Николай Кудрявцев - Хмурый
Хмурый кивнул головой.
— Хм! — Черный улыбнулся. — Ну и выдержка у тебя! Знаю, знаю. — Он махнул рукой. — Правильно думаешь. Раз я начал, то все и объясню. Вопросы излишни. Вообще вопросы надо задавать в конце, а не в начале.
Семецкий дотронулся до плеча Хмурова:
— Это он в мой огород булыжник швырнул.
— Соображаешь! — Черный немного подождал. — Короче так: Проводник делает портал, ты через него проходишь, идешь до Исполнителя желаний, делаешь там то, что на ум придет. В твоем распоряжение будет пол часа. Теперь давай вопросы.
— Я обязательно должен туда идти?
— Да! Это плата за дорогу на «Выжигатель».
Хмурый немного подумал, повернулся к Проводнику и посмотрел на него. Тот кивнул головой, подтверждая слова Черного Сталкера.
— Понял. — Он выкурил сигарету и встал. — Я готов. Давай, Проводник, колдуй.
Все поднялись на ноги. Проводник прошел немного вперед, вынул из кармана, что-то наподобие фонарика, выставил руку перед собой и нажал на кнопку. В воздухе образовалось пульсирующее, серебристое облако. Он убрал «фонарик», повернулся к друзьям, посмотрел на Хмурова и кивнул головой на портал.
Хмурый оглядел своих провожатых и пошел к порталу. Около Проводника он остановился. Тот положил ему руку на плечо, подержал немного, а потом слегка хлопнул его по спине, подтолкнув к порталу. Хмурый шагнул в сияние.
— Черный? — Семецкий позвал тихо, с какой-то необычной, для него, ноткой в голосе. — А ты что загадал у Исполнителя?
— Когда грохнуло и меня завалило, я, Сема, вообще не знал про Исполнитель. Меня так сплющило, что я даже боли не чувствовал. Мозг умирал. И последнее, что он подумал, это то, что произошла не просто авария. Земля решила покончить с нашей цивилизацией и попытать счастье с новой, которая зародится на ней. И я, умирая, сказал: Доигрались, физики-ядерщики! — Черный Сталкер повернул голову к Семецкому. — Кто же мог подумать, что всего в нескольких метрах от меня, пульсирует Исполнитель? Вот он и решил облагодетельствовать первого клиента, то бишь меня. Сделал Оракулом Зоны. Плиты надо мной превратились в пыль, организм регенерировал, а я стал черным. Хм! По образу Исполнителя.
— Тяжело все знать?
— Жить вообще тяжело, Сема.
— Это точно. — Семецкий высморкался. — А я, ведь, тоже ни о чем его не просил. Так получилось, что меня Монолитовцы зажали. Выбрался я на крышу Саркофага артефактов пошерстить, а они тут как тут. Я в дыру. Они мне вдогонку гранату. Катится за мной, зараза. Я за ящики нырнул, а там пролом в полу. Я в детстве мечтал летать. — Он снова высморкался. — Вот и сбылась мечта идиота. Лечу и думаю: В карты, что ли, мои ангелы-хранители играют? И тут, хрясь, мордой о бетон. И ничего! Даже шума в голове нет. Полежал немного, для порядка и стал вставать. Кругом арматура торчком. Весь комбез продырявил, а на теле ни царапины. Освободился от арматуры. Осмотрелся, а сзади меня большой черный камень пульсирует и, как бы подмигивает мне. КПК пикнул. Читаю и глазам не верю: «Погиб Сталкер Семецкий. Упал с крыши Саркофага на торчащую арматуру». Опять на камень посмотрел, а он расплывается, словно смеется. Я тоже ему улыбнулся и говорю: Спасибо друг! Вот такая история. — Он достал сигарету и закурил.
— А меня к Исполнителю кровосос притащил. — Доктор прикурил от зажигалки Семецкого. — Я в трамплин попал. Не убило, но кости переломало все. Подходит кровосос, берет меня за шкирку и, как мешок с дерьмом, потащил. Монолитовцы его всего искромсали, а он тащит и ни на что не отвлекается. Притащил к Исполнителю, положил на пол и рядом сел. Весь в крови, дышит тяжело. Я сознание потерял. Пришел в себя, гляжу и удивляюсь. Лежу на полу в новой избе. И тут в голове, как молния. Все понял, все увидел. Кто я, что я, зачем я теперь Зоне. А ведь ничего не просил. А Исполнитель, бац, и в точку.
— Черный правильно сказал, что мы для чего-то родились. Каждый для чего-то своего. — Проводник посмотрел в сторону портала, где исчез Хмурый. — У меня батя всегда ругался, что советские карты самые неточные карты в мире. Ну, слышали наверно, что их специально так делали, от шпионов. Ну я и решил, что буду топографом. Кроки рисовал. По рассказу карту мог составить. Говорили, что далеко пойду. Ну и дошел до Зоны. Как-то наткнулся на умирающего Сталкера. Сидел с ним и слушал его бред. А болтал он о проходе, по которому можно пройти. Пройти можно, но куда и зачем, этого сказать не успел. И решил я посмотреть куда и зачем. Дошел до Исполнителя. Подошел поближе. Он мерцает, завораживает. И увидел я всю Зону. И поверхность, и подземелья, и пузыри. Стою, варежку разинул, балдею. Очнулся, а Исполнитель погас. Так и ушел. Но знание осталось. Вот такая история.
— А интересно, — Семецкий повернулся к Черному сталкеру, — О чем Хмурый попросит?
— Свое желание он уже исполнил сам. — Черный задумался. — Он пустой. Сплошная пустота. Чтобы появилось новое желание, должно пройти время.
Хмурый стоял рядом с Исполнителем желаний и смотрел на его сияние. Странную плату потребовал с него Проводник. Если бы в Зоне знали, что он требует за свои услуги, то у него от клиентов не было бы отбоя. Да и какая польза от чужого желания. Или это высшая степень альтруизма?
Исполнитель желаний вздрогнул, словно фыркнул.
Хмурый внимательнее вгляделся в артефакт-исполин. Тот начал мерцать, притягивая внимание. Он завораживал и приглашал раскрыть перед ним свое сокровенное желание. Он предлагал все сделать за просителя. Он заставлял расслабиться.
Веки потяжелели, изображение стало расплывчатым. Хотелось прилечь и вздремнуть минуток шестьсот, но тело стало невесомым и воздушным.
«Хорошо, что не поднимаюсь в воздух, как воздушный шарик».
Это было последнее, о чем подумал Хмурый. Веки закрылись, но темноты не было. Сначала плыли разноцветные пятна и точки. Затем точки стали пропадать, а пятна остались, но только трех цветов: серого, синего и черного. Потом исчез серый цвет. Потом синий стал темнеть, пока не перешел в черный. Черный цвет возникал в центре и расплывался по всему видимому пространству, становясь все чернее и чернее, хотя чернее было уже некуда. И когда весь организм стал тяжелеть от полного расслабления…
«Их было пятеро, перешагнувших четырехлетний жизненный рубеж. Сзади них скулила малышня. Скулила тихо, боясь накликать лихо. Они даже не понимали, почему им страшно, они скулили потому что чувствовали страшное напряжение во всем окружающем пространстве. Только эти пятеро знали, что на деревню пришла беда.
Самому младшему из них только что исполнилось четыре года и он еще не знал кем будет. Сегодня ему дали нож, чтобы он учился им пользоваться и, если порежется, чтобы знал, что чувствуют другие люди, когда им больно. Сейчас он стоял в самом центре пятерки, несмотря на свой возраст, и крепко сжимал рукоять своего ножа.
Справа от него стоял самый старший из них. Ему было восемь лет и он учился кузнечному делу. Лицо у него было черноватым, потому что в его кожу въелись частички искр и угля. Но он гордился этим, потому что по его лицу сразу было видно, что он обучается благородному ремеслу. В руках он держал маленький, выкованный специально для него, меч. Кузнец обязан владеть мечом не хуже ратника, чтобы ковать отменное оружие.
Рядом со старшим стоял худенький паренек. Он обучался у знахаря и вместо оружия у него, в руках, был маленький серп для срезания лекарственных трав. Но это не смущало его. Другой рукой он прижимал к груди бельчонка.
Слева от младшего стоял крепко сбитый паренек, лет семи. Он перекидывал с руки на руку маленькое копьецо. Выражение его лица было суровым. Он был единственным среди всех, кто успел одеться полностью. Чувствовалась школа будущего воина. Он старался во всем походить на своего наставника, старого рубаки, однорукого Ратибора.
Пятым был высокий мальчуган, ученик охотников. В руках у него был детский лук из черемухи, а в колчане четыре стрелы из орешника. Наконечники стрел были заточены об землю, предварительно обожженные на огне. Такая обработка давала острию твердость камня.
Они понимали, что будут последними, через кого придется перешагнуть врагу, но страха не было. Был легкий озноб, но это от ожидания предстоящей встречи с врагом, а не от страха. Страх — это высший позор! Это Срам!!! Это хуже смерти!!!
Они стояли в темном чулане и ждали. Между ними и врагом было препятствие в виде древней старухи. Она встала в дверях чулана, чтобы первой принять удар на себя. Она была самая старая в роду. Сквозь длинную рубаху выпирали ее лопатки. Пятеро маленьких воинов, смотрели ей в спину и ждали.
Вдруг из спины вылез окровавленный наконечник стрелы. Они вздрогнули от неожиданности и плотнее прижались друг к другу. Скоро их очередь. Уже скоро!
Появился второй наконечник, и сразу же третий. Потом еще и еще и еще. Они не знали сколько это, это было, по их мнению, много.
