной. Авиации у нас нет, извините, не запасли-с. Вертушку найти можно, но летчиков среди нас нет. Или есть? Нет. Ну я так и думал. Предложения по плану есть?

— Нет, — нахмурился Линас. — Думать надо.

— Меня еще одна вещь интересует. Кому это, блин, выгодно было?

— А тебе это очень интересно?

— Ну, хотелось бы знать, с кем воевать начинаем.

— Меньше знаешь — крепче спишь.

— А все же мысли есть?

— Я, на минуточку, дизайнер, а не политик…

— А подумать?

— Пусть лошадь думает, у нее голова больше.

— Американцы, точно говорю. Чтобы Евросоюз ослабить.

— Но им-то это зачем? У самих такие же проблемы.

— Думаю, что-то пошло не так. Или масштаб, как говорилось в одной рекламе, удивил даже своих создателей.

Ей-богу, это словоблудие — заразная вещь. И занес эту заразу наш журналист, трещавший без умолку. Слава богу, здесь его нет. Идеи были разные, даже самые бредовые. Как говаривал один знакомый, идей, как у дуры фантиков.

— Вот что я скажу, господа. — Эдгар поднялся из кресла и не спеша прошелся по комнате, заложив руки за спину. — Послушал, что вы тут наговорили, и подумал: а не впадаете ли в любимое занятие советской интеллигенции? То есть пытаетесь решать судьбы мира у себя на кухне. Это, может быть, и приятно, как разминка для мозгов, но, извините, совершенно бессмысленно. Вам не кажется, что чем дальше мы углубляемся в эту тему, тем больше возникает проблем и тайн? У всех нас есть более насущные проблемы: выжить и желательно не голодать. Эдак, — усмехнулся Эдгар, — можно до уровня наших местечковых политиков дойти. Сидеть в навозе и пытаться указывать тем, кто сверху, что они неправильно поступают. Я, знаете ли, в это дело ввязался, чтобы выжить, а не для того, чтобы на старости лет играть в опасные игрушки. Подумайте над моими словами. Понимаю — молодость, энергии хоть отбавляй. А нам-то что с этого? — Он посмотрел на наши задумчивые физиономии и продолжал: — Предлагаю: с сегодняшнего дня политику и все эти загадки истории — в сторону. Во-первых, глупо, а во-вторых, опасно. У нас свои задачи, пусть маленькие, в пределах нашей земли, но от этого они не становятся менее важными. Первая проблема — военные. Их подготовку не сравнить с вашей, и воевать с ними в открытую не получится. Партизанские действия, когда вокруг бродит нежить, тоже выглядят не лучшим образом. Сейчас днем в город опасно заходить, а ночью это может сделать только самоубийца. Надеюсь, таких среди нас нет. Я предлагаю такой план: все, что выходит за границы Литвы, нам не интересно. Вы же, простите, не киношные герои — весь мир спасать.

Эдгар устало посмотрел на всех нас и снова заговорил:

— Господа… Поймите меня правильно. Давайте сделаем то, что мы решили. Попытаемся найти в Литве эту чертовую вакцину против вируса, если она есть. Чтобы остаток жизни, сколько бы нам ее ни осталось, прожить тихо и мирно. Без стрельбы, которая меня, признаться, еще в прошлой жизни достала. И желательно с семьями. — Он пристально посмотрел на меня и усмехнулся: — Говорят, у вас на базе роман завязывается?

Вот черт любопытный! О намеках на зарождающийся роман между Астой и Каролисом мы с Айваром и то случайно услышали, а он откуда знает? Везде своих понатыкал, скоро проходу не будет.

— Роман — дело такое, — сказал я. — Жизнь — она на зомби не смотрит.

— Ну и прекрасно, — кивнул Эдгар. — Может, еще до крестин доживем.

Когда мы закончили «посиделки», вышли на улицу и закурили, Айвар усмехнулся:

— Ну Эдгар, ну зверь… Откуда про нашу парочку-то узнал?

— Стуканул кто-нибудь. Но не Линас, он сам только сегодня узнал. Кто-нибудь из местных, тот же Видмантас. Он же ни хрена не делает. Сидит дома и жрет. Когда запасы еды закончатся, то сдохнет с голоду. Кстати, так будет со многими, которые полагаются на старые запасы. У нас же не Россия.

— А что с Россией не так? — покосился на меня Айвар.

— Сам посуди. Страна огромная? Огромная. Полей, лесов и рек до хрена, так? Запасы стратегические на случай войны есть? Есть. Если какая-то группа людей добралась до таких складов, то в ближайшие лет пять они ни в чем недостатка испытывать не будут. Ни в оружии, ни в продуктах. Согласен?

— В общем и целом, да. Помню, в армии нам говяжьи тушки привозили со складов долговременного хранения. Так на них печати стояли шестьдесят девятого года.

— Вот именно, — заводя машину, сказал я. — А теперь возьмем нашу республику. Стратегические запасы продовольствия есть? Очень в этом сомневаюсь. Может, и были… планы по их созданию, но кризис эту радужную мечту обратил в прах. Что, в общем-то, понятно — зарплаты управленцам надо было поднимать? Надо. Какие уж тут запасы. То же самое с запасами горючего. У нас все «стратегические» запасы находились на бензоколонках и давно разграблены. Промышленность дала дуба еще в начале девяностых. Нет, было немного. Что-то делали. По мелочи. Эдакие кустари-одиночки с мотором. Весь бизнес, не мне тебе рассказывать, был построен на транзите между Западом и Востоком. А теперь все, транзит кончился, как кончилось электричество на третий день эпидемии. И что же нам остается? Сельское хозяйство? Прекрасная мысль, земли хватает. Только работать некому. Много без техники наработаешь?

— Технику-то найдем, а горючее? Хочешь сказать, что песец?

— Грустно, но похоже, что впереди первобытнообщинный строй во всей красе. Простейшая вещь — соль. Где брать будешь? В общем, Альгис прав, надо что-то очень срочно предпринимать, иначе уже зимой, а то и раньше, у нас начнется голод.

— Ладно, поехали домой, нечего рассиживаться.

Когда мы въехали в лес, рядом что-то мелькнуло. Я даже пригнулся от неожиданности. Здоровенный морф, размером с теленка и быстрый, как кошка, проскочил просеку и исчез за деревьями.

— Ты это видел?! — Я посмотрел на Айвара.

— Видел. — Он ошарашенно кивнул. — А до нашего поселка меньше пяти километров…

— Откуда здесь морфы? Они что, уже в леса переселились? Эдакими темпами скоро из дома не выйдешь. Будем сидеть в осаде, как мой сосед-придурок в городе.

— Может, народ собрать и лес прочесать?

— Не пойдут люди лес прочесывать, — отмахнулся я.

— Почему?

— Во-первых, страшно, а во-вторых — извечная беда: пока гром не грянет, не перекрестятся.

— Слушай, Альгис про хутор говорил. Ты знаешь, где он находится?

— Примерно знаю. — Я прищурился, вспоминая окрестности. — Дорога туда хреновая, но, думаю, проедем.

— Давай наведаемся? Хотя бы глянем, что там и как.

— Ну давай, что делать. — Я усмехнулся. — Вот так всегда: любопытство гонит вперед, страх тянет назад, а гордость останавливает. И только здравый смысл нервно топчется на месте и ругается матом.

— Робби, не бурчи, как столетний старик. Поехали, посмотрим на архитектуру времен массового индивидуализма.

Через несколько километров пришлось пробираться по обочине, дороги почти не осталось. Такое ощущение, что ее специально перепахали. До боли в глазах всматривались в лес, но ничего, кроме нескольких поваленных деревьев, не заметили. Еще через пятьсот метров выехали на край небольшого запущенного поля, огороженного оградой из кольев. Что-то вроде большого загона для скота. На опушке леса стоял бревенчатый, потемневший от времени дом с резными, грязно-белого цвета, наличниками. В России, если не ошибаюсь, такие дома называют избами-пятистенками. На заднем дворе — сеновал, покрытый дранкой, по левую сторону — хлев. Все нежилое, холодное. Хотя нет, признаки людей есть — во дворе под хлипким навесом две машины, «Ауди A4» и фольксваген «гольф». Посередине двора — небольшой трактор с разобранным движком. Автомобильный прицеп, нагруженный дровами. Живут все-таки люди. Или жили?

— Ну что, коллега, — кивнув на избу, спросил Айвар, — пойдем, пообщаемся с крестьянством?

— Пойдем. Только не нравится мне здесь.

— Что именно?

— Посмотри, окно в доме открыто. Видишь? На левой стороне.

— Тебе нигде не нравится. Хотя да, странно как-то. Ладно, идем глянем.

Огляделись вокруг, покричали в надежде, что отзовется кто-нибудь. Тихо. Как на кладбище, не к ночи будь помянуто. Сейчас главное — слушать. Слушать и не торопиться, на тот свет всегда успеем. Подходим к крыльцу — не заперто. Убираю сайгу за спину, пистолет в тесноте избы удобнее будет. Медленно открываю дверь, с левой стороны меня страхует Айвар. Ну вот, теперь очень осторожно. Черт, ну и запах! Никогда к этому запаху не привыкну. Сладковатый запах разложения словно висел в воздухе. Приторно-тягучий, словно патока; тьфу ты, гадость какая! Я быстро оглянулся на Айвара и, резанув большим пальцем по горлу, указал на дверь. Он кивает в ответ и натягивает на лицо арафатку. Мысленно ругнувшись, делаю шаг внутрь.